— Почти готово. Порежь пока хлеб, — сосредоточенно кивает на хлебницу и возвращает все свое внимание к плите.
Смущенно улыбаюсь и подхожу к столешнице, где на видном месте лежат уже помытые овощи и батон белого хлеба. Взяв нож-пилу, принимаюсь за хлеб. Периодически кидаю любопытный взгляд на парня, чтобы понять, о чем он думает. Но, кроме напряженной спины и хмурых бровей, зацепиться практически не за что. Антон полностью поглощен готовкой.
— Все в порядке? — вырывается из меня едва слышно.
— Да, все нормально, — Антон кивает, снимает с плиты сковороду и раскладывает яичницу и бекон по тарелкам.
— Ладно, — заканчиваю с овощами и занимаю место за столом.
Кухня у Антона небольшая, но очень уютная и современная. Ловлю себя на мысли, что было бы здорово оказаться здесь хозяйкой. Каждый день готовить новые блюда, печь десерты и красиво сервировать стол, чтобы провести вечер с любимым в приятной обстановке.
— Какие планы после факультатива? — запихивая в рот бутерброд, состоящий из батона, масла, сыра и свежего ломтика помидора и запивая его крепким кофе, интересуется Антон.
При этом смотрит он куда угодно, но только не на меня. Обидно, однако.
— Никаких, — пожимаю плечами и утыкаюсь взглядом в почти пустую тарелку. Я никак не могу рассказать ему, что в мои планы на сегодня входит обязательное посещение родного дома. Вряд ли он поймет меня и уж тем более мой страх потерять тетрадь со стихами. — А у тебя?
— Я до обеда на репе буду, после смогу тебя забрать, а там посмотрим. Ок?
— Конечно, — киваю и вскакиваю со стула, чтобы помыть за собой тарелку. — Спасибо, было очень вкусно.
Пары пролетают настолько быстро, что я не успеваю вернуться в реальность. Меня то и дело штормит от мыслей о нем. Два факультатива, на которых мне пришлось сидеть для видимости, так как моя прекрасная головушка была занята совсем другим, а именно им и нашими планами на предстоящий вечер, дались тяжело.
— Хватит летать в облаках, — Катя безжалостно пихает меня локтем в бок, в который раз за день возвращая с небес на землю.
Поворачиваюсь в ее сторону, чтобы высказать свое недовольство по поводу ее локтей, но замолкаю, поймав насмешливый взгляд.
— И ничего я не летаю, — оправдываюсь, глупо улыбаясь.
Не готова я призваться в собственном провале. А он есть! И еще какой. Еще в старших классах я уверенно заверяла ее, что никогда в жизни не в люблюсь в популярного парня, потому что от них будут одни проблемы. И что мы видим? Правильно. Аля на глазах превращается в приторно сладкий кисель при виде Антона Лисова, звезды универа.
— Летаешь!
— Так заметно, да? — и все же я сдаюсь. Слишком сильная у Кати энергетика, сопротивляться ей сложно.
Подруга складывает руки на груди и окидывает меня таким взглядом, что мне становится неловко. Стыдливо отвожу в сторону глаза, до боли прикусываю губы и хватаюсь за край футболки. Ее уверенность в моем провале, в нарушении личных принципов, заставляет меня нервничать.
— Ага.
И что я должна на это ответить?
— Какие планы? — решаю сменить тему, пока она не подловила меня на какой-нибудь ерунде и не съела вместе с моей безответной любовью.
— Никаких. А у тебя? — и снова этот взгляд.
— Есть кое-что. Мне надо домой и не смотри так на меня, — выставляю вперед ладонь, заранее предотвращая поток нецензурной брани относительно моего безумного поступка. — Я паспорт забыла, — вру и не краснею.
— Ты уверена, что дома никого нет? — прищурив взгляд, с тревогой интересуется подруга.
— Уверена.
Очень хочется в это верить.
***
Оказавшись около старой панельной многоэтажки, поднимаю голову и намертво впиваюсь взглядом в окна квартиры. Бесспорно, явиться домой после вчерашнего происшествия, да еще и одной, — это чистое безумие.
И я никак не могу его объяснить.
