Читать интересную книгу Европейское воспитание - Гари Ромен

____________________

1 Немецкое ругательство. - Прим. пер.

– Разумеется, тебя больше не зовут Каннинхен! - слышится в камышах сварливый голос. - И чем больше я на тебя смотрю, тем сильнее убеждаюсь в том, что даже у твоего сына другая фамилия! Я не сомкну глаз, пока не отыщу себе мягкий ил без раков… Что здесь происходит?

Над водой показались три четверти бывшего немецкого капрала.

– Смотрите, смотрите! Один из самых блестящих наших военачальников! Эй, вы, в камышах, на песке, в прибрежных ветвях и в подводных камнях, все, что от вас осталось, сюда!

– Только не говорите мне, что это Адольф Гитлер, - визжит фальцетом взволнованный голосок, - а не то я умру от радости!

– Ха-ха-ха! - хохочет почтенное собрание. - Ха-ха-ха!

Генерал барон фон Ратвиц, один из самых блестящих наших военачальников, яростно цепляется за ствол засохшего дерева. Он попал в водоворот. Вокруг него кружатся трупы бывших немецких солдат, хватаясь за ветки его «лошадки».

– Питц! - сердито кричит он своему адъютанту. - Отгоните от меня эти трупы. Они мешают нам двигаться вперед.

– Zu Befehl! - вопит побелевший от ужаса оберлейтенант Питц.

– Акакий Акакиевич! - торжественно восклицает ворон Илья Осипович. - Помните ли вы кисет, снятый моим покойным отцом с трупа одного французского генерала под Бородино? Ставлю его против ваших милых серебряных часиков, что у этого молодого лейтенанта не хватит смелости нырнуть в воду. Слово чести!

– Слово чести! - задорно принимает вызов Акакий Акакиевич.

– Ну что ж, meine Herren1, - обьявляет почтенному собранию бывший солдат Шванке, созерцая небеса своим ничего не выражающим взором. - Полагаю, на сей раз он у нас в руках. И этим вы обязаны мне!

– Прекрасно, Шванке! - хрипит бывший солдат Принцель из Маннгей-

____________________

1 Господа (нем.).

ма. - Мы готовы отблагодарить тебя рюмкой волжской водицы!

– Ха-ха-ха-ха! - хохочет почтенное собрание над этой весьма тонкой шуткой. - Ха-ха-ха-ха!

– В чем дело? - спрашивают возбужденные голоса в камышах, и со всех сторон всплывают останки бывших солдат бывшей Великой немецкой армии. - Gott im Himmel!1 К нам присоединился генерал барон фон Ратвиц!

– Он еще не присоединился к нам окончательно, - замечает бывший капрал Каннинхен с таинственным видом. - Гм! Гм!… Почтенное собрание, может, кто-нибудь из вас возражает против того, чтобы генерал барон окончательно стал одним из нас?

– Никто, никто! - послышались со всех сторон восторженные голоса. - Напротив, весьма польщены, весьма польщены!

Генерал барон отбивается ногами слева и справа, пытаясь освободить свою «лошадку».

____________________

1 О господи! (нем.)

– О-го!… - с притворным огорчением жалуется бывший солдат Шванке. - Он дал мне пинка под зад.

– Да как он посмел! Это преступление! Это категорически запрещено уставом!

– Ох, как больно! - причитает бывший солдат Шванке, остекленевшим взглядом призывая в свидетели небеса.

Почтенное собрание умирает со смеху и все плотнее окружает неподвижный ствол дерева.

– Питц! - вопит генерал барон. - Немедленно спуститесь и вытащите меня отсюда!

– Zu Befehl! - визжит обер-лейтенант Питц и, зажмурив глаза, сигает со своей «лошадки».

Илья Осипович удовлетворенно покачивает головой.

– Хорошо, что я не поспорил с вами, Акакий Акакиевич, - говорит он. - Иначе бы не видать мне своего кисета.

– Но вы же поспорили, Илья Осипович! - восклицает Акакий Акакиевич, стараясь казаться возмущенным. - Вы дали слово чести!

Илья Осипович прикрывает один глаз и смотрит другим на Акакия Акакиевича; последний вздыхает и больше не настаивает.

– Meine Herren, meine Herren! - вопит бывший солдат Шванке. - К нам присоединился обер-лейтенант Питц. Я намерен поручить двоим из вас проследить за тем, чтобы его поступок носил… гм! как бы это поточнее выразиться? окончательный характер. Кто из вас самый бывалый?

– Я, - говорит бывший солдат Каннинхен, - я уже три дня здесь и выпил столько воды, что остальную и хлебать не стоит!

– Что же касается меня, - говорит бывший солдат Притцель, - то я здесь тоже три дня и волочу на себе двадцать четыре рака, которых постоянно нужно кормить!

