Читать интересную книгу Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»! - Алексей Шляхторов

Тело митрополита Петра было положено в неоконченной им церкви Успения, которая была освящена уже в следующем, 1327 г. Местное почитание митрополита установилось сразу после его смерти. Всего через 13 лет после кончины, в 1339 году, Петр был канонизирован константинопольским патриархом и стал первым «московским и всея Руси чудотворцем». Так Византия благословила Москву. Перенеся кафедру, святитель Петр превратил столицу удельного княжества в ту МОСКВУ, которая собрала вокруг себя земли и явила истории самое большое государство в истории планеты. И действительно, если проанализировать подробнее, то выяснится, что Москва была более религиозна и менее агрессивна, чем Тверь. Так, в 1304, 1305 и 1308 гг. Тверь каждый раз первой нападала на Москву, в 1311 г. – на митрополита. А в 1316-м опять Тверь спровоцировала настоящую войну между Ордой и Центральной Россией (низовыми землями) с одной стороны и Великим Новгородом – с другой. Это был опасный момент нашей истории. И раньше другие князья, бывало, приводили татарские отряды – но не армии, – чтобы поторговаться – но не воевать с Новгородом.

И теперь Узбек снова призадумался. Назначение нового великого князя Владимирского потребовало у хана продолжительных размышлений. Его внимание было приковано к событиям вокруг Юго-Западной Руси. Там вновь явственно проявлялись опасные для Орды тенденции. Резко усиливается Литва. Ещё в 1320 году князь «Литвы и Руси» Гедимин захватил север Волыни и разбил киевлян, посадив им на престол князя «из своей руки». Дань по-прежнему шла в Орду, но князь, её плативший, уже ориентировался на Великое княжество Литовское [415] А в 1324 году галицко-волынским князем стал, хоть и в соответствии с Галицким наследственным правом, католик Болеслав – Юрий II – ставленник Польши. В начале 1325 года был заключен союз между Польшей и Литвой, скрепленный 16 октября того же года браком дочери великого князя Литовского Гедимина Анны и наследника польского престола Казимира. Этот союз открывал путь к соединению обоих государств для борьбы с Орденом [416].

В этой обстановке хан решил «поиграть мускулами». В 1325 году он посылал воевод в поход на Литву. Порученцы «много зла сотвориша Литве и со многим полоном приидоша в Орду». Благодаря военной активности Орды Галицко-Волынская Русь и Киевская земля, находившиеся под властью правителей – ставленников Польши и Литвы, продолжали платить дань «вольному царю» Узбеку [417]. И запад – пока – не мог их поглотить.

Не довольствуясь успехами своих ратей, хан хотел создать у восточных границ Литвы внушительную владимирско-тверскую военную силу. Уже самим своим положением Тверь была призвана стать западным форпостом «русского улуса», союзного Орде. И Узбек думал.

Наконец, Дмитрий Михайлович был казнён, а его место занял следующий по старшинству сын Михаила Тверского – Александр. В отличие от Дмитрия он не был бездетным. В 1321 году княгиня Анна родила ему сына Льва. После казни Дмитрия Александр получил ярлык на великое княжение Владимирское и одновременно стал правителем Твери. Вернувшись к старой схеме Владимир – Тверь – Литва, хан обогатил ее одним существенным дополнением. В Твери он велел разместить татарский отряд под началом Чолхана (в русском произношении – Шевкал, Щелкан). Историки обычно объясняют этот шаг тем, что «хан хотел поставить великого князя под свой контроль» [418].

Однако, кроме этого, есть (возможно) ещё одна причина. Присутствие отряда Шевкала в Твери указывает на его «международное» значение. Это войско должно было служить своего рода дамокловым мечом, постоянно нависавшим над восточными областями Литвы. Вместе с тем Шевкал мог при ином повороте событий выступить и как союзник Литвы в войне в Орденом. Конечно, хан сознавал, что пребывание татар в Твери может привести к конфликту с жителями [419]. Ведь ордынских гарнизонов на Руси не было. Однако князь Александр, видимо, обещал уладить этот вопрос. [420] Очевидно, так оно и было. Не исключено. И тут начинаются вещи практически необъяснимые. Ведь Александр и Шевкал должны были помогать друг другу. А как на деле вышло? В то время как в Москве готовились к освящению Успенского собора, в Твери назревали события совсем иного рода. Их общий ход можно восстановить путем внимательного изучения весьма противоречивых сообщений различных летописей.

Отряд под началом ханского брата Шевкала разместился прямо в городе. Сам Шевкал со свитой поселился в княжеском дворце, выгнав оттуда князя Александра. Стоп! Это что за бред? Что за «гость-союзник»??

