— И ты чертовски прав, что попытался сделать это, парень. Все эти проблемы никуда не делись.
Рис окинул взглядом красное небо.
— Никуда.
— Не теряй надежды, — твердо сказал Паллис. — Старый Холлербах все еще работает.
Рис рассмеялся.
— Холлербах? Его они не могут убрать. Им все равно нужен кто-то, кто находил бы им руководства по ремонту продовольственных машин, возможно, попытался бы отодвинуть Плот с пути падающей звезды. И, кроме того, я даже думаю, что Деккер его боится…
Теперь они засмеялись вместе. Потом долго смотрели на приближающийся Пояс.
— Паллис, сделай для меня одну вещь.
— Что?
— Скажи Джаен, что я о ней спрашивал.
Пилот положил свою тяжелую руку Рису на плечо.
— Ладно, парень. Сейчас она в безопасности. Холлербах дал ей место в команде своих помощников. Я сделаю все, что смогу, чтобы она там осталась.
— Спасибо. Я…
— И я скажу Джаен, что ты спрашивал о ней.
Веревка свисала со ствола дерева и задевала за крыши хижин Пояса. Рис спустился первым. Рудокоп, пол-лица которого было изуродовано багровым ожогом, с любопытством смотрел на него. Вращение Пояса относило Риса от дерева. Он ухватился за веревку и помог второму Ученому попасть на крышу.
Вскоре Ученые уже неуклюже копошились по всему Поясу. За ними, с выпученными от изумления глазами, следила кучка местных ребятишек.
Рис увидел Шин. Его бывшая начальница смены висела у хижины, уцепившись за веревку загорелой ногой, и с широкой улыбкой наблюдала за этой процессией.
Рис оставил неуклюже передвигающуюся цепочку. Он подобрался к Шин, закрепился, выпрямился и в упор посмотрел на нее.
— Ну и ну, — тихо сказала она. — А мы думали, ты мертв.
Рис рассматривал ее. Вид ее обнаженных рук и ног все еще вызывал в нем старые чувства, но лицо Шин исхудало, глаза запали.
— Ты изменилась. Шин.
Она сухо рассмеялась.
— Как и сам Пояс, Рис. У нас были трудные времена.
Молодой человек прищурился. Голос Шин звучал почти жестоко, на грани срыва.
— Если ты так умна, как мне некогда казалось, — отрезал Рис, — ты позволишь мне помочь вам. Дай мне рассказать кое-что из того, что я узнал.
Женщина покачала головой.
— Сейчас не время для знаний, парень. Сейчас нужно выжить. — Она оглядела его с ног до головы. — И поверь мне, ты и твои мягкотелые приятели должны понять, что это будет нелегко.
Рис закрыл глаза. Если бы только этот кошмар мог исчезнуть если бы ему позволили вернуться к работе…
— Рис! — Это был тонкий голос Ципса. — Ты должен помочь нам. Расскажи этим людям, кто мы такие…
Рис стряхнул оцепенение и начал пробираться по крышам.
8
Кресло опускалось на ядро звезды. Рис закрыл глаза, расслабился и попытался ни о чем не думать.
Пережить еще одну смену — это было для него сейчас самое главное. Каждый раз хотя бы одну…
Если Граю, Ципсу и остальным изгнание на Пояс казалось спуском в преисподнюю, для Риса оно походило на постепенное раскрытие старой раны. Каждая деталь Пояса — облезлые хижины, дождь, врезающийся в поверхность ядра, — бередила что-то в сознании. И порой ему казалось, будто этих тысяч смен на Плоту вообще не было.
Но в действительности Рис очень изменился. Раньше у него была надежда… Теперь ее не осталось. Кресло накренилось. Под ногами закачался ржавый купол ядра, и Рис начал уже ощущать увеличивающееся притяжение звезды.
«Пояс тоже изменился, — подумал он — и к худшему». Рудокопы казались более грубыми, жестокими, сам Пояс — еще более запущенным и менее обеспеченным. Рис узнал, что поставки с Плота приходят все реже и реже. Сокращение поставок приводило к порочному кругу. Недоедание, повышенная заболеваемость и, как результат, высокая смертность не позволяли рудокопам выработать норму, а не имея железа для торговли, можно было купить на Плоту все меньше пищи, что еще более ухудшало состояние рудокопов.
В подобной ситуации, несомненно, необходим был какой-то другой источник существования. Но какой? Даже его старые знакомые, такие как Шин, не желали об этом говорить, словно существовала какая-то постыдная тайна, известная лишь посвященным. Может быть, рудокопы достигли каких-то новых договоренностей, нашли какой-то новый, нечистый способ вырваться из этой продовольственной ловушки? Если так, то какой?
Колеса ударились о поверхность звезды, и все пять «же» навалились Рису на грудь. Отяжелевшей рукой молодой человек расстегнул защелку троса и направил кресло к ближайшему входу в тоннель.
— Опять опоздал, ты, никчемный ублюдок! — раздался из темного отверстия грохочущий бас.
— Нет, не опоздал, Роч, и ты это знаешь, — спокойно сказал Рис.
Он остановил кресло у спуска в рудник.
Из темноты с жужжанием показалось кресло. Несмотря на нужду, рудокоп Роч остался тем же гигантом. Его борода прилипла к пропитанной потом груди, над поясом мешком нависал живот. Вокруг глаз краснели язвы, а когда он открыл рот. Рис увидел остатки зубов, похожие на обгорелые кости.
— Не огрызайся, плотовщик. — На грудь Рочу упали капельки слюны. Что мне мешает заставить вас всех работать по три смены? А?
Рис медленно выдохнул. Он знал Роча еще с прежних времен. Роч, которого всегда обходили стороной в баре Квотермастера, неважно, пьян он был или трезв. Роч, полоумный скандалист, который, как подозревал Рис, дожил до таких лет только благодаря своим мышцам.
Роч! Кто же еще мог стать сменным мастером Ученых?
Рудокоп все еще смотрел на Риса.
— Ну что? Нечего сказать? А?
Рис смолчал, но, несмотря на это, ярость его собеседника только усилилась.
— В чем дело, плотовое дерьмо? Боишься немного поработать? А? Я покажу тебе, что такое работа…
Роч обхватил подлокотники кресла своими похожими на обрезки каната пальцами. Двумя тяжелыми движениями он поочередно оторвал ноги от подножки и опустил их на ржавую поверхность звезды.
— Костей ради, Роч, я верю тебе, — запротестовал Рис. — Ты убьешься…
— Только не я, плотовое дерьмо.
Теперь бицепсы Роча напряглись так, что вся их структура отчетливо проступила под мокрой от пота кожей. Медленно, с каким-то мычанием Роч приподнял свою тушу с кресла, колени его дрожали от напряжения. Наконец он выпрямился, пошатываясь и балансируя руками. Пять «же» оттягивали его живот, и он болтался, как перекинутый через пояс мешок с ртутью. Рис поежился, представив себе, как пояс должен врезаться в тело Роча.
На побагровевшем лице Роча появилось подобие улыбки.
— Ну что, плотовщик?
Он высунул язык. Потом медленно и осторожно оторвал левую ногу от поверхности и двинул ее вперед. Потом правую, опять левую, и так далее. Роч, как гротескный гигантский младенец, ковылял по поверхности звезды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});