С этого времени все письма Жирара к Кадир оканчивались словами: «Я соединен с вами в святом сердце Иисуса». Наконец, девица Кадир приняла формулу послушания, предложенную святым отцом: «Я отрекаюсь от себя, я предалась вам, я готова говорить, делать и терпеть все, что вы от меня потребуете».
Отец Жирар не только помогал своим чадам в их духовных потребностях, но заботился также и о телесных желаниях их. Он держал хорошую прислугу, имел всегда отличный стол, кроме того, выдумывал развлечения и другие затеи для удовольствия своих питомиц. Он и его верная сообщница Гюйоль забавлялись тем эффектом, какой производили их действия над девицей Кадир, которая в короткое время совершенно истомилась душой. Ее смущали странные сны, где главным героем являлся отец Жирар, она по временам казалась одержимой злым духом и проклинала религию Христа и святых. К концу 1730 года эти приступы еще более усилились. Ее братья были свидетелями их, и, когда они молились о ее исцелении, она все время проклинала их. Казалось, эти сны служили ей внушением, устанавливая между нею и отцом Жираром особое духовное единение.
Друзья Кадир, опасаясь за ее здоровье, посоветовались с Жираром, и тут осуществилось его давнишнее желание: приглашенный в дом Кадир, он часто мог оставаться наедине с девушкой. Чтобы устранить всякое могущее возникнуть подозрение, его сопровождал туда и оттуда младший брат ее, который в то время был учеником Коллегии Иезуитов. При этих свиданиях отец Жирар пользовался приемами дисциплины Корнелия, проделывая это над обнаженной пациенткой, как только с ней начинались ее припадки.
Девушка пожаловалась Гюйоль и другим сестрам на вольности отца Жирара, но они только засмеялись и рассказали, что и с ними он вел себя так же. Он очень часто преподавал дисциплину своей ученице. Кадир имела одно из своих замечательных видений в пост 1729 года; за ним последовала серьезная болезнь, уложившая ее в постель. Жирар участил свои визиты и с особенным вниманием разглядывал кровавые пятна, появившиеся после припадков на ее левом боку, на руках и ногах. Один биограф замечает, что ему никогда не надоедало разглядывать эти пятна, в особенности на левом боку. Видения ее продолжались, и все муки ее считались посланными ей самим небом.
Однажды Жирар предсказал своей питомице, что ей представится еще новое замечательное видение и она будет поднята на воздух. Он один был свидетелем этого действия духов. К назначенному времени Кадир вдруг сделалась непокорной и, несмотря на просьбы и приказания Жирара, отказалась перестать держаться за стул, на котором она сидела, и позволить поднять себя в воздух. Священник пригрозил ей ужасными последствиями, которые повлечет за собой такое сопротивление духовной власти, и наконец в гневе ушел из комнаты. Тогда была послана Гюйоль сделать выговор грешнице, и после ее угроз та пришла в кроткое настроение, попросила прощения и обещала в будущем полную покорность.
Этот своевольный поступок мог быть заглажен только глубоким раскаянием. На следующее утро отец Жирар вошел к ней в комнату и, начиная свое поучение, сказал: «Правосудие Божие требует за то, что вы не позволили облечься в его дары, чтобы вы разделись и получили очищение; без сомнения, вы заслуживаете, чтобы весь свет был свидетелем этого, но милосердный Господь разрешил видеть это только мне и этой стене, которая не может говорить. Как бы то ни было, дайте мне клятву в вашей верности, что вы не выдадите тайны, потому что открытие ее грозит гибелью нам обоим». Девица Кадир, как упоминается у нескольких писателей, подчинилась дисциплине, как он этого желал, а что последовало дальше — читатель может дополнить собственным воображением. Все это время у матери Кадир не явилось ни малейшего недоверия к святости отца Жирара, и она даже рассердилась на своего сына, когда он намекнул ей, что здесь происходит что-то странное. Невозможно описать подробно всего, что произошло между отцом Жираром и Кадир; продолжительный осмотр ее ран, постоянные его поцелуи и повторение дисциплины иногда без всякой провинности с ее стороны — все это представляло только часть системы Жирара, а были еще другие поступки, гораздо более грубые и возмутительные.
Чтобы избежать последствий этого духовного единения, Жирар под разными предлогами заставлял девушку пить напиток его собственного изготовления, и несмотря на то, что она была очень слаба, отсоветовал ей дать осмотреть себя доктору. Он решил, что необходима перемена условий, и для безопасности и удобства с необыкновенной ловкостью устроил так, что девица Кадир поступила в монастырь в Оллиуле, где ее приняла сама настоятельница, причем ее родственники дали свое полное согласие на то, чтобы Кадир сделалась монахиней. Благодаря этим обстоятельствам, она была благосклонно принята в монастыре, и две недели после этого отец Жирар еще не посещал ее. По истечении этого времени он имел свидание с настоятельницей, у которой попросил разрешения видеться и переписываться со своей ученицей. Большая часть его писем была уничтожена, но те, которые сохранились, раскрывают целую систему самого утонченного молинизма, к которому прибегал этот иезуит для обольщения несчастной девушки.
В то же время он писал письма совершенно другого рода, которые попадали в руки настоятельнице и, как это и имелось в виду, убеждали ее в чистоте намерений почтенного отца. Однако один его поступок возбудил подозрения. Он имел смелость в присутствии других монахинь осведомиться о физическом состоянии девицы Кадир, спросив ее, много ли она потеряла крови недавно.
Одно из его писем, где он угрожал ей розгой, которой накажет ее он сам, «ее дорогой батюшка», попало в руки другому, и его визиты на время были запрещены, но при вмешательстве одного из капуцинов привилегия Жирара посещать Кадир была восстановлена.
Страсть его к ней все возрастала. Он исследовал ее раны, применял дисциплину прежним способом и по целым часам оставался у своей исповедницы. Она сама иногда хвалилась перед другими монахинями, что испытывает величайшие духовные наслаждения. Одно время она была заключена в келью, и патер мог разговаривать с ней только через отверстие в стене; но изобретательность иезуита преодолела и это затруднение: он убедил свое духовное чадо выставить известную часть тела в отверстие и таким образом получить розги! Он велел приносить туда его обед, и послушницы часто удивлялись этой паре, нежно разделявшей трапезу.
Со временем отцу надоела его духовная дочь, и он решил поместить ее в Картезианский монастырь в Премоле. Епископ тулонский не мог дальше терпеть и, запретив дальнейшие их сношения друг с другом, заставил перевезти девицу Кадир на дачу Бока, близ Тулона. Увидя, что приближается развязка, Жирар при помощи сестры Гравье, своей бывшей ученицы, вернул все письма, писанные им Кадир, за исключением одного, которого не было в ее ящике. Епископ назначил нового настоятеля в Тулонский монастырь кармелиток, чтобы тот отныне был духовником Кадир, и посредством исповеди постепенно открылся обман и нечестные поступки отца Жирара, о чем настоятель немедленно известил епископа, и этот последний поклялся избавить страну от обжорливого волка, когда услышал о великом множестве его гнусных деяний. Девица Кадир умоляла его на коленях, обливаясь слезами, не разглашать всей этой гадости, и епископ наконец обещал ей скрыть скандальную историю. Так как он заметил, что Кадир по временам бывает «одержима», то он начал заклинать злого духа, и девушка постепенно поправилась.