– Сюмбюль, – произнесла Валиде Султан. – Сегодня что-то произошло в покоях для новеньких?
О господи! Все кончено! Она обо всем знает! Я пропала!
Все эти мысли обожгли Руслану. От паники она даже не слышала, что ответил Сюмбюль-ага. Ясно было только, что Валиде Султан не устраивает его ответ.
– Ага, разве ты не знаешь, что гарем – это дом нашего падишаха, и никто не смеет нарушать его тишину и покой? А это что за шум? Что за бесстыдство?
– Я все знаю, моя госпожа.
– Почему говоришь, что ты знаешь, раз ты потворствуешь такому бесстыдству?
– Наша великая госпожа лучше меня знает, как трудно управлять покоями для новеньких.
– Что это еще такое, Сюмбюль? Неужели дом нашего сына поручили аге, который не может справиться с новенькой?
Голос женщины стал еще более гневным. Руслана дрожала – ситуация усложнялась.
– Моему повелителю беззаветно предан не только один Сюмбюль, а тысячи таких, как я! Каюсь, мы не смогли утихомирить склоки невоспитанных безбожниц, – почтительно отвечал евнух. – Если их крики достигли слуха моей госпожи и прогневали ее, то ваш покорный раб всегда в ваших руках.
Покой и уверенность, звучавшие в голосе Сюмбюля-аги, вселили в Руслану надежду.
Женщина не унималась:
– Кто эта безбожница, которая ни правил, ни порядков не чтит? Что ей делать в гареме?
Ясно было, что сейчас придется рассказать всю правду.
– Шум устроила одна новенькая, моя госпожа.
– Это я поняла, Сюмбюль. Только не пытайся защищать безбожницу. Кто она?
Сюмбюль-ага помолчал. Ясно было, что ему больше ничего не оставалось, кроме как сказать: вот она, перед вами.
А может быть, Руслане самой следовало смело поднять голову и во всем признаться? Ей вдруг захотелось положить конец этой мучительной сцене. Она уже собиралась привести в действие свое безрассудное решение, как вдруг Сюмбюль-ага произнес: «Одна скандальная греческая девица, моя госпожа. Ее зовут Деспина».
Руслана чуть было не вскрикнула от радости. Значит, Сюмбюль не собирался ее выдавать.
– Сколько уже в гареме эта Деспина?
– Уже несколько месяцев.
– Несколько месяцев, а до сих пор не выучила, что в доме повелителя нельзя кричать? И с кем же эта невоспитанная новенькая повздорила?
Руслане снова показалось, что все кончено и что женщина обо всем знает.
У Сюмбюля-аги теперь не было выхода. Сейчас он вынужден будет сказать, что на самом деле драку устроила Руслана и что, если бы он не успел, она бы уже задушила гречанку. Руслана от страха зажмурилась.
– Да с кем она только не повздорила, моя госпожа! Она набросилась на всех. Я думаю, что эта девушка – сумасшедшая.
Вновь Руслана была спасена. Сюмбюль явно решил скрыть любовное свидание под лестницей, и Руслана подумала: «А ведь если о нашей встрече станет известно, его голова полетит с плеч».
– И чего же хотела эта Деспина?
– Чего она только не хотела, моя госпожа! И еда ей не нравится, и ложе, и комната, все время задирает девушек, которые идут к повелителю. На всех кричит… – он на мгновение замолчал, а затем сказал: – Я собирался сказать, что, если моя госпожа позволит… Евнух не договорил.
– Говори, Сюмбюль-ага, чего же ты молчишь? Что нужно сделать для того, чтобы в гареме моего покойного супруга, султана Селима Явуза и моего сына, султана Сулеймана Хана, наступили мир и покой?
Руслана поняла, что задумал главный евнух. Сюмбюль-ага повел разговор так, что теперь Валиде Султан согласилась бы на все, что он сказал. Такая игра ей понравилась. Надо будет перенять.
– Вот, о чем я хотел сказать, госпожа. Эта гречанка недостойна покровительства нашего падишаха.
– Что ты хочешь предложить?
– Если моя госпожа позволит, то мы можем ее отпустить. Пусть идет и поищет свое счастье за порогом дворца.
Молчание…
Руслане уже надоело рассматривать ковры на полу. Ей показалось, что время замерло. Но Валиде Султан медлила с ответом, и Сюмбюлю-аге пришлось привести последний довод.
– Я опасаюсь, моя госпожа, что когда-нибудь однажды эта девчонка, накажи ее Аллах, может замыслить что-то злое против нашего падишаха.
– Прикуси свой язык. Я ничего не слышала. Что делать безумной в гареме? Я позволяю тебе решить дело в соответствии с приличиями.
Победа! Победа! Руслане хотелось кричать от радости, а на лице Сюмбюля-аги не дрогнул ни один мускул. А почему он должен был дрогнуть? Дело он уже давно решил. А раз было повеление удалить Деспину из дворца, то девушку теперь никто не будет искать. Да если бы кто-нибудь и спросил, то у Сюмбюля-аги был приготовлен ответ: «О ком вы спрашиваете? Об этой сумасшедшей гречанке? Кто знает, где она. Надеюсь, судьба улыбнулась ей».
Но Руслана не догадывалась, о чем думает Сюмбюль-ага. Она радовалась только оттого, что Деспину прогонят из дворца. Теперь о ней могли болтать что угодно, кто же поверит той, которую прогнали из гарема.
«Я мать повелителя. Подойди, девушка».
Голос Валиде Султан теперь казался Руслане самой нежной песней.
– Из-за этой негодницы я совсем про тебя забыла. Это дело мы решили, теперь можем поболтать с тобой.
Какой-то миг Руслана не могла даже пошевелиться. Неужели до заветной цели остался всего один шаг? Но нет! Даже если она понравится женщине, это не означало, что она с честью пройдет экзамен и понравится султану Сулейману.
Хафза Султан увидела, что тонкая и изящная, как ветка ивы, девушка не двигается с места, и весело повторила: «Ну-ка подойди ко мне, девушка».
Руслана приблизилась к ней, плавно и изящно ступая по полу, как ее научили в Бахчисарайском дворце.
– Так, значит, ты и есть та самая Александра, которую удочерила мать Айше Ханым и которая стала сводной сестрой жене крымского хана Ай Бала Хатун?
Руслана лишь кивнула. Не могла же она сейчас сказать матери повелителя, что теперь ее зовут иначе?
На помощь опять поспел Сюмбюль-ага: «Ваша покорная раба просит, чтобы теперь ее называли Руслана. Она решила, что всем во дворце трудно будет произносить ее прежнее имя».
– Руслана?
Руслана вновь кивнула.
– Ну что же, так тому и быть. К тому же ты русинка. Ты очень ловко придумала. И русинка, и Руслана.
Мать падишаха разглядывала ее всю, с ног до головы. Может быть, она сравнивала ее с Гюльбахар Махидевран, женщиной, сделавшей счастливым повелителя? Руслана чувствовала, что Валиде Султан оценивает ее.
«Какая она изящная», – подумала Хафза Султан. Она не была такой высокой, как Махидевран, однако очень молодой, моложе Гюльбахар. И свежей, как полевой цветок.
– Подними-ка голову, девушка.
И вот этот миг наступил. Сейчас ей предстоит встретиться взглядом с матерью османского падишаха! Этот первый взгляд определит все. В ответ она только склонилась еще ниже. Ведь Сетарет-калфа строго-настрого велела ей: «Смотри, красавица моя, если госпожа о чем-то спросит тебя, сразу же не отвечай, сначала низко поклонись и поприветствуй ее».