У дверей он задержался и еще раз окинул суровым взглядом полутемный зал. Просто для порядка, дабы люди видели – стража тут не за тем, чтобы задаром напиться и набить брюхо. Все было спокойно. Осрамившегося шевалье жена давно уволокла домой, скандинав и аквитанец продолжали о чем-то вяло спорить. Может быть, и о драконах.
Пропустив вперед своих людей, он вышел последним. Переговариваясь вполголоса, позвякивая оружием, они двинулись по темной улице. Дома стояли неосвещенные и молчаливые, словно жители давным-давно покинули их. Только изредка из невидимой щели пробивался тусклый лучик.
Кер представил себе, как за плотно закрытыми ставнями хозяйки моют посуду, пересказывая услышанные за день новости и сплетни, а хозяева пересчитывают монеты, заработанные за день, припрятывая полновесные, откладывая истертые и обрезанные, чтобы побыстрей сбыть их с рук.
Тускло горела, воняя смолой, пара факелов, нахально прихваченных его подчиненными при выходе из трактира. Борю время от времени высоко поднимал помятый фонарь, затянутый бычьим пузырем, чтобы не угодить в какую-нибудь яму или не споткнуться.
Они прошли мимо дворца герцога Бургундского, цветные стекла в окнах которого, затянутые в свинцовые переплеты, бросали на мостовую разноцветные блики. Оттуда слышались веселые переливы виолана и лютни – герцог устраивал сегодня для своих друзей ужин с танцами.
Солдаты в плащах с зеленым бургундским крестом, охранявшие отель, подчеркнуто не заметили проходящих мимо стражников. Кер разглядел, как один из его людей, украдкой согнув руку в локте, сделал в их сторону непристойный жест.
Дворец остался позади, и по левую сторону потянулись ряды мясного рынка, в насмешку прозванного горожанами – Кошачий.
Затем вновь пошли темные фасады домов улицы Монкосей. Над головами было глубокое темно-синее небо, где сверкали хрустальные песчинки звезд. Было очень тихо, ничто, казалось, не тревожило спокойствия ночи. Такая ночь – подходящее время для благостных размышлений. Правда улицы столицы Франции в полночь – не самое лучшее место для них. Опасное это место – ночные парижские улицы. Но только не для него, Жоржа Кера, и его ребят. В каждом из них он уверен, как в себе самом – от самого старшего, Мишеля Борю, до самого молодого – Рауля Майе по прозвищу Пикардиец, угрюмого силача, способного с одного удара высадить плечом дверь, и однажды в одиночку разделавшегося с тремя грабителями. Их знают и отчаянные буяны, и самые законченные прощелыги из числа ночного люда, так что вряд ли кто-нибудь без крайней нужды решит заступить им дорогу.
Шаги их громким эхом отдавались в тишине улиц. Парижские острословы шутили, что патрульные стараются можно больше шуметь, чтобы заранее предупредить о своем приближении и избежать возможных осложнений. Жорж Кер обижался, когда слышал такое – ну не красться же им, в самом деле, как жалкому ворью?
Похоже, сегодняшняя ночь обещает быть спокойной. Если не подпалят богатый дом или лавку, чтобы, пользуясь суматохой, растащить добро, не попробуют взломать лабаз или пьяные солдаты не порежут друг друга…
Истошный женский крик разорвал полночную тьму. Жорж замер на месте. Рука сама собой изготовилась выхватить меч из ножен.
Он знал, что среди его соратников есть и такие, кто не слишком торопится, услышав зов о помощи. Их он всегда презирал.
Крик повторился. Если слух не обманывал капитана, то кричали неподалеку, через две улицы, где начинались пустыри – место, пользовавшееся нехорошей славой.
– Туда! – бросил он, устремившись к ближайшему переулку.
Впереди бежал Кер, рядом с ним тяжело бухал сапожищами Рауль, держащий факел. Вот крик, сдавленный – как бывает, когда пытаются заткнуть рот, прозвучал совсем близко.
Навстречу им метнулась сгорбленная тень.
– Вот он!! Стой!!
Мгновенно рассыпавшись цепью, стражники перегородили улочку.
Разошедшийся от избытка усердия Борю пихнул сапогом в живот попытавшегося развернуться человека, а кто-то из его людей упер в грудь упавшего на колени ночного бродяги клинок.
– Попался – не уйдешь теперь! – злорадно рявкнул Рауль.
– Ммм… – только и промычал тот в ответ.
Жорж поднес к лицу схваченного фонарь.
Проклятье! На них глядела искаженная страхом, перекошенная физиономия немолодого толстяка в приличном кафтане.
– Мессиры, пощадите! – пискнул он.
Сплюнув, капитан выругался от души.
– Какого черта ты шляешься тут по ночам! – рявкнул на него Борю
– По девкам таскался, чего ж еще, – поддакнул кто-то.
– Ты тут не видел никого? – быстро спросил Кер.
– Никого не было, ваша милость, – видя, что перед ним не грабители, а стражники, буржуа перестал трястись.
– Вперед, – скомандовал Кер – За мной!
Стражники устремились за ним, оставив позади незадачливого гуляку.
Топот дюжины пар подкованных сапог эхом отлетал от заборов и темных фасадов.
Они выскочили на пустырь, на противоположной стороне которого возвышались руины нескольких заброшенных домов. На фоне подсвеченного восходящей Луной неба как клыки торчали трубы каминов и балки.
Никого. Или жертве удалось спастись или ее, заткнув рот, уволокли куда-нибудь в трущобы на потеху молодцам из Двора чудес. Только к завтрашнему утру несчастная, истерзанная и в разорванной одежде вернется домой, а если не повезет, то ее нагое мертвое тело примут воды Сены.
Капитан в злой досаде сплюнул. Соваться в эти развалины теперь, ночью, когда и днем-то, случается, в таких местах исчезают вооруженные караулы…
– Ну, пошли что ли, – бросил он озирающим пустырь подчиненным.
Вернувшись на Монкосей, они миновали еще несколько переулков, затем свернули на улицу Персе.
Впереди, за поворотом на Круа-де-Труа, послышался шум. Не дожидаясь приказа, стражники ускорили шаги. Через минуту Кер уже безошибочно различил звуки самого настоящего погрома.
Не меньше двух десятков человек колотили палками о ставни, сопровождая это занятие громкими воплями и браню. К мужским голосам примешивались два женских. Первый – хриплый и пропитой голос давней обитательницы квартала Виль – де – Амур, [21] второй – писклявый, еще девчоночий.
Шум и выкрики продвигались в их сторону.
Послышался треск разбиваемой камнем черепичной крыши.
Впереди не бандиты, а кто – то, не считающий нужным скрываться.
Это могут быть рыцари («мда, только этого не хватало») гарнизонные солдаты («ну с этими то страже не впервой иметь дело») или…