Лютый посол, забывший,

где нельзя буянить

Дело в том, что известный советский/российский историк В. В. Похлёбкин описал: в 1-е десятилетие правления Узбека – время сумятицы и кризиса в Суздальской Руси, до вокняжения Калиты, ордынское правительство посылало на русские города-должники так называемых «лютых послов», которые должны были помочь князьям, погрязшим в склоках, выбить недоимки с должников. Похлёбкин приводит подробную таблицу приходов этих послов.

Лютые послы

(В. В. Похлёбкин. «Татары и Русь». М., 2000) [421]

Смотрим на таблицу: до 1327 г. всё объяснимо: 1-й приход, 1315 г. – это поход Михаила Тверского на Новгород; на пути к Торжокской крепости он грабит союзный Москве Ростов. Прогоняют князя. 16–19 гг.: буянит уже Юрий Московский, гоняя сторонников Михаила. 20–22 гг. – тут иная ситуация: суздальские купцы, будучи беднее новгородских и менее их организованные (особенно когда в роли купцов – князья), влезают в долги к ордынским ростовщикам, а потом, расплаты с ними ради, трясут уже своих. Некрасиво, конечно. Хотя вспомним, что русские горожане часто просто выгоняли ордынских кредиторов решением веча, попутно отбирая их имущество. Повторная экспроприация, так сказать. Однако, когда послов приводили свои же князья, выгнать их становилось гораздо труднее. Но везде «лютые послы» не выходят из-под контроля князей, особенно Великих – Михаила и Юрия. Заметим, что отряды-то эти были невелики: от 300 до 1000 чел. (за исключением Торжокского и Бортеневского сражений). И у буйного Шевкала был именно сторожевой отряд в 500–800 человек с наблюдательными функциями. А у главного наблюдателя вдруг крышу сносит. С чего бы? Возникает вопрос: а что, у Узбека кандидатуры лучше не было?

Или после переезда митрополита в Москву (на тот момент не обладавшую ярлыком на великое княжество) на Твери поставили жирный крест? Но если это и было так или почти так, Узбек мог предполагать, что буйному Щелкану накостыляют и вышвырнут из города, покрошив самых упрямых, как это бывало раньше, ещё с Александра Невского. Это было бы в духе русских вечевых традиций. Тотальной расправы он не ожидал, к тому же русские знали, что убийство посла карается войной и разорением.

Татары всячески оскорбляли и притесняли горожан. Александру – в духе традиций – раз за разом предлагали побить и ограбить наглых гостей. Но он каждый раз отвечал: терпите, всё уляжется и успокоится. Как это часто случается в истории, великие события начались с мелких, незначительных происшествий, которые, непостижимым образом цепляясь друг за друга, превращались в грозную лавину. 15 августа рано утром, когда еще только собирался праздничный торг Успеньева дня, некий дьякон по прозвищу Дудко повел лошадь к Волге, чтобы напоить ее. Случившиеся на его пути татары, завидев «кобылицу младу и зело тучну», без лишних слов отняли лошадь. Дьякон стал вопить: «Люди тверские, не выдайте!»

Между тверичами и татарами началась драка. Степняки схватились за сабли. Местные – тоже, кто за топор, кто за кистень. Схватка переросла в побоище. Загудели тревожно городские колокола. Толпы народа собрались на вече. Предводителями здесь были братья Борисовичи: тверской тысяцкий и его брат. На вече было решено всем городом выступить против татар. Слыша шум и стук оружия, большая часть татарского отряда успела пробиться, собраться к своему командиру и выступить на площадь.

Сеча была ужасна. От восхода солнечного до самого тёмного вечера резались на улицах с остервенением необычайным. Наконец, теряя людей и слабея от усталости, Шевкал с остатками своего отряда, потеряв надежду пробиться, стал пятиться к княжескому дворцу (а он был деревянным), желая укрыться там или надеясь на милость и защиту князя, но Александр, разгоряченный боем, обратил «дворец» в пепел.

Приход Ивана Калиты в разгар кризиса

Татарские пастухи, сторожившие свои табуны в окрестностях города, единственные успели бежать в Москву, а оттуда в Орду. Мирные купцы ордынские также были перебиты, а их имущество разграблено. Узбек был взбешён. Получилось очень нехорошо. Сначала тверичане плохо обошлись с его сестрой Кончакой – Агафьей, теперь – сожгли (!) брата – посла со всем отрядом. Пусть он был хреновый, даже склочный брат и параноик в качестве посла; возможно, хан был бы даже рад, если бы драчливые урусы хорошенько бы поколотили его на майдане, намяли бока, сломали б нос и выбили два-три, а ещё лучше 5–6 зубов, для ума, и вышвырнули бы его из города, заодно покрошив его самых задиристых воинов, – в конце концов, всё это можно было б на него же и свалить, как раньше на толстых и жадных баскаков, и накостылять ему же ещё и в Орде – опять же, для ума. А уж потом договариваться с русью, уже по-серьёзному. Но всё произошло слишком неожиданно и резко. Сожгли. Заживо.