вернуть.
– Почему же? – возразил Гуров. – Может, и удастся. Надо будет послать еще один запрос – попросить специалистов Интерпола проверить все картины, проданные позднее марта. И если выяснится, что была приобретена украденная картина, сделку удастся аннулировать.
– А что станет с «Вечерним лучом»? – спросил Ганчук. – Кажется, у Любарской нет наследников…
– Надо смотреть ее завещание. Возможно, она кому-то завещала свое имущество. Во всяком случае, полотно останется в России, это самое важное. А еще оно поможет нам найти убийцу… Ладно, оставим пока в стороне помощь заграницы. Займемся нашими делами. – Он повернулся к Ганчуку. – Майор, как обстоят дела с расследованием убийства Точилина? И дали ли что-нибудь новое поиски Пермяка?
Ганчук откашлялся:
– По делу Точилина есть кое-какое продвижение. Криминалисты установили, что убийца действовал в перчатках – и когда инсценировал повешение краеведа, и когда проник в его квартиру и вырезал полотно из рамы. Отпечатков пальцев он нигде не оставил. Но в нескольких местах остались частички этих перчаток. Сейчас мы ищем магазин, где такие перчатки продаются. Возможно, мы сможем выйти на покупателя.
– А что с Пермяком?
– С ним пока продвижения нет, – признался майор. – Наши люди отработали уже все гостиницы, хостелы и центры проживания мигрантов. Сейчас проверяют квартиры, которые сдаются на короткий срок.
– То есть дома свиданий? – уточнил Гуров. – Но таких «гнездышек» сотни…
– Это верно, – согласился Ганчук. – Но разве у нас есть выход?.. Еще мы держим под контролем все выезды из города, проверяем как легковушки, так и грузовики.
– А ты обратил внимание, как легко этот Пермяк покорил сердце девушки, Анжелы? – заметил Гуров. – Это существенный момент. Бывают такие мужики, особенно в уголовной среде – с виду ничего особенного, а женщины на них «западают». Всякие продавщицы, парикмахерши, сотрудницы СПА-салонов. Можно по оперативным данным установить, не появился ли у какой-нибудь подобной дамы мужик, который прячется у нее дома.
– Хорошо, займемся и этим направлением, – сказал Ганчук, записав что-то в блокноте. – Я об этом как-то не подумал…
Далее Гуров достал телефон и позвонил лейтенанту Полудину.
– Ну что, лейтенант, удалось с кем-нибудь побеседовать?
– Да, товарищ полковник, я провел две встречи. Встретился с Мамонтовым и Воробьевой. Обе встречи дали интересные результаты. Мне вам их сейчас рассказать, по телефону, или нам лучше встретиться?
– А ты где сейчас находишься?
– Я только что вышел от Воробьевой. Она живет в центре, на Революционной.
– Ну, раз ты в центре, тогда подходи в управление.
Глава 19
Ожидая Полудина, Гуров просмотрел свои записи в блокноте, сделанные в последние два дня. И этот просмотр его не удовлетворил. «Информации собрано много, но вся она какая-то противоречивая. Да, моя гипотеза о том, что убийца выбирает в качестве жертв людей, владеющих ценными полотнами, подтвердилась. И по крайней мере два полотна ушли за границу. Но кто же убийца? Мы который день ведем расследование, а у нас до сих пор нет подозреваемого! Значит, мы ищем не там… И почему на продажу выставили только последнее украденное полотно? Где остальные? Действительно ли нет никакой связи между двумя группами убийств? Надо еще раз пересмотреть собранные факты. Кажется, я что-то упустил…»
Его размышления прервал приход лейтенанта.
– Товарищ полковник, начну, наверное, с Мамонтова. Сразу скажу: мои подозрения насчет него были ошибкой. Он никак не годится на роль убийцы.
– Опять тот же случай, что и с органисткой Варенниковой? – догадался сыщик. – Человек отличный, убить никак не мог?
– Он не то чтобы отличный, нет. Он человек слабый, безвольный и очень неорганизованный. С памятью у него просто швах – ни одной даты не помнит. Даже странно, как он с таким характером и с такой памятью руководит большим коллективом. Поэтому что-то серьезное он мне смог сказать только о последнем убийстве – Инессы Любарской. Мамонтов сказал, что она давно хотела сходить на Черную скалу поздно вечером, почти ночью, и Мамонтов, как ее давний поклонник, вызвался ее сопроводить. Актриса не возражала. Но накануне этой вылазки, двадцатого сентября, она неожиданно позвонила Мамонтову и сказала, что ее планы изменились и что на скалу ее будет сопровождать другой мужчина. Мамонтов, естественно, обиделся и начал выяснять, кто этот счастливый соперник. Но актриса не назвала его имени, сказала только, что это человек, способный оказать ей настоящую помощь. Мамонтову запомнилась фраза Любарской: «Он умеет врачевать не только мое тело, но и душу!» А на следующий день режиссер узнал о ее гибели.
– Да, это очень интересно… – медленно проговорил сыщик.
Ведь он только сегодня беседовал с человеком, который говорил о себе, что он может врачевать и тело и душу своего пациента. Но у этого человека на день смерти Любарской имелось железное алиби! И потом, не один же врач в Татуеве может претендовать на такое целительство…
– Но ведь Мамонтов наверняка задавал своей любимой актрисе и другие вопросы о своем загадочном спутнике, – предположил сыщик. – Может быть, он спрашивал, давно ли Любарская знакома с этим человеком?
– Да, спрашивал и получил неопределенный ответ: «Мы знакомы достаточно давно, чтобы я узнала его и его душу». Больше никаких сведений о своем спутнике она не дала. Мамонтов все рвался составить им компанию, стать третьим, но Любарская ему категорически отказала.
– Понятно… – протянул сыщик. – А что сам отвергнутый любовник делал в тот роковой вечер? Или он этого тоже не помнит?
– Нет, это он как раз помнит. С горя Мамонтов отправился с другом, актером Аркадием Барабановым, в ресторан, и они устроили там такой кутеж, что жене Мамонтова пришлось прийти за ним и увести его домой от греха подальше.
– То есть с алиби на этот вечер у режиссера все в порядке, – констатировал Гуров.
– Да, с этим вечером полный порядок. Его видели человек сто, наверное. Такое не подстроишь. А вот про другие две даты – про дни, когда были убиты Бушуев и Овчинников, он ничего сказать не смог.
– Ладно, с Мамонтовым все ясно. Но ты по телефону сказал, что и Катя Воробьева тебе сообщила что-то интересное. Что именно?
– Я сперва хочу дать общую характеристику этой Воробьевой, – начал Полудин. – Это довольно молодая девушка, ей двадцать восемь лет. Но непростая, с претензиями. Она уже два года ведет собственный блог, имеет сейчас пять тысяч подписчиков. Мечтает иметь в десять раз больше и перейти на федеральный уровень. То есть она совсем другой человек, нежели Мамонтов. Она сильная, волевая, и с памятью у нее все в порядке. Она подтвердила, что знакома со всеми погибшими. Она вообще знает многих людей в