Читать интересную книгу Прислуга - Кэтрин Стокетт

— Где твои ключи, мам? Я опаздываю к Хилли. Кстати, пробуду у нее весь вечер.

— Как? Но ведь Карлтон приехал. Что подумает его новая подруга, если ты вдруг куда-то исчезнешь?

Оправдываться бесполезно, потому что дома Карлтон или нет — все равно будет скандал.

— Паскагула приготовила жаркое, папа принес дров для камина.

— Мам, на улице теплынь.

— Послушай, твой брат приехал домой, и я надеюсь, что ты будешь вести себя как любящая сестра. Я не хочу, чтобы ты уходила, не пообщавшись толком с его девушкой.

Она бросает взгляд на часы, а я напоминаю себе, что мне уже двадцать три.

— Прошу тебя, дорогая, — говорит она; я вздыхаю и обреченно волоку в гостиную чертов поднос с мятным джулепом.

В пять двадцать восемь я возвращаюсь к прежней теме:

— Мама, мне нужно идти. Где твои ключи? Хилли ждет меня.

— Но мы даже еще не попробовали сосиски в тесте.

— У Хилли… вирусная инфекция, — шепчу я. — А прислуга завтра не работает. Она просила меня присмотреть за детьми.

Мама поджимает губы.

— Полагаю, это означает, что и в церковь ты пойдешь с ними. А я-то думала, мы проведем воскресенье вместе, всей семьей. У нас будет семейный ужин.

— Мама, прошу тебя. — Я роюсь в корзинке, где хранятся разные мелочи. — Я нигде не могу найти ключи.

— Но ты не можешь забрать «кадиллак» до завтра. По воскресеньям мы ездим на этой машине в церковь.

Он будет у Хилли через тридцать минут. А мне нужно еще одеться и накраситься. Дома я этого сделать не могу, чтобы не вызывать подозрений у матери. Папин новый грузовичок я тоже не могу взять. Он загружен удобрениями и нужен будет завтра на рассвете.

— Ладно, тогда я возьму старый грузовик.

— Кажется, он сейчас с прицепом. Спроси у папы.

Но я не могу спросить у папы, потому что не в силах появиться перед людьми, которых огорчит мой уход, поэтому просто хватаю ключи от старого грузовика, бросив на прощанье:

— Неважно, мне только доехать до дома Хилли.

Тут же выясняется, что наличествует не только прицеп, но и полутонный трактор, загруженный в этот прицеп. И на свое первое за два года свидание я отправляюсь в красном полноприводном «шевроле» выпуска 1941 года, с автогрейдером «Джон Дир» на прицепе. Двигатель стучит и чихает, и я начинаю беспокоиться, доеду ли вообще. Комки грязи разлетаются в стороны. На шоссе двигатель внезапно глохнет, моя сумка и платье летят прямо на грязный пол. Мотор заводится вновь со второй попытки.

В пять сорок пять на дорогу передо мной вылетает нечто черное, слышу глухой удар. Пытаюсь остановиться, но не так-то просто затормозить, если позади болтается механизм в десять тысяч фунтов весом. С диким стоном жму на тормоз. Нужно выйти посмотреть. Кошка, как ни странно, встает, дико озирается и пулей уносится в лес — так же стремительно, как и вылетела на дорогу.

Без трех минут шесть, протащившись со скоростью двадцать миль в час по шоссе, где стоит ограничение в пятьдесят, провожаемая гудками автомобилей и воплями подростков, паркуюсь на улице неподалеку от дома Хилли, поскольку дворик ее не приспособлен для сельскохозяйственной техники. Схватив сумку, влетаю в дом без стука, запыхавшаяся, потная, растрепанная — а они уже здесь, все трое, включая потенциального ухажера. Стоят с бокалами в руках и таращатся на меня.

Боже, да он действительно высокий, дюйма на четыре выше меня. Хилли, выпучив глаза, хватает меня за руку.

— Мальчики, мы сейчас вернемся. Посидите, поболтайте о полузащитниках и всяком таком.

Подруга тащит меня в свою комнату. Все просто кошмарно.

— Скитер, ты даже губы не накрасила! А прическа! Как воронье гнездо!

— Да знаю я! В грузовиках не бывает кондиционеров! Пришлось ехать, открыв настежь чертовы окна!

Хилли усаживает меня в кресло и принимается взбивать волосы так же, как мама, закручивать их в локоны, сбрызгивая самым убойным лаком.

— Ну, как он тебе? — попутно расспрашивает она.

Вздохнув, прикрываю ненакрашенные глаза:

— Симпатичный.

Так, теперь макияж. Не особенно представляю, как это делается. Хилли бросает скептический взгляд, вытирает мое лицо влажной салфеткой, берется за дело сама. Втискиваюсь в черное платье с глубоким декольте, надеваю черные туфельки. Хилли быстренько еще раз поправляет мне прическу. Протираю подмышки влажным полотенцем, Хилли возмущенно закатывает глаза.