– Ха-ха-ха! - хохочет почтенное собрание, - старина Принцель все тот же, никогда не меняется!

– Хорошо, - говорит бывший солдат Шванке. - Принцель и Каннинхен, слушай мою команду, цель - обер-лейтенант Питц, шагом марш!

Начинается возня, обер-лейтенанта внезапно хватают за ноги и с весьма аппетитным бульканьем тащат под воду.

– Prosit!1 - добродушно шепчут вороны Илья Осипович и Акакий Акакиевич.

– Prosit, prosit, - хрипит на ухо захватчику бывший солдат Принцель. - И вы увидите, mein Herr, вы увидите, что камыши вовсе не так уж плохи на вкус, если начинать есть их с корней!

– Назад! - орет генерал-барон. - Вы что, не видите, кто я?

– Zu Befehl! Zu Befehl! - радостно вопит почтенное собрание, окружая его со всех сторон.

– Я ведь ваш полководец, я привел вас в Польшу, во Францию…

– И на Волгу! - в сердцах кричит почтенное собрание. - Не забудьте про Волгу, mein Herr! Ведь от волжской водицы, если достаточно ее выпить, даже у собаки пропадает уважение к своему хозяину!

____________________

1 Ваше здоровье! (нем.)

– Немецкие мертвецы! - вопит генерал барон, чувствуя, как ствол дерева, на котором он сидит, уходит под воду. - Прочь! Это приказ!

– Zu Befehl! Befehl! - бормочут немецкие мертвецы, и бывший генерал барон фон Ратвиц медленно опрокидывается на спину, вскидывает руки и окончательно исчезает под водой.

– Только после вас, Акакий Акакиевич! - вежливо бормочет Илья Осипович, медленно спускаясь вниз.

– Какие пустяки, Илья Осипович… только после вас!

– Ну что ж, тогда за ваше здоровье, Акакий Акакиевич, за ваше здоровьице…

– Нет, за ваше… Mahlzeit! Mahlzeit!1

Добранский остановился и выпил чаю.

– Вкусный сегодня! - заметил он. - Морковки почти не слышно!

Пех решил заново «гальванизировать» аудиторию.

____________________

1 Приятного аппетита! (нем.)

– Да здравствует народный сказочник польской освободительной войны, наш товарищ Адам Добранский! - выкрикнул он.

– Браво, браво! - поддержали его партизаны.

Пех решил, что пришло время завоевать себе толику личной популярности.

– Да здравствует Пех! - смело предложил он.

– У-у-у! Долой, долой! Ложись! В конуру!

Расстроенный Пех повернулся спиной к публике и весь ушел в приготовление картошки. Добранский продолжил:

Несколько минут спустя, слегка отяжелев, оба приятеля спускаются на ветку любимого дуба. К своему неописуемому удивлению, они сталкиваются там нос к носу с тощим, нескладным вороном с длинной, гибкой шеей и поразительно острым клювом.

– Клянусь своим первым оперением! - восклицает Илья Осипович. - Да это же сам Карл Карлович из Берлина, из плоти и крови!

– Из одних костей! Асh! Из одних костей! - охает ворон с сильным германским акцентом.

В царские времена немецкий ворон Карл Карлович обосновался в России и сумел обеспечить себе прекрасное положение при Дворе. С ним водил дружбу сам царь. Он часто задерживался у окна дворца и, как только замечал, что Карл Карлович не удовлетворен банальным лошадиным навозом, тотчас велел домочадцам спускаться во двор и потчевать фаворита отборным куском. Вскоре все придворные начали бороться за благорасположение Карла Карловича, и отныне министры теряли сон, узнав, что фаворит отказался почтить своим вниманием их скромную лепту: то был верный признак неминуемой опалы. Царь и вправду придавал большое значение вкусу и выбору своего фаворита, поскольку принято было считать, что птица способна судить о приближенных царя по материалу, из которого они сделаны.

– Каким ветром в наши края, Карл Карлович? - каркает Илья Осипович. - Верно, увеселительное путешествие? Немножко туризма, как это мило!

– Ach! - вздыхает Карл Карлович. - Бог свидетель, я предпочел бы прилететь на Волгу в лучшее время… Эта война, ach! просто какое-то недоразумение!… Вот послушайте, несколько дней назад я был на званом вечере в замке барона фон Риббентропа! Надобно вам пояснить, друзья мои, что при фюрере я занимаю точно такое же положение, какое занимал встарь при царе… Иными словами, меня всюду приглашают. У барона был чудесный праздник, сливки общества, изысканная музыка, лучшие французские вина… Но я ничего этого не видел, а сидел в уголке и плакал, плакал! И вдруг, ach! что я вижу? Ко мне подходит барон фон Риббентроп.

«Почему ты так горько плачешь, немецкий ворон Карл, ach! почему?»