Читать интересную книгу Прислуга - Кэтрин Стокетт

— Оставьте его там. — Похоже, мисс Селия рыдает. — А теперь идите домой.

— Но я должна…

— Я сказала, марш домой, Минни!

Отшатываюсь от закрытой двери. Лицо мигом вспыхивает. Мне больно, но не потому, что на меня никогда прежде не орали. Просто на меня не орала раньше мисс Селия.

Утром на Двенадцатом канале Вуди Асап размахивает своими белыми чахлыми ручонками над картой страны. Джексон, штат Миссисипи, замерз, что твой кубик льда. Сначала шел дождь, потом ударил мороз, а потом все покрылось коркой льда толщиной в полдюйма. Ветви деревьев, провода, крыши и навесы провисли под немыслимой тяжестью. Весь мир словно окунули в прозрачную бутылку с шеллаком.

Дети мои прилипли сонными мордашками к радиоприемнику и, как только по радио сказали, что дороги замерзли и школы закрыты, принялись скакать, орать, свистеть, а потом выскочили на улицу в одних пижамах.

— Немедленно вернитесь в дом и обуйтесь! — кричу им вслед. Никто, разумеется, не слушается.

Звоню мисс Селии, сказать, что не могу ехать по льду, и узнать, есть ли у них электричество. Конечно, после того, как она вчера наорала на меня, будто я грязный ниггер из трущоб, не стоило бы о ней беспокоиться.

— Алло? — раздается в трубке.

Сердце так и екает.

— Кто это? Говорите!

Очень осторожно кладу трубку. Наверное, мистер Джонни сегодня тоже не пошел на работу. Не представляю, как он там сейчас дома. Но точно знаю, что даже в собственный выходной день не могу избавиться от страха перед этим мужчиной. Осталось одиннадцать дней. Через одиннадцать дней все закончится.

Прошел день — и все растаяло. Когда я прихожу, мисс Селия уже не в постели. Сидит за кухонным столом, пялится в окно с таким выражением на лице, будто у нее не жизнь, а сущий ад. Глаз не сводит с мимозы. Дерево сильно пострадало ото льда. Половина веток сломалась, листья коричневые и пожухлые.

— Доброе утро, Минни, — говорит она, не глядя на меня.

Но я только молча киваю. Мне нечего ей сказать после того, как она обошлась со мной позавчера.

— Наконец-то мы можем срубить эту мерзость, — говорит мисс Селия.

— Валяйте. Вырубите все под корень.

Как меня, уничтожьте без всякого повода.

Мисс Селия поднимается, подходит к раковине, где я вожусь. Берет меня за руку:

— Простите, что наорала на вас… — А у самой слезы стоят в глазах.

— Хммм.

— Я плохо себя чувствовала, понимаю, что это не оправдание, но мне правда было очень худо… — И тут она начинает рыдать, будто наорать на прислугу — самое страшное, что она в жизни сделала.

— Да ладно вам, — бурчу я. — Не о чем тут убиваться.

А потом она вдруг крепко меня обнимает, и мне приходится похлопать ее по спине и даже погладить.

— Давайте-ка присядем, — говорю. — Я приготовлю вам кофе.

Что уж там, когда со здоровьем непорядок, мы все становимся раздражительными.

К утру понедельника листья на мимозе почернели, будто их обожгло, а не заморозило. Захожу в кухню с намерением напомнить, сколько дней осталось, но мисс Селия, как и в прошлый раз, не отрываясь смотрит на несчастное дерево — с той же ненавистью, с какой глядит обычно на плиту. Бледная, просто жуть, да еще есть отказывается.

Весь день, вместо того чтоб валяться в кровати, украшает рождественскую елку в холле, превращая мою жизнь в пылесосный ад из-за бесконечных иголок повсюду. Потом выходит во двор, начинает обрезать розовые кусты и сажать луковицы тюльпанов. Ни разу не видела, чтоб она так много двигалась. А потом является на свой кулинарный урок, даже не вычистив грязюку из-под ногтей, но все так же без улыбки.

— Осталось шесть дней до того, как вы расскажете мистеру Джонни, — напоминаю я.

Она сначала молчит, а потом говорит, голосом ровным, как сковородка:

— Вы уверены, что это необходимо? Я подумала, что мы могли бы немного подождать.

Замираю, и пахта капает с моих пальцев.

— Даже не представляете, насколько уверена.

— Ну хорошо, хорошо. — И обратно на улицу, чтобы заняться своим любимым делом — пялиться на мимозу. Еще и топор прихватила. Но никак ее не срубит.

Вечером в среду я способна думать только о том, что осталось девяносто шесть часов. При мысли, что после Рождества могу остаться без работы, внутри все сжимается. Тогда придется беспокоиться о куче вещей, а не только о том, что меня могут пристрелить на месте. Мисс Селия должна рассказать ему в канун Рождества, после того, как я уйду, но до того, как они отправятся в гости к матери мистера Джонни. Но мисс Селия ведет себя так странно, что я волнуюсь, решится ли она. Нет уж, мэм, твержу себе день напролет, не отстану, прилипну к ней, как жвачка к волосам.

