Читать интересную книгу Злые куклы - Елена Юрская

— Ну может, не так шикарно, — закончила Ляля. — В хороший областной центр. И чтобы не голодно. Поэтому Волга и Нечерноземье — не подходят. Грузия, Ставрополь и Краснодарский край — тоже. Место должно быть сытое, но неприметное… С возможным возвращением сюда. В вуз по профилю, с досдачей академразницы…

— Я что-то не понял. Девушки учиться собрались или рожать?

— Все ты правильно понял. Даже удивительно, как правильно. А что, у вас там, наверху, все такие проницательные? Или только ты и дедушка Ленин? — Ляля поднялась с кресла и подошла к отцу. — Не волнуйся. Уедет только одна. Вторая останется при тебе. При своем дорогом папочке. И червовом интересе.

— Да кто беременный-то? Что, правда, что ли, Жанна?

Всю свою жизнь Глебов усиленно делал вид, что он — выше сплетен и слухов. Он и был выше, но твердо знал — все, что происходит на вверенной ему территории, всегда обсуждается в каждом доме, на каждой кухне. Все становилось известно. Диссидентские страдания, споры в кружке молодых глупых поэтов, истерики националистов — все было известно каждому. Как было принято говорить у них — «через дымоход». Здесь, в провинции, охранительные тенденции и традиционность мышления всегда были сильными союзникам власти. Глебов только делал вид, что выше слухов. Но руку держал на пульсе.

— Папа. — Лялечка пожала плечами. — Жанна всего лишь жертва. Моя… Кстати, тебе не надо распустить о ком-то слушок? Обращайся если что, у меня хорошо получается. Потом только в отдел пристроишь? Есть там у вас такой…

Маленькая Лялечка становилась большой занозой. Только Глебов не мог разобраться, когда же его дочь была настоящей: когда вслух мечтала поразить одноклассников количеством выношенных детей или сейчас, когда легко и непринужденно признавалась в интриге, затеянной, чтобы опорочить соперницу? В том, что Лялечка говорит правду, Глебов ни минуты не сомневался.

— Что ты затеяла? — усмехнулся Виктор Федорович.

— Ты сам все узнаешь. Ты же будешь устраивать судьбу оступившейся, но хорошей девушки. Кстати, возможны и другие проблемы, но это после… Ладно? — Ляля подошла к отцу и обвила руками его шею. Глебов потянул носом воздух и уловил завораживающий запах юности и привычный, чуть кислый пеленочный аромат созданной им самим девочки. Ляля поцеловала Глебова в нос и сладко потянулась. — Мир? Или еще ссора? — Она протянула согнутый мизинец и затараторила: — Мирись-мирись-мирись и больше не дерись, а если будешь драться, за нос буду кусаться…

Глебов успокоился окончательно и бесповоротно: какие дети, если она сама еще дитя. Свежее, чистое и прекрасное…

Ляля внимательно следила за взглядом отца, стараясь сохранять на своем лице маску безмятежной идиотки. Когда дверь за ним притворилась, она бурно выдохнула воздух и потрогала кожу на щеках. Ей казалось, что каждая минута общения с отцом прессует нежный эпидермис в жуткие навсегдашние складки. Впрочем, папочка того стоил. И если бы не он… Да, если бы не он, вряд ли Лялечке удалось бы добиться того, что волновало ее куда больше проблемы продолжения образования. Ее звезда звалась Кирилл. Только соперниц у нее оказалось куда больше, чем она предполагала вначале. Но тем интереснее, тем значительнее будет ее победа.

А мама сказала, что ее любовь — это не любовь, это просто общественный вызов. Такая девочка и сын дворничихи. И что все это в целом и вместе взятое — комплекс Электры… В полном соответствии с Фрейдом. Ляля лишь посмеялась. Фрейд — дутый авторитет, психоанализ его советская психиатрия не признает. И вообще, она — не сумасшедшая. А мифы Древней Греции и вовсе не аргумент. При чем тут Электра? И вообще, как она могла? Мама? И такое сказать. А впрочем, кухаркины дети ведь могут управлять страной, так почему бы не дворничихины внуки…

Глупые те, кто не понимает, чего хотят. Несчастные — те, кто никого не любит. Лялечка была умной и счастливой. Она хотела выйти замуж. И иметь много, очень много детей. Но только с Кириллом. Потому что другие дети ей просто не были бы нужны. И это тоже жизнь. И за это, кстати, тоже дают ордена. Это папа сейчас так возмущается, а потом он «сделает» им квартиру, машину, небольшую дачку, пристроит Кирилла на хорошее место. И все… И все… А что может дать Кириллу Жанна? Она даже не понимает, что разговаривают они на разных языках. Она пилит и стругает его, ждет, наверное, когда получится Буратино. Она тянет его куда-то вперед и выше, а он просто глупый, красивый, и он — Лялин. И больше ничей. Но Жанна — ладно. Это было условием задачи. Причем — с самого начала. А вот Афина…

Надо же, какая смелость, какой напор. А прыть-то какая… Ляля брезгливо поморщилась и улыбнулась. Прыть прытью, но вот с комсомольским собранием школы она не подрассчитала. Рожать ей выходило осенью. К тому времени у Кирилла могут сложиться разные варианты судьбы. Можно, например, отправить его в армию. А можно — в институт. Так или иначе — Афине еще нужно будет доказывать, доказывать и доказывать… Всем, но не Ляле. Потому что Ляля все поняла без лишних объяснений. Потому что она умная.

