Читать интересную книгу Джон и Джордж. Пес, который изменил мою жизнь - Джон Долан

Художественный мир был мне в новинку, поэтому я очень внимательно слушал Гриффа, когда тот рассказывал, как именно собирается привлечь художников к сотрудничеству. Он объяснил, что некоторые художники с радостью согласятся помочь и уже проявили интерес, как Стик и Тьери, но других нужно уговаривать либо потому, что им не нравится работать с кем-то еще, либо потому, что они просто слишком заняты и за их перемещениями не уследить. Грифф знал многих известных уличных художников и со многими должен был встретиться на организованных им фестивалях в мае и июне, но он хотел запустить наш проект пораньше.

– ROA в городе, – сказал он. – Я достал ему крупную стену рядом с Бетнал-Грин-роуд, позади KFC. Ты должен с ним встретиться! Возьми с собой рисунок с плакатом, объясни концепцию и спроси, не хочет ли он принять участие в проекте.

Грифф много рассказывал мне о ROA, и меня пугала сама перспектива обращаться к человеку его уровня.

– ROA? Тот парень, который рисует гигантских черно-белых животных и птиц? Который нарисовал гигантского ежа на Ченс-стрит?

– Да, Джон.

– Но он ведь настоящая легенда.

– Да. А еще он художник «без компромиссов».

– Что ты имеешь в виду?

– Он рисует только то, что хочет.

Я боялся, но Грифф заверил меня, что у нас было гораздо больше шансов заручиться поддержкой ROA, если бы я пошел к нему сам и рассказал о своем творчестве. Грифф хотел, чтобы я показал ему рисунок, чтобы ROA сам решил, соглашаться на это или нет.

Такой подход казался мне чересчур бесцеремонным, но Грифф настаивал.

– Встретимся здесь во вторник, я вас познакомлю, – сказал он.

Я нехотя согласился. Грифф пригласил репортера из газеты «Метро», чтобы тот взял интервью у ROA, и, как потом признался, сказал ему: «Можно будет встретиться с людьми с разных концов спектра. ROA – это художник-суперзвезда, а Джон Долан – художник, который до сих пор практически живет на улице».

Мне не хотелось расстраивать Гриффа, но я чертовски нервничал, пока мы с Джорджем шли на Бетнал-Грин-роуд. Лил дождь, и по пути я мечтал лишь о том, чтобы повернуть назад, на Хай-стрит или домой, чтобы только не встречаться с ROA.

Грифф уже был на месте. С ним рядом стояли его ассистентка Карина и художник Кристиан Нагел, известный скульптурными грибами, установленными в странных и удивительных местах по всему миру.

– Отлично, у ROA как раз перерыв, он говорит с репортером «Метро», – сказал Грифф, когда мы пошли по переулку. – Джон, тебе нужно просто подойти к нему и поговорить, когда представится шанс.

Я восторженно смотрел на ROA. Мы несколько минут подождали, пока он закончит интервью для «Метро», а затем не успел я оглянуться, как Грифф уже шевелил бровями и кивал в сторону ROA, который как раз ел сэндвич.

– Вот твой шанс! – сказал Грифф. – Иди, поговори с ним.

Глубоко вздохнув, я неохотно подошел к ROA и представился. Репортер из «Метро» еще не ушел и теперь понял, что на его глазах встретились «два конца спектра», о которых говорил Грифф. Он задал мне пару вопросов, которые помогли растопить лед, а затем вступил и Джордж, который принялся глазеть на обед ROA. У нас даже осталась фотография, на которой запечатлен этот момент. У меня с собой были ручка и бумага, так что я на ней рисую здание, ROA ест свой сэндвич, а Джордж пожирает глазами еду. Первоклассная фотография.

Как бы то ни было, я все еще очень стеснялся спросить ROA, не захочет ли он сотрудничать со мной, а он, как я видел, уже готов был вернуться к созданию рисунка.

– Вы будете здесь завтра? – спросил я, решив уйти сам.

– Да, – ответил он.

– Ничего, если я и завтра приду?

– Ничего, конечно, – сказал он.

Когда я пришел на следующий день, ROA оказался один и слушал музыку, стоя высоко на приставной лестнице. Я замер в отдалении, зачарованно глядя, как уверенно он держал баллончик с краской, и выжидая момент, чтобы подойти к нему и заговорить.

Наконец он спустился с лестницы и залез на ближайшую крышу, чтобы посмотреть, что получается. Если бы Грифф был там, он бы наверняка сказал:

– Давай, сделай это. Подойди и заговори с ним.

Так я и сделал.

ROA слушал грайм[10] со своего телефона. Я тоже большой поклонник грайма, и мы разговорились. В итоге я расслабился, и мы проболтали около двух часов, но я при этом ни на секунду не забывал, что мне нужно собраться с мужеством и спросить ROA о своих работах перед уходом.