Скрещиваю за спиной пальцы, делаю глубокий вдох, перед тем как войти в обшарпанный подъезд многоэтажки. Назад дороги нет, только вперед. Медленно, считая каждую ступеньку, я поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Стены, исписанные нецензурной бранью, в который раз вызывают раздражение. Сколько я их ни отмывала — ничего. Наутро снова появляются странные записи, и каждая хлеще предыдущей. Оказавшись на своем этаже, воровато оглядываюсь по сторонам, словно воришка-домовишка, и, затаив дыхание, прокручиваю в замочной скважине ключ. Дверь старая, еще времен бабушек и дедушек, она часто скрипит при открывании. Это нагоняет всепоглощающий страх, заставляет в который раз совершить безумный поступок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сегодня в копилку моих таковых добавляется новый — в комнату я прокрадываюсь обутой. Чтобы легче было дать деру.
Шаг, еще один.
Около двери вся моя хваленая выдержка дает сбой. Я срываюсь и влетаю в комнату, словно за мной гонится стадо голодных гиен, бросаюсь к кровати, совершенно забывая про больную ногу. Но стоит приземлиться на колени, как лодыжку простреливает до искр в глазах. До боли прикусываю губы и жмурюсь, чтобы не разрыдаться посередине комнаты.
Засовываю руку под старый тощий матрас, нащупываю тетрадку с цветными вкладышами и, растянув губы в счастливой улыбке, вытаскиваю ее на свежий воздух. Ей просто необходимо вдохнуть аромат свободы. Уверена, что лежать на видном месте ей понравится намного больше, чем прятаться под старым матрасом, который здесь находится еще со времен молодости моей бабушки.
Встаю и с тревогой оглядываюсь по сторонам. Чувство, что я забыла что-то важное, поселилось в груди еще в тот момент, как я села в маршрутку. Вот только я все никак не могу понять, а что, в принципе, не так-то? Люди часто страдают подобными симптомами, кого-то они вообще не покидают на протяжении долгого времени. И живут же как-то, а я сразу в панику кидаюсь. Подумаешь, немного тревоги поселилось в душе.
Я настолько сильно задумываюсь, что вздрагиваю, когда из кармана джинсовки раздается бархатный голос солиста «Black Raven».
— Алло, — шепчу, воровато оглядываясь по сторонам.
Честно слово, в собственной квартире чувствую себя воришкой.
— Я освободился, ты скоро? — весело звучит голос парня.
Я замираю, тупо притворяясь глухонемой статуей, случайно оказавшейся в комнате трусливой девчонки. Надежда, что выбранная мной тактика прокатит по отношению к Антону, ничтожна мала, но есть маленькая вероятность, что меня не спалили извне. Меньше минуты назад мне показалось, будто в коридоре кто-то есть. Скрип двери в ванной, а я точно уверена, что это именно та самая дверь, потому что в этом доме круглосуточно может скрипеть только она, наводит безудержный ужас.
— Я? Я не знаю, — замолкаю, прикусывая от досады губы. Ну как ему объяснить, что я ослушалась его и сейчас нахожусь дома. И мне ужасно страшно быть тут одной? — Дело в том, что я не в университете.
Закрываю глаза, ожидая поток упреков в свою сторону. Еще одна привычка из детства, которую я не в силах побороть.
— А где ты? — холодный голос парня заставляет вздрогнуть.
Не найдя подходящих слов для оправдания своего идиотского поступка, я медленно подхожу к письменному столу и тупо пялюсь в окно. Там птички поют, солнышко светит — самое то, чтобы пойти гулять. Только вот настроение совсем не до гулянок, тревога не дает покоя. Да и Антон, не прекращая, требует ответа на вопрос, ответа на который я не могу дать.
— Ух ты, какие люди, — неожиданно раздается над ухом прокуренный голос братца. — Я ждал тебя, правда, не так скоро.
Замираю, предчувствуя худшее. Страхи, которые я столько лет держала глубоко внутри себя, под крепким амбарным замком, всплывают на поверхность с такой скоростью, что мне самой становится страшно. Трясу головой, чтобы пряди волос спали на лицо и спрятали телефон от чужого липкого взгляда. Не хочу, чтобы он раньше времени догадался, что я с кем-то разговариваю.
— Аля, в который раз спрашиваю, где ты? — Антон повышает голос, явно ожидая от меня ответа.
Только вот его нет. В голове пустота, тело напряженно, словно натянутая струна музыкального инструмента.