Но утром в четверг мисс Селии вообще нет дома. Надо же, сумела выбраться на люди. Присаживаюсь за стол, наливаю себе чашечку кофе.

Выглядываю в окошко. Светло и солнечно. Черное дерево мимозы и вправду выглядит жутко. Почему бы мистеру Джонни не срубить эту штуку, и дело с концом.

Наклоняюсь пониже к подоконнику:

— Ну-ка, посмотрим… — В самом низу осталось несколько зеленых побегов, чуть оживших на солнышке. — Да это дерево просто прикидывается мертвым.

Достаю из сумочки блокнот, где записан список дел. Не для мисс Селии, нет, мои собственные покупки, подарки к Рождеству, всякие разности для детей. Астма Бенни чуть получше, но, когда Лерой вчера вечером явился домой, от него опять несло виски. Он так толкнул меня, что я отлетела и ударилась бедром об стол. Если он и сегодня заявится в таком виде, на ужин получит по зубам.

Я вздыхаю. Еще семьдесят два часа — и я свободная женщина. Может, меня уволят, а может, Лерой прибьет, когда обо всем узнает, но зато я буду свободна.

Надо сосредоточиться на делах. Завтра придется много готовить, в субботу вечером церковный ужин, а в воскресенье — служба. Когда же прибраться в собственном доме? Постирать детские вещички? Моей старшей, Шуге, шестнадцать, и она аккуратная девочка, следит за домом, но по праздникам хочется освободить ее от хлопот — моя мама никогда мне не помогала. И еще Эйбилин. Вчера вечером она опять звонила, спрашивала, не надумала ли я помочь ей и мисс Скитер с книжкой. Я люблю Эйбилин, правда. Но, думаю, она делает огромную ошибку, доверяясь белой леди. Я ей так и сказала. Она рискует и работой, и безопасностью. Не говоря уж о том, зачем вообще помогать подружке мисс Хилли.

Ладно, пора заняться делом.

Смазываю окорок глазурью, украшаю ананасом и ставлю в духовку. Потом протираю полки в охотничьей комнате, чищу пылесосом медведя, а он глядит на меня, как на закуску.

— Мы с тобой сегодня вдвоем, — говорю медведю. Он, как обычно, неразговорчив.

С тряпкой и моющим средством иду наверх, по дороге полирую каждую балясину на перилах лестницы. Захожу в спальню номер один.

Примерно с час я прибираюсь наверху. Здесь холодно и неуютно — ни одной живой души, чтоб согреть пустые комнаты. Я знай себе вожу руками туда-сюда, туда-сюда по каждой деревяшке, что попадается на пути. Между второй и третьей спальнями спускаюсь в комнату мисс Селии, пока та не вернулась.

Что-то мне не по себе в пустом доме. Куда она подевалась? За все время, что я здесь работаю, она уходила всего три раза, и каждый раз говорила, куда, на сколько и зачем уходит, будто меня это касается. А сейчас ее ну как корова языком слизнула. Мне бы радоваться, что она сгинула с глаз моих, но одна в этом огромном доме я чувствую себя самозванкой. Бросаю взгляд на розовый коврик, прикрывающий кровавое пятно перед ванной. Попробую сегодня еще раз вывести его. Волна холодного воздуха проносится по комнате, будто призрак пролетел. Я вздрагиваю.

Может, и не стоит сегодня заниматься этой кровищей.

Одеяла, как всегда, разбросаны. Простыни скручены-перекручены. Ну точно на кровати борцовскую схватку устраивали. Я уже и не удивляюсь. Поначалу вам интересно, чем люди занимаются в спальне, а потом понимаете, что ни к чему лезть в чужие дела.

Снимаю наволочку. Она вся в угольно-черных пятнах — тушь у мисс Селии больно стойкая. Заталкиваю в наволочку барахло, разбросанное по полу, чтоб легче было тащить. Заодно беру и аккуратно сложенные на желтом диване брюки мистера Джонни. Ну как, скажите на милость, я должна понять, чистые они или грязные? Ладно, все равно заталкиваю в мешок. Мой девиз: если сомневаешься — стирай.

Перетаскиваю узел поближе к комоду. Ушиб на бедре ноет, когда я наклоняюсь за парой шелковых чулок мисс Селии.

— Вы кто?

Чулки выпадают у меня из рук.

Медленно-медленно отступаю, пока не упираюсь спиной в комод. Он стоит в дверях, глаза прищурены. Очень медленно перевожу взгляд на топор в его руке.

Боже. Спрятаться в ванной? Нет, он слишком близко, запросто меня поймает. И в дверь мне не выскочить — для этого надо с ним драться, а он мужчина, да к тому же с топором. Я в такой панике, что вся буквально горю. Все. Меня загнали в угол.