Фицджеральд собрался было одернуть его, но был в совершеннейшем отчаянии, не зная, как поступить дальше. Он указал на сухую прерию, простиравшуюся до самого горизонта.
- Полагаю, ты знаешь, где там добыть воды?
- Нет. Но при такой погоде она нам почти и не нужна.
Бриджер заметил нерешительность Фицджеральда, и это лишь укрепило его в собственном мнении. В отличии от Фицджеральда он умел ориентироваться на открытой местности. При нём всегда был внутренний компас, который руководил им в неизведанной местности.
- Думаю, мы не более чем в двух днях от Миссури и, возможно, от Форта.
Фицджеральд сдержался, чтобы вновь не ударить Бриджера. По правде говоря, он опять подумывал убить мальчишку. Он так бы и поступил на Гранд, не чувствуй себя зависимым от дополнительной винтовки. Два стрелка - это совсем немного, но все же лучше, чем один.
- Слушай, парень. Нам надо тут кое-что обговорить между собой, прежде чем присоединимся к остальным.
Бриджер ждал этого разговора, после того как они бросили Гласса. Он потупил взгляд, уже стыдясь того, что должно произойти.
- Мы сделали для Гласса всё от нас зависящее, остались даже дольше положенного срока. Семьдесят долларов - ничтожная цена за то, чтобы ри [30] сняли с тебя скальп.
Бриджер молчал, и Фицджеральд продолжил.
- Гласс уже был мертвецом с той самой минуты, как его медведь разделал. Нам оставалось лишь схоронить его.
Бриджер по-прежнему на него не смотрел. Фицджеральд вновь начал терять терпение.
- А знаешь что, Бриджер? Плевать я хотел на твое мнение о нашем поступке. Но скажу тебе одно - проболтаешься, я перережу тебе глотку от уха до уха.
Глава двенадцатая
17 сентября 1823 года
Капитан Эндрю Генри не остановился для того, чтобы оценить девственное великолепие открывшейся перед ним долины. С наблюдательного пункта на вершине высокого утеса над местом слияния Миссури с Йеллоустоуном Генри и его семерым спутникам открывался вид на широкий простор, ограниченный невысоким плато. Перед плато высились два пологих холма, поднимавшиеся, подобно соломенным волнам, между крутой речной террасой и Миссури. Ближний берег был лишен растительности, но на противоположном по-прежнему стояли тополя, не желавшие уступать осени зелень листвы.
Не остановился Генри и чтобы задуматься над философским значением слияния двух рек. Он не воображал высокие горные долины, откуда брали свое начало прозрачные, как бриллианты, воды. Не задержался он и чтобы оценить практическую важность местоположения форта, аккуратно вбиравшего в себя всю торговлю по двум великим водным артериям.
Мысли капитана Генри занимало отнюдь не то, что он увидел, а скорее то, чего не видел. Он не видел лошадей. Он заметил, как по лагерю бродили люди и дымил большой костер, но ни единой лошади. Ни даже чёртова мула. Он выстрелил в воздух из винтовки, скорее от злости, чем возвещая о приходе.
Люди в лагере побросали свои дела, высматривая стрелка. В ответ им прогремело два выстрела. Генри и его семёрка направились вниз по долине к Форт-Юниону.
Прошло восемь недель, после того как Генри оставил Форт-Юнион, поспешив помочь Эшли в борьбе с арикара. Уходя, Генри оставил два указания: ставить ловушки у прилегающих ручьев и любой ценой сохранить лошадей. Похоже, что удача капитана Генри так и не переменится к лучшему.
Кабан снял винтовку с правого плеча, где она, похоже, проделала борозду. Он собрался было перенести тяжелое оружие на левое плечо, но там уже натерла мозоль лямка ягдташа. Наконец он сдался, решив просто держать его в руках перед собой, но и это решение дало знать о себе ноющей болью в запястьях.
Кабан вспомнил уютный соломенный матрас в задней комнате лавки бочара в Сент-Луисе и вновь пришел к заключению, что присоединяться к капитану Генри было ошибкой.
За первые двадцать лет жизни Кабан не проходил зараз больше двух миль. За прошлые шесть недель он ежедневно проходил не меньше двадцати миль, а зачастую отряд покрывал все тридцать и даже больше. Два дня назад Кабан протер третью пару мокасин. По утрам в дыры попадала студеная роса. Острые камни изрезали ступни. А самое худшее - он наступил прямиком на опунцию. Неоднократные попытки извлечь шипы разделочным ножом не увенчались успехом, и нарывающий палец заставлял морщиться при каждом шаге.
Не говоря уже о том, что никогда в жизни он не был так голоден. Кабан истосковался просто по удовольствию обмакнуть галету в соус или вонзить зубы в жирную ножку цыпленка. Он с благоговением вспомнил груду еды на жестяной тарелке, которую трижды в день приносила ему жена бочара. Теперь его завтрак состоял из холодного вяленого мяса - да и того было негусто. Они редко останавливались на обед, который также состоял из холодного вяленого мяса. Учитывая нежелание капитана стрелять, даже ужин в основном состоял из вяленого мяса. Когда у них была свежая дичь, Кабан с трудом её поглощал, давясь кусками или усиленно стараясь разбить кости, чтобы извлечь костный мозг. Еда на фронтире требовала чертовски больших усилий. Затрачиваемые на еду усилия оставляли его голодным.
С каждым мучительным шагом, каждый раз, когда у него урчало в желудке, Кабан сомневался, что принял правильное решение, отправившись на запад. Богатства фронтира так и оставались неуловимыми. Вот уже шесть месяцев как Кабан не ставил ловушку на бобра. Когда они вошли в лагерь, оказалось, что исчезли не только лошади. Где же пушнина?
Несколько бобровых шкур висело на каркасе из ивовых прутьев возле деревянных стен форта вместе со шкурами бизона, лося и волка. Но едва ли это походило на ту золотую жилу, которую они надеялись найти по возвращении.
Человек, прозванный Коротышкой Биллом, вышел вперед и протянул Генри руку для приветствия.
Генри не обратил внимания на протянутую руку.
- Куда подевались лошади?
Рука Коротышки Билла на мгновение одиноко и неуклюже застыла.
Наконец он опустил ее.
- Их украли черноногие, капитан.
- Ты когда-нибудь слышал о том, как выставляют часовых?
- Мы выставили часовых, капитан, но невесть откуда выскочили краснокожие и угнали табун.
- Вы выслали за ними погоню?
Коротышка Билл медленно покачал головой.
- Мы и до этого не справлялись с черноногими.
Жалкая отговорка, но действенная. Капитан Генри глубоко вздохнул.
- Сколько лошадей осталось?
- Семь, вернее пять и два мула. Их забрал Мёрфи, выйдя с отрядом охотников к Бивер-Крик.
- Что-то непохоже, чтобы вы тут добычей пушнины занимались.
- Занимались, капитан, но все места вокруг Форта уже опустели. Без лошадей мы не можем далеко отходить.