Когда вспыхнул бунт, Паллис просто удалился на свое дерево. Имея запас воды и пищи, он рассчитывал отдохнуть здесь, среди любимых ветвей, в стороне от боли и ярости, волной прошедших по Плоту. Пилот даже подумал отчалить, просто улететь куда глаза глядят. Кость знает, он ничем не обязан ни одной из сторон в этой абсурдной драчке.
Но Паллис как-никак был человеком. Таким же, как эти бегающие по Плоту фигурки — даже самозваный Комитет и те потерянные души на Поясе. Поэтому, когда все это кончится, должен же будет кто-то им доставлять пищу и железо. И Паллис выжидал окончания бунта наверху, в надежде что все это его не заденет…
Но вот антракт окончен.
Пилот вздохнул: «Итак, Паллис, ты хотел спрятаться от их проклятой революции, но, кажется, она от тебя прятаться не собирается!»
Конечно, Паллис должен идти. Пока они сами не пришли за ним со своими бутылками с горящим маслом…
Старик глотнул воды, заткнул нож за пояс и нырнул в листву.
Он шел по главной улице, направляясь к Краю.
Улица была пуста.
Паллис с содроганием поймал себя на том, что выискивает следы толпы, совсем недавно заполнявшей аллею. Но сейчас там царило молчание — глубокое и жутковатое. В воздухе стоял запах горелой древесины, смешанный с каким-то липким мясным душком. Старик поднял глаза к успокаивающему душу пологу леса, стараясь уловить тихий, пахнувший деревом, ветерок со стороны ветвей.
Как и предполагал Паллис, значительная часть ламп была разбита, и дорога погрузилась в полумрак. На Плот спустилась угрюмая темнота, и только огненные взрывы озаряли этот «дивный» новый мир. Пилот заметил малыша, вылизывавшего давно пустую пищевую упаковку. Потом увидел нечто бесформенное, болтавшееся на веревке; на палубе засохла коричневая лужица…
Паллис почувствовал позывы рвоты. Он поспешил дальше.
Мимо него со стороны платформы прошла группа молодых людей с сорванными галунами. В их глазах светился восторг, и Паллис, несмотря на свои мускулы, предпочел переждать в стороне, пока они не прошли.
Наконец старик достиг края леса канатов и с некоторым облегчением выбрался под открытое небо. Поднявшись к Краю, Паллис вскарабкался по широкой пологой лестнице на Платформу. Его охватили неуместные в данный момент воспоминания. Он не был здесь со своего танца в Тысячную Смену. Припомнились сверкающие одежды, смех, напитки, он сам, большой и неуклюжий…
Да, сейчас Паллис вряд ли увидит туг вечеринку.
На верхней площадке путь ему преградили два человека. Ростом они были примерно с Паллиса, но помоложе. На их лицах читалась враждебность.
— Меня зовут Паллис, — сказал он. — Деревянщик. Мне надо встретиться с Комитетом.
Парни смотрели на него с подозрением.
Паллис вздохнул.
— И если вы, дуболомы, уберетесь с дороги, я смогу сделать то, для чего пришел.
Тот, что был пониже, плотный, с квадратными плечами, шагнул в его сторону. Паллис заметил, что он держит в руке деревянную дубинку.
— Слушай…
Паллис улыбнулся, напрягая мышцы под рубашкой.
Более высокий предостерег:
— Перестань, Сил. Его ждут.
Сил нахмурился, потом прошипел:
— Попозже, шутник.
Улыбка Паллиса стала еще шире.
— С удовольствием.
Он прошел мимо охранников, удивляясь своей выдержке. Действительно, чего ради он затеял эту перепалку? Неужели насилие, ощущение кулака, попавшего в цель, такая уж хорошая разрядка?
«Точная ответная реакция на это неспокойное время, Паллис!»
Старик медленно прошел к центру Платформы. Все вокруг сильно отличалось от того, что он помнил. По полу валялись едва ли наполовину опустошенные упаковки с пищей, и при виде такого расточительства Паллис со вспышкой гнева вспомнил ребенка, умиравшего от голода всего в нескольких сотнях ярдов отсюда.
Платформа была заставлена столами. На них лежали трофеи — фотографии, комбинезоны, мотки золотого галуна, устройство под названием планетарий, которое Паллис видел в кабинете Холлербаха, а также книги, карты, распечатки и груды бумаг. Итак, все документы, которые еще сохранились на Плоту, были собраны здесь.
Паллис кисло улыбнулся. Без сомнения, это великий символический жест — перенести управление Плотом из коррумпированного центра сюда, на эту точку обозрения… Но что будет со всеми этими бумагами, если пойдет дождь?
Но сейчас, казалось, никому не было дела до таких низменных вещей или, скорее, вообще до заботы о порядке. За исключением кучки униженных, грязных Ученых, теснившихся в середине Платформы, все присутствующие собрались у выходящей на Туманность стены. Паллис медленно подошел поближе. Новые правители Плота, большей частью молодые люди, смеялись и передавали из рук в руки бутылки со спиртным. Все уставились на что-то возле стены.
— Привет, пилот.
Голос был наглым и неприятно знакомым. Паллис повернулся. Рядом, подбоченясь, с улыбкой на худом лице, стоял Говер.
— Говер! О, какой сюрприз. Этого можно было ожидать. Слушай, есть хорошая поговорка.
Улыбка сползла с лица Говера.
— Знаешь, что всегда всплывает на поверхность?
У Говера задрожали губы.
— Полегче, Паллис. Теперь на Плоту другие порядки.
— Ты мне угрожаешь, Говер? — доброжелательно поинтересовался Паллис.
Некоторое время юноша выдерживал его взгляд, затем опустил глаза всего лишь на мгновение, но Паллису этого было достаточно, чтобы понять, что он победил.
Старик расслабился, но радость от маленькой победы быстро прошла. За столь короткое время дело чуть было не дошло до двух драк. Черт знает что!
— Долго же ты сюда шел, — сказал наконец Говер.
— Я не разговариваю с марионетками, — пробормотал, не глядя на него, Паллис, — когда знаю, в чьих руках нити. Скажи Деккеру, что я здесь.
Говер покраснел от возмущения.
— Деккер занят. У нас не положено…
— Конечно, нет, — устало сказал Паллис, — просто скажи ему. Понятно?
И старик повернулся к возбужденной толпе.
Говер отошел.
Высокий рост позволял Паллису видеть поверх голов. Люди собрались вокруг пробоины в стеклянной стене Платформы. Из пробоины тянуло холодом, и Паллис, несмотря на свой опыт полетов, почувствовал тошноту при мысли о близости этой бездны. В пробоину была продета металлическая балка длиной в несколько футов, нависавшая над Краем. На балке стоял юноша в изодранной и закопченной форме, на которой все еще блестел офицерский галун. Он стоял, гордо подняв голову, настолько окровавленную, что Паллис не смог узнать его. Толпа, смеясь, издевалась над Офицером, ударами Кулаков и дубинок заставляя его шаг за шагом продвигаться по балке в открытое пространство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});