В конце концов я задал вопрос прямо, объяснив идею Гриффа о привлечении уличных художников к разрисовке плаката, рассказал, как разросся наш замысел, и упомянул, что я работаю над панорамой города, чтобы художники могли рисовать на стене «Виллидж Андерграунд».

– Может, и ты согласишься принять в этом участие? – спросил я.

– Конечно, – просто ответил он. – Без проблем.

Как выяснилось, я переживал совершенно напрасно. Он был приятным парнем, и мне не стоило бояться разговора с ним. Я поблагодарил его, и мы поболтали еще немного. Спускаясь с крыши, я положил свой рисунок с плакатом ему в сумку и скрестил пальцы.

На стене ROA изобразил невероятное скопление зверей и птиц, сцепившихся друг с другом, и роспись стала сенсацией. Спустя неделю вышла статья в «Метро», и, к моему удивлению, мои слова тоже напечатали. Такого я не ожидал и был просто сражен, особенно учитывая, что в статье упоминался и Бэнкси. «Вот же черт! – думал я, все еще не веря в происходящее и глядя на Джорджа. – Обо мне пишут в той же статье, что и о ROA с Бэнкси, – и это в лондонской газете!»

В этот момент я поверил, что Грифф может что угодно. Я безгранично верил в него и восхищался его пылом и целеустремленностью. Я считал, что для него нет ничего невозможного, раз уж он устроил так, что обо мне упомянули на страницах «Метро». Он все еще подыскивал подходящее помещение для выставки и еще не назвал окончательную дату, но выставка точно должна была состояться. Увидев свое имя в газете, я больше не сомневался: я стал участником чего-то серьезного. Я был уверен, что не просто устрою выставку, но стану Биг Боссом Джонни и своим искусством буду вдохновлять других бездомных людей.

– Ты сможешь договориться с Брюсом Спрингстином, чтобы он пришел на выставку? – спросил я, и в моих словах была лишь доля шутки, ведь я считал, что у Гриффа связи во всем Лондоне и он может связаться с кем угодно.

В тот день, когда вышла статья в газете «Метро», я позвонил своей сестре Джеки. Живя в Шордиче, я время от времени рассказывал ей, как у меня дела, звонил примерно раз в полгода с тех самых пор, как мы расстались. Я рассказывал Джеки о том, что сижу с Джорджем на тротуаре и что перед псом стоит стаканчик для денег. Когда я начал рисовать, я поделился с сестрой и этим тоже, ведь новости в Ист-Энде распространяются быстро, и мне не хотелось, чтобы она услышала обо мне от кого-то другого.

– Прочитай «Метро», – сказал я ей. – Обо мне написали в той же статье, что и о Бэнкси!

– Правда? – удивилась она. – Ты серьезно?

Мне нужно было кое о чем ее спросить, и казалось, что момент подходящий.

– Джеки, я хочу, чтобы ты пришла на открытие выставки. В Шордиче все только обо мне и говорят. Ты должна прийти!

Я объяснил Джеки, что думаю о выставке и почему мне так хочется, чтобы она пришла на открытие.

– Я много лет держался от тебя подальше из-за своего образа жизни, – сказал я. – Но наконец-то я снова могу вернуться в семью. Я смогу попросить прощения и дать вам повод гордиться младшим братом.

– Да, Джон, пора бы уж! – пошутила Джеки.

Наверное, она не знала, что еще сказать, ведь моя просьба была очень серьезной, учитывая, что мы столько лет не виделись. Я впервые в жизни позвонил сестре, чтобы сообщить хорошие новости: конечно, нелегко было поверить, что старый ворюга вдруг стал честным художником, у которого вот-вот состоится персональная выставка в Лондоне.

Я спросил ее о Малкольме и Дэвиде и сказал, что хочу видеть на открытии и братьев.

– Пожалуйста, Джеки, уговори их прийти. Мне очень важно увидеть всех вас на этой выставке.

Бедная Джеки оказалась в затруднительном положении.

– Обещать не могу, – сказала она. – Насколько я знаю, Малкольм и Дэвид работают, у них почти нет свободного времени…

Было очевидно, что она не знает, верить ли вообще в то, что эта выставка состоится, и уж явно не могла обещать за Малкольма и Дэвида.

– Держи меня в курсе, – сказала Джеки на прощание. – Дай знать, когда утвердят дату и все остальное. Удачи, Джон.

– Я сообщу, – пообещал я. – Жду не дождусь встречи.

Глава двадцатая

Мне было нужно, чтобы наша выставка стала успешной, я очень этого хотел. Грифф увидел, насколько серьезны мои намерения, когда я пошел на встречу с ROA под проливным дождем и почти против своей воли. Это и ему помогло поверить, что все, что мы делаем – не зря. Я постоянно чувствовал, как развивается и растет наша идея, и часто просыпался по утрам, думая о выставке, с нетерпением и воодушевлением ожидая ее.