Закончив с приготовлениями, Гласс взялся за смычок и веретено. Он заполнил ямку в плоском плавнике лучиной, установил в неё веретено и затянул на нем тетиву петлей, прижал веретено ладонью правой руки, все ещё обернутой куском шерстяной ткани, которую он использовал при ползании. Левой рукой он принялся водить смычком взад и вперёд, отчего в ямке на плоском плавнике завертелось веретено, создавая трение, а вместе с ним и жар.
Неполадки в работе его механизма тут же дали о себе знать, когда он закрутил веретено смычком. Один конец веретена, тот, которым он намеревался развести огонь, вращался в ямке на сухом плавнике. Но второй тёрся о его ладонь. Гласс вспомнил, что пауни использовали кусок дерева размером с ладонь, чтобы держать верхний конец веретена. Он вновь направился на поиски подходящего куска дерева. Отыскав подходящую палку, он выдолбил в ней бритвой ямку для верхнего конца веретена.
Левой рукой он работал с трудом, и ему понадобилось несколько попыток, чтобы обрести нужный ритм - размеренно вращать смычком, не теряя контакта с веретеном. Но вскоре веретено закрутилось размеренно. Спустя несколько минут из ямки пошел дымок. Внезапно вспыхнула лучина. Гласс схватил камышовый пух и поднес его к язычку пламени, который накрыл сложенной рукой. Когда пух загорелся, он перенес пламя на лучину в небольшой ямке. Он почувствовал, как на спине прошёлся порыв ветра и на мгновение испугался, что тот погасит пламя, но лучина загорелась, а за ней и сухая трава. Через несколько минут он уже бросал кизяки в небольшой костер.
Когда он выпотрошил и освежевал крохотных грызунов, то на них осталось не так много мяса. Но несмотря ни на что, оно было свежим. Пусть его методы установки ловушек отнимали много времени, но по-крайней мере, они были просты.
Когда Гласс обглодал крохотные ребра последнего грызуна, он всё ещё оставался голодным. Он решил, что на следующий день остановится пораньше. Может, выкопать ямки в двух местах? Но сама мысль о замедленном передвижении его угнетала. Как долго он сможет скрываться на оживленных берегах Гранда? Не делай этого.
Не загадывай далеко вперед. Цель каждого дня - дожить до следующего утра.
Когда с обедом было покончено, огонь уже не заслуживал риска. Гласс забросал его песком и заснул.
Глава десятая
15 сентября 1823 года
Долину, открывшуюся перед Глассом, обрамляли два пологих холма-близнеца, вынуждая Гранд сужаться при проходе между ними. Гласс помнил эти холмы из похода вверх по реке вместе с капитаном Генри. По мере того, как он полз вдоль Гранда дальше на восток, стали исчезать выделяющиеся детали пейзажа. Казалось, что даже тополя поглощены морем травы.
В прошлом Генри и отряд охотников за пушниной разбивали лагерь возле пологих холмов, и Гласс намеревался сделать привал на том же месте в надежде найти что-нибудь стоящее, что, возможно, бросили по пути. В любом случае, он помнил, что высокий берег возле холмов предоставлял отличное укрытие. На восточном горизонте собрались большие и тёмные грозовые тучи. Через несколько часов над ним промчится гроза, и ему хотелось укрыться, прежде чем она разразится.
Гласс полз к лагерю вдоль реки. Кольцо потемневших камней отмечало место недавнего костра. Он помнил, что отряд остановился, не разжигая костров, и гадал, кто же проследовал за ним. Гласс остановился, снял ягдташ и одеяло с плеча и сделал затяжной глоток речной воды. Позади него, насколько он помнил, пологая насыпь образовала укрытие. Он осмотрел реку, высматривая признаки присутствия индейцев и досадуя на то, что растительность была редкой. Почувствовав знакомый приступ голода, Гласс задумался, достаточно ли тут растительности для устройства мышиной ловушки. Стоила ли она усилий? Он взвесил все выгоды укрытия против выгод еды. Грызуны поддерживали его уже две недели. Но, тем не менее, Гласс понимал, что он застрял, словно стоит посреди течения – не тонет, но и не продвигается к безопасному берегу.
Легкий ветерок возвестил о приближении туч, холодком пройдясь по его потной спине. Гласс свернул от реки и вполз на высокий берег, чтобы бросить взгляд на грозу.
От увиденной с кромки берега картины у него перехватило дыхание. Тысячи бизонов паслись на равнине подле холмов, зачернив её на добрую милю. Не более чем в пятидесяти ярдах от него стоял на страже огромный бык. Животное тянуло на семь футов в холке. Косматый клубок тёмной шерсти на голове подчёркивал мощный лоб и плечи, делавшие рога почти излишними. Бык фыркал и потягивал воздух, встревоженный поднявшимся ветром. Позади быка на спине каталась корова, взбив облако пыли. С дюжину других коров и бычков безмятежно паслись рядом.
Своего первого бизона Гласс увидел на техасских равнинах. С тех пор он видел их не раз, в больших или маленьких стадах. Но никогда еще вид животного не внушал ему трепета, трепета перед их неисчислимостью, трепета перед прерией, кишевшей ими.
В сотне ярдов вниз по течению стая из восьми волков тоже наблюдала за большим быком и отбившимися от стада бизонами, которых он сторожил. Возле зарослей шалфея сидел альфа-самец. Весь день он провел, терпеливо ожидая мгновения, которое только что настало. Мгновения, когда между отставшими и стадом открылась брешь. Брешь. Смертельная слабость. Большой волк внезапно поднялся на ноги.
Альфа-самец был высоким, но поджарым. Его ноги казались нескладными, узловатыми и даже как-то странно смотрелись на фоне угольно-черной спины. Два волчонка, играя, возились возле реки. Остальные волки безмятежно спали, как дворовые гончие. Стая больше походила на домашних животных, чем на хищников, но как только большой самец пошевелился, все оживились.
Смертельная сила волков не была заметна до тех пор, пока они не пришли в движение. Сила их крылась не в крепких мышцах или грации. Скорее она проглядывала в нацеленности на жертву, делавшей каждый их шаг выверенным, безжалостным. Отдельные особи собрались в смертоносный отряд, объединив свои силы в стаю.
Альфа-самец неспешно направился к бреши между отставшими бизонами и стадом, через несколько ярдов он перешел на бег. Стадо развернулось к нему со слаженностью и сплоченностью военного отряда. Стая ворвалась в брешь. Кажется, даже волчата поняли замысел стаи. Бизон у края главного стада отступил, согнав телят у себя за спиной. Бизоны плечом к плечу выстроились в линию напротив волчьей стаи. Брешь увеличилась при отходе главного стада, оставив быка с дюжиной других бизонов за чертой стада.
Большой бык бросился вперед, поддел одного из волков рогом и отбросил заскулившее животное на двадцать футов. Волки скалились и рычали, щелкали смертоносными челюстями по незащищенным бокам. Большинство отбившихся бизонов бросились к главному стаду, инстинктивно почуяв, что их спасение в численности.