Всего неделю назад состоялся этот неприятный разговор, но Лялечка уже справилась и с ревностью, и с волнением, да и с ситуацией, как говорили иностранные друзья — с проблемой. И что особенно важно, сердце ее не перестало ухать и замирать, когда она смотрела в глубокие, немного мутные глаза Кирилла.

— Я беременна, — сказала ей Афина, когда они вышли из школы и, отказавшись от папиной машины, пешком прогуливались по старому, еще довоенному бульвару.

Ляля смотрела под ноги, аккуратно переступала через лужи и удивлялась упорству природы, которая снова и снова, безнадежно, одержимо дарила земле свои плоды, хотя они обязательно должны были умереть. Почему именно тогда она подумала о смерти? Неужели Афина была ей так противна? Так отвратительна? Так опасна?

— Я беременна, — тупо повторила подруга. — И я еще не закончила школу.

— Тебе страшно, что все узнают? — спросила Лялечка, как бы примеряя это горе на себя. Ей бы не было страшно. Даже без аттестата и с позором. Не было бы. — Я должна тебе помочь? Найти врача?

— Меня мать убьет… А если я буду бесплодной после этого? — Афина четко выговаривала слова и артикулировала звуки. Ей можно было бы работать сурдопереводчиком. Такие как раз появились на телеэкранах, вызывая поначалу бурный смех молодежи и бездарные пародии эстрадных артистов. — А институт? Что теперь будет, Лялечка? Что будет?

— Я не знаю. — Ляля действительно растерялась тогда. Это был страшный случай. Ужасный шлейф сочувственных и осуждающих разговоров. И потом, после всего — еще и бесплодие. — Я бы рожала, — вдруг выпалила она и осеклась. Вот тогда и дошло до нее. Вот тогда и стало понятно, почему именно ей и с такой настойчивостью сообщала об этом Афина… Наш пострел везде поспел. Но как говорила Марья Павловна, благоволившая и расположенная всей душой только к Лялечке: «Сучка не схочет, кобель не вскочит». Вот и вся правда.

— Я бы тоже, но он на мне не женится, — тихо сказала Афина.

— Ясное дело, — подтвердила Лялечка. — Конечно, не женится, он же тебя не любит.

— Да, — покорно согласилась Афина и за одно это «да» Ляля была готова сделать для нее невозможное. Практически все, кроме одного… — Но как я буду у всех на глазах? Это плохо? Скажи честно, ты бы выдержала?

— Я помогу тебе. — Ляля взяла Афину за руку и крепко сжала ладонь подруги. — Но лучше аборт. — Ляля брезгливо выговорила слово и снова осеклась. Афина остановилась, повернулась к ней лицом и вся замерла, как перед припадком. — Давай без истерики. Все, успокойся, — миролюбиво предложила Ляля.

— Давай. Только мне помощь нужна. И чтобы здоровье осталось. Это ясно?

— Мне надо подумать, — сказала Ляля. — Но он на тебе все равно не женится…

Толстая, крутоногая Афина… Отвратительный запах изо рта. Груди, разбежавшиеся в стороны мелкими серовато-синими комками. Бр-р-р… Но в уме ей не откажешь. Лялечка посмотрела на себя в зеркало и убедилась в том, что исключительно хороша. И тоже умна… Потом можно будет сказать Кириллу все. Все, как есть. Афина хотела многого, но возможностей для этого не имела. Она купила себе возможности, заплатив Кириллом. Это правильное решение. Это мудро. Ради него Лялечка, а значит, папа Глебов сделает все. А ей всего-то надо учиться в приличном институте вдали от города и делать комсомольскую карьеру. Почему бы и нет… Когда-нибудь потом, совсем потом, когда куча детишек будет с радостным повизгиванием носиться по Лялькиному дому, они, наверное, снова станут подружками. При условии, что Афина куда-нибудь денет свой приплод… Это условие. А пока…

А пока… Да не сама ли Ляля научила ее этому? Цель оправдывает средства. Если враг не сдается, его уничтожают. Не сама ли Ляля показала пример? Как надо и как не надо. Получалось, что Афина ее просто использует… А что, если ей сказать, что Кирилл остался в прошлом? Что с ним — все? Какие козыри, кроме своего надутого живота, вывалит она? Никаких. Но женить Кирилла на себе, пожалуй, сможет. Это обязательно. Это — не обсуждается. Потому что проще изобразить беременность результатом трагедии Ромео и Джульетты, чем сесть за изнасилование…