животных, которые неотделимы от людей, но вместе с тем могут существовать сами по себе и даже вступать в противостояние с деймонами других людей. Неля сказала, что ее деймон выглядел бы, как белая ориентальная кошка. Ей казалось, что они с ней похожи и внешностью, и характером, а я выбрал себе бурого медведя, потому что он сильный, не стайный и почти никогда не нападает первым. Потом она стала рассказывать про соседского кота, а я – про дачных собак. Своих животных у нас никогда не было, но на даче ко мне на участок иногда пробиралась парочка местных бродяжек, и мы с ними отлично ладили.
А еще мы говорили про музыку, фотографии, «Тик Ток», прошедшие каникулы, шмотки и пасту, которую оба обожаем, только я предпочитаю лазанью, а она – фетучини. Разговор о еде вынудил меня пойти на кухню, но, шарясь по холодильнику, я уронил крышку от сковородки и разбудил маму. Она встала, наругалась, и, пока мы с ней препирались, Неля пропала из Сети. Но я все равно написал ей, извиняясь за внезапное исчезновение, однако с тех пор мое сообщение она так и не открыла.
Залезаю к ней на страницу и отыскиваю в друзьях сначала Милану, а у той в друзьях и Артёма.
Милана – жеманная красотка, под стать имени. Губы уткой, нарисованные брови, волосы «мягкие и шелковистые», как в рекламе «Пантин». На каждой фотке она нарочно отклячивает зад и выставляет сиськи. У меня от таких зубы сводит. Они – как товары широкого потребления: однотипные, зазывающие и дешевые. Артём тоже не бог весть какой принц. Не знаю точно, как должны выглядеть принцы, но мне кажется, что у него все как-то чересчур и его деймон был бы наверняка павлином или горным козлом. Меня совершенно не смущает, что между павлином и козлом нет ничего общего, – в Артёме я с легкостью нахожу черты и того и другого.
Впрочем, надо признать, что я совершенно необъективен. Просто он мне не нравится. Фотографий в профиле у него много, и я довольно внимательно изучаю каждую: дни рождения, курорты, школа. Друзей вокруг него много, а девчонок еще больше. Кажется, я сам втирал Неле, что судить о человеке по фото нельзя, но это не тот случай. Мне нетрудно сопоставить то, что я вижу, с ее рассказами. И хотя она говорит о нем на позитиве, мол, его появление в классе и внимание к ней заставило притухнуть даже Милану, мне отчего-то все равно чудится фальшь – то ли в этой наивной убежденности Нелли, то ли в искренности Артёма, то ли и в том и другом одновременно. Так уж сложилось, что я не верю в чудесное спасение и чью-то помощь со стороны. За годы мучения с Макаровым меня никто не спас. И даже ни разу не заступился.
Я думаю о Нелли всю поездку. Так проще коротать тягостное время. У нас на даче, на соседней улице, есть маленькая девочка Неля. Веселая и баловная. Отчего-то представляю, что Нелли в детстве была такой же, и становится вдруг интересно узнать ее получше. Какая она настоящая? Как живет? Чем увлекается?
Что-то есть в ней непривычное и особенное. Живое, что ли?
Впрочем, кого я обманываю? Я, наверное, уже раз сто пересмотрел тот видос, где она падает, разглядывая так, как не стоило бы. Я же Святоша и должен оставаться им. Мама тут ни при чем. Я так решил сам, еще в девятом, когда думал, что влюбился в Кузину, а она, узнав об этом, начала прилюдно провоцировать: заигрывать и кокетничать, чтобы посмеяться и выставить меня перед всеми придурком. Только я, может, и чудак, но не идиот. Поэтому объявил ей прямо в столовой, так чтобы все слышали, что, мол, извини, Женя, хоть мне твое внимание и лестно, однако по религиозным соображениям я – монах и намерен соблюдать монашеский образ жизни до конца своих дней. Все, понятное дело, смеялись. И над ней, и надо мной тоже. Но над ней больше, а, если бы я купился на ее подкаты, досталось бы одному мне. В принципе, это был довольно веселый ход, и некоторое время я даже получал с него бонусы в виде повышенного женского внимания, потому что всем школьным красавицам приспичило опробовать на мне свои чары. Правда, длилось это недолго. К нелепому челленджу подключилась тогдашняя подружка Макарова, и меня заловили, побили, а Макаров еще сильнее озлобился.
Но с тех пор я стал Святошей и, как назвал это словарь синонимов русского языка, «упорствующим индивидом». Что, впрочем, не распространялось на дачу, где этим летом у меня даже случилось нечто похожее на влюбленность, по крайней мере я так думал, пока не выяснилось, что девушка, на которую я запал, просто коллекционирует парней, и я стал у нее четырнадцатым. По идее, узнав о таком, я должен был начать убиваться и страдать, но почувствовал лишь облегчение, из чего сделал вывод, что на самом деле никакой влюбленности не было.
* * *
Возвратившись от Мишки, я первым делом открываю ноут и, хотя Неля еще не прочла мои ночные извинения, пишу ей длинное сообщение, где рассказываю про брата.
Отчего-то мне кажется, что сейчас удачный момент, чтобы написать о нем, пока я еще чувствую больничный запах, вижу Мишкину безразличную улыбку, слышу мамины убийственные вздохи. Именно написать, а не наговорить. Взвесить каждое слово и не ляпнуть лишнего, чтобы Неля не подумала, будто я жалуюсь. Раньше я никогда и ни с кем не разговаривал ни о брате, ни о маме. Я и допустить не мог, что чужие люди станут делать из такого моего поведения собственные выводы или обсуждать нас. Сейчас они думают, что я послушный и примерный сын: хожу по магазинам, ношу сумки, хорошо учусь и всегда здороваюсь со старшими, у меня нет сомнительных друзей, я не курю и по вечерам всегда дома. В этом, безусловно, мамина заслуга. И я всячески старался делать так, чтобы люди продолжали так обо мне думать. Ведь это заставляло их забывать о том, что старший мамин сын – наркоман, и относиться к ней с уважением.
Но иногда по субботам, после таких поездок, мне хотелось просто убиться. Я очень боялся, что до конца моей жизни в ней ничего не изменится, не произойдет ни единого интересного и яркого события.
Именно о ярком и интересном мне хотелось написать Нелли, но выразить скопившиеся за столько лет мысли не так