Я уже доложил все, что стало известно по делу, и теперь выжидательно посматривал на Бундулиса, торопливо мерившего кабинет коротенькими шажками.
— Ошибок в твоих действиях я пока не усмотрел, — сказал он, остановившись передо мной, — ты их еще просто не успел натворить. Но и достижений, прямо скажем, негусто…
— Откуда им быть, Ивар Янович? На второй-то день…
— Если будем так работать, то и на десятый не изловим. И вообще забудь ты эту школьную арифметику! В нашем деле счет не на сутки, а на часы, на минуты. Версия о личности преступника сложилась?
— Думаю, преступление совершил человек с уголовным прошлым.
Бундулис удивленно хмыкнул:
— И как ты это вычислил?
— Нож был применен после того, как таксист крикнул матери: «Зови отца, надо этого типа в милицию!» Преступник явно избегал встречи с нами.
Бундулис сел за стол, набил трубку табаком.
— Хм, логично… Что ж, примем это за рабочую гипотезу. Пока нет ничего лучшего, будем разрабатывать твою версию.
— Вы в нее не верите?
— Нет, почему же. Как одна из многих, она вполне… — Бундулис открыл папку, бегло просмотрел собранные мною материалы. — Мне кажется, Дима, мы упускаем из виду характер таксиста. Даже по тем немногим штрихам, которые ты сообщил, мне он видится человеком порывистым, импульсивным, непримиримым в борьбе со злом. Кто ему эта девчонка? А он, не раздумывая, бросился ей на помощь. Возможно, Носков так же поступал и в тех случаях, о которых мы пока не знаем. Ведь он активный автодружинник, а это деталь немаловажная. Надо тщательно проверить всех когда-либо им задержанных.
— Есть проверить, товарищ майор! Разрешите идти?
— Постой, торопыга! Звонил прокурор района, справлялся об успехах. Дело поручено вести следователю Сушко. Слыхал такую фамилию?
Я молча пожал плечами.
— Ладно, иди! И держи меня в курсе.
Я уже был у двери, когда Бундулис меня окликнул:
— Кстати, какие волосы у предполагаемого преступника?
— Русые… длинные…
— Насколько я знаю, с такими из колонии не выпускают.
— Значит, успел отрастить, — упрямо гнул я свое.
Бундулис устало махнул погасшей трубкой, сказал раздраженно:
— Оправдать можно любой абсурд, но от этого он не станет аксиомой. На всякий случай проверь парикмахерские, возможно, кто-то подстригался вчера. Прическа сильно меняет внешность…
Когда я возвращаюсь к себе, Бурцева уже нет. Сажусь за стол и набрасываю план первоочередных оперативно-розыскных мероприятий. Надо срочно ориентировать по приметам дружинников, членов комсомольских оперативных отрядов, внештатных сотрудников милиции. Проверить по картотеке лиц, недавно освобожденных из мест заключения. Посмотреть последние сводки-ориентировки. Составить список водителей, задержанных автодружинником Михаилом Носковым…
Внезапно дверь распахивается, в комнату врывается распаренный Рябчун. Бросает передо мной оперативно-учетную карточку, с маху хлопается на стул. Усы победно закручены кверху — значит, надо ждать хороших вестей.
— Нашел я преступника, Дим Димыч! Валет это, его поганых рук дело!
Я рассматриваю фотографию Валерия Дьякова по кличке Валет. Тяжелый удлиненный подбородок, узкие, хищно приплюснутые крылья носа, хмурые, озлобленные глаза. М-да, личность малосимпатичная. Но он ли?
— Он, Дим Димыч, бессомненно, он. Час назад я имел беседу со знакомой дворничихой. Обрисовал ситуацию, сообщил приметы. Ну она долго не мозговала: «Валерка Дьяков — больше некому!» С Дьяковым я знаком не первый день: хорош, когда спит. Ну я к нему. Дверь открывает Сенькина Ольга Павловна — его квартирная хозяйка. Выясняется: как в субботу ушел, так с тех пор и не появлялся…
— В котором часу ушел?
— В двадцать два тридцать. Передача «Шире круг» кончилась в это время. Бабка спать укладывалась и слышала, как дверь бухнула… И ушел, заметь, в светлом плаще, другого у него нет.
Неужели подтверждается моя стройная теория насчет ранее судимого? Я просматриваю карточку Дьякова. Год назад вернулся из заключения. Отбывал срок за квартирную кражу, за ношение холодного оружия… Листаю блокнот: «Сдал в мил. гр-на с хол. ор.» Что, если оправдается и моя догадка о мести?
Снимаю трубку, набираю номер нашего информационного центра.
— Привет, Гунар, узнаешь? Послушай, мне надо срочно выяснить обстоятельства задержания Валерия Дьякова. Да, в колонии усиленного режима… Год рождения — пятьдесят второй…
Жду с нетерпением!..
Рябчун смотрит на меня с добродушной усмешечкой.
— Что, Дим Димыч, сомнения одолели?
— Да как вам сказать, Андрей Петрович? Уж очень кругленько все получается.
— Я ведь не все еще рассказал. Похаживала к Валету одна деваха. Волосы густые, черные и по плечам раскиданы. Волосы — смерть мужчинам! Это Ольга Павловна так расписывает. «Мне бы, — говорит, — такие во младости, уж я бы собой распорядилась…»
— По приметам похожа на ту, с которой ссорился преступник.
— Именно! — вскакивает Рябчун. — Именно так!
— Имя, где живет?
— Вот этого Сенькина не знает. Один раз деваха записку Валерке оставила, подписалась «Черныш»… Между прочим, каждый раз уходила от Дьякова с какими-то пакетами…
— Когда она была в последний раз?
— Давненько, что-то у них вкось пошло. Сейчас к нему другая повадилась — рыженькая…
Звонок. В трубке голос Гунара.
— Дим Димыч, слушай, что мне выдал компьютер. Интересующий тебя Валерий Дьяков по кличке Валет был доставлен в дежурную часть таксистом Михаилом Носковым.
Следователь Сушко оказалась молодой девушкой, правда, чуть постарше и гораздо серьезней, чем я себе представлял. С первых же минут я не без горечи понял, что на роль опекуна робкого, неоперившегося существа мне рассчитывать не приходится — у Галины Васильевны двухлетний стаж работы в должности следователя.
— Итак, Дмитрий Дмитриевич (я даже оглянулся — настолько отвык от полного величания), подозреваемый установлен. — Голос ее звучал подчеркнуто официально, и это странным образом контрастировало с улыбчивым взглядом больших зеленовато-карих глаз, опушенных густыми черными ресницами. — Меня, как вы понимаете, интересуют потенциальные свидетели. Какие у вас основания считать, что Валерий Дьяков знаком с той девушкой?
— Во-первых, — начал я уверенно, — потерпевший утверждает, что они ссорились, а ссориться могут только люди знакомые. Вообще слово «ссора» вызывает у меня ассоциацию с чем-то интимно-семейным…
— Любопытно, — усмехнулась она краешком затейливо изогнутых губ. — А как вы назовете столкновение в трамвае, в магазине, на улице между совершенно незнакомыми людьми?