— Я сбила кошку, — признаюсь я.

— В ожидании тебя он выпил уже две порции виски.

Разглаживаю платье, выпрямляюсь и решительно заявляю:

— А теперь оцени меня — от одного до десяти.

Хилли оглядывает меня с головы до ног, задерживает взгляд на вырезе платья, удивленно приподнимает бровь — я никогда в жизни не демонстрировала грудь; пожалуй, вообще забыла, что она у меня есть.

— Шесть, — выносит она вердикт, и сама удивлена.

На миг повисает молчание. Потом Хилли издает короткий радостный визг, и я свечусь от счастья. Она в жизни не ставила мне больше четырех.

Когда мы возвращаемся в гостиную, Уильям как раз произносит, указывая пальцем на Стюарта:

— Я намерен баллотироваться на этот пост, и, клянусь, с твоим отцом…

— Стюарт Уитворт, — объявляет Хилли. — Позвольте представить вам Скитер Фелан.

Он встает, и на миг в моей голове воцаряется абсолютная тишина. По доброй воле заставляю себя молчать, пока он меня рассматривает.

— Стюарт учился здесь в школе, до Университета Алабамы, — вступает Уильям и добавляет: — «Ролл Тайд».[24]

— Счастлив познакомиться, — коротко улыбается мне Стюарт. А затем с хлюпаньем осушает свой стакан — слышно, как кубики льда стукаются о зубы. — Ну, куда пойдем? — обращается он к Уильяму.

В «олдсмобиле» Уильяма мы отправляемся в «Роберт Э. Ли Отель». Стюарт открывает мне дверь, усаживается рядом на заднее сиденье, но потом наклоняется вперед и всю дорогу болтает с Уильямом об охоте на оленей.

За столом он любезно отодвигает для меня стул, я, сев, с улыбкой благодарю.

— Выпьете что-нибудь? — не глядя, спрашивает он.

— Нет, спасибо. Только воду, пожалуйста.

Обернувшись к официанту, заказывает:

— Двойной «Кентукки», чистый, воду отдельно.

Примерно после пятого «бурбона» я завожу беседу:

— Хилли рассказывала, у вас нефтяной бизнес. Должно быть, это интересно.

— Довольно прибыльно. Если вы именно это подразумеваете.

— О, я не… — Замолкаю, поскольку он, вытянув шею, рассматривает что-то вдалеке. Проследив за его взглядом, замечаю в дверях даму — грудастую блондинку в узком зеленом платье и с ярко-красными губами.

Уильям оборачивается посмотреть, на что это пялится Стюарт, но тут же поспешно отворачивается. Едва заметно кивает Стюарту, а я вижу, как из зала выходит бывший ухажер Хилли, Джонни Фут, со своей женой Селией. Мы с Уильямом обмениваемся понимающими взглядами, радуясь, что Хилли ничего не заметила.

— Боже, какая знойная крошка, горяча, как асфальт в Тунике,[25] — бормочет Стюарт, и ровно в этот момент мне все становится безразлично.

Хилли поглядывает на меня, контролируя ситуацию. Улыбаюсь, делая вид, что все в порядке, и она улыбается в ответ, радуясь, что все идет как по маслу.

— Уильям! — восклицает она. — Вон там помощник губернатора. Пойдем поприветствуем его.

И они удаляются, оставляя нас, влюбленных пташек, любоваться счастливыми парочками вокруг.

— Ну, — почти не поворачивая головы, начинает он. — Вы бывали на матчах Алабамы?

Я и на стадионе-то никогда не бывала, для меня это за пределами понимания.

— Нет, вообще-то я не поклонница футбола. — Бросаю взгляд на часы. Всего лишь семь пятнадцать.

— Вот как. — Он прикидывает на глаз уровень жидкости в стакане, явно намереваясь побыстрее опустошить его. — Чем же вы тогда занимаетесь?

— Я пишу колонку о… ведении дома для «Джексон джорнал».

Он морщит лоб, а потом хохочет:

— Ведение дома! В смысле… домашнее хозяйство?

Молча киваю.

— Господи, — хмыкает он, взбалтывая свое пойло. — Что может быть хуже чтения колонки о том, как прибираться в доме. — Замечаю, что передние зубы у него кривоваты. Жутко хочется указать на данное несовершенство, но он продолжает мысль: — Разве что писать такую колонку.

Молчу.

— Мне кажется, это своего рода уловка, чтобы найти мужа. Стать специалистом по домоводству.

— Послушайте, да вы просто гений. Вы разгадали мой план.

— Что, девушки в «Оле Мисс» специализируются в этом предмете? Профессиональной охоте на мужей?

Ошарашенно молчу. Может, я и не была на свидании тысячу лет, но что он о себе воображает?

— Простите, вас в детстве головой об пол не роняли?

Он растерянно моргает, а потом впервые за вечер весело смеется.