Рядом с ними откуда ни возьмись появилась Молли и молча протянула Берди чашечку с разноцветными таблетками и стакан воды. Только тут Кэролайн соизволила умолкнуть и посмотреть на мать. Посмотрела Кэролайн — уставились и все остальные, смутив Берди. Молли тут же заметила это.
— Прекрасный денек, не правда ли? — прочирикала она, и хотя фраза была самой что ни на есть банальной, дрохедский акцент придал насмешливое, чуть ли не саркастическое звучание этой реплике, словно тут имелся тайный намек. Или все дело в озорном блеске ее глаз, в ее напористости, как будто Молли следила за тем, чтобы никто не взял над ней верх, как будто все время помнила, что ничем не хуже других, — и в этом была совершенно права, но кто-то считал себя лучше, и ему она постоянно бросала вызов.
— Что вы ей даете? — спросила Кэролайн, и Китти удивилась, почему она не спрашивает мать напрямую.
Пошел разговор о том, что Берди принимает и почему, и Кэролайн посоветовала давать ей другие лекарства и заспорила с Молли, отстаивая свою правоту. То ли Кэролайн сама принимает кучу лекарств и читает все инструкции, то ли она врач — во всем разбирается, вот только вести себя не умеет. С ней Китти уже разобралась.
Наконец Кэролайн оставила мать в покое, и та смогла спокойно проглотить свои пилюли, а Кэролайн пустилась рассказывать о новой вакцине, которая только что появилась на рынке, и о том, какой разговор состоялся у нее по этому поводу с человеком из ВОЗ. Братья, видимо, тоже имели отношение к медицине: все понимали специальную терминологию и даже вставляли словечко, если Кэролайн давала им такую возможность.
— Молли, а не перепадет ли мне чуточку особого чая Берди? — взмолилась Китти.
Берди, отхлебнувшая в этот момент глоток воды, фыркнула от смеха и обрызгалась. Кэролайн сделала паузу и удивленно поглядела на мать. Снова все посмотрели на Берди. Даже подростки оторвались от электронных игр, и один подмигнул другому при виде того, как развеселилась их прабабушка. Китти протянула Берди платок — утереть лицо.
— Спасибо, — сказала Берди и быстро пришла в себя, хотя глаза все еще влажно поблескивали. — Прости, что помешала тебе, Кэролайн. Пожалуйста, продолжай.
Кэролайн мгновение пристально смотрела на мать, а потом продолжила рассказ, но теперь она обращалась прямо к матери, следя, чтобы та ничем больше не нарушила плавное течение ее речи и не упустила тонкую шутку. Так было принято в этой семье: один человек говорил, все смотрели на него и его одного слушали, и никакие частные разговоры не допускались между присутствующими, иначе оратор смолкал и ждал, пока вновь не овладеет полностью вниманием аудитории.
Как странно, думала Китти, никто даже не поинтересовался их с Берди знакомством, причиной, по которой Китти явилась сюда, прервав семейную встречу. Вряд ли Берди заранее рассказала им про Китти, тем более что, согласно их договоренности, Китти должна была явиться два часа тому назад и уехать до появления семейства, — но, даже если Берди упоминала о ней, как же никто не заинтересовался, не задал дополнительных вопросов? Им всем, похоже, наплевать на Берди. Китти обиделась за свою новую подругу, ее охватило нетерпение, словно она стояла на обочине шумной дороги и ждала разрыва в сплошном потоке транспорта, чтобы перебежать на другую сторону.
А вот и разрыв: младшенький Ребекки подавился чем-то, и Ребекка с Кэролайн ринулись его спасать. Вернее, всем руководила Кэролайн, а Ребекка без сопротивления и тут уступила матери первенство.
Китти поспешила воспользоваться своим шансом.
— Не знаю, говорила ли вам Берди: я журналист из «Etcetera», — сказала она всему семейству разом, а потом обернулась к застигнутой врасплох Берди: — Вы им говорили?
— Нет, не говорила. — Берди была смущена, кажется, даже занервничала.
— Что она сказала? — переспросил один из сыновей.
— «Etcetera», — повторила невестка, — это журнал.
— Общественно-культурный журнал, если я не ошибаюсь? — уточнила другая невестка, и Китти подтвердила.
— Вроде бы в «Таймсе» писали, что главный редактор недавно умерла? — припомнил другой сын.
— Да, — кивнула Китти. — Констанс Дюбуа умерла. — Она все еще не привыкла говорить об этом, о смерти Констанс, тем более за чаем с булочками, словно ее подруга тоже была темой для беседы наряду с лечением ипохондрии и новыми вакцинами.
— Та самая женщина, которая напечатала высказывания этого ужасного человека — этого противника медицины, как бишь его звали?
— Бернард Карберри, — напомнила Китти. Кровь закипела в ее жилах. Такой приятный, всеми уважаемый, высокопрофессиональный человек — и он до сих пор посылал ей поздравительные открытки на Рождество.
— Точно. Человек, который выступал против терапевтов, — продолжала Кэролайн, смеясь, чтобы выразить свое презрение, но и смех не мог заглушить ее ненависть. — Его послушать, так нам всем надо питаться травой и пить воду.
— Он считает, что терапевты выписывают слишком много антибиотиков и других лекарств, не задумываясь над причинами заболевания, и рекомендует другие лекарства, не столь вредные для организма, укрепляющие иммунитет.
— Чушь собачья, — отмахнулась Кэролайн. — Значит, вы работаете на этого человека?
— Он пишет для нашего журнала, и наши пути часто пересекаются. — Сдержанность, сдержанность, напоминала себе Китти.
— И вы верите в его теорию всеобщего заговора?
— Я верю в то, что Констанс Дюбуа была современным и отважным человеком, способным раньше других увидеть нечто новое, интересное. Двадцать лет назад, когда эту тему еще никто не затрагивал, она поняла, как полезны исследования доктора Карберри для широкой публики, а теперь он входит в число ведущих мировых авторитетов по гомеопатии и медицине «Нью эйдж», и многие терапевты приняли его методы на вооружение. Так что да, я считаю, что к нему следует прислушаться.
Китти говорила самым твердым и решительным своим голосом, а когда Кэролайн открыла рот, чтобы ей возразить, Китти, набравшись храбрости, ринулась под колеса — авось повезет и автомобили вовремя затормозят.
— Но приехала я сюда не из-за этого. К доктору Бернарду Карберри я не имею никакого отношения, я работаю в другом отделе. Мой друг и наставник Констанс Дюбуа со свойственной ей проницательностью нашла другого нашего героя, о котором должна прочитать вся страна, доброго, великодушного человека, готового поделиться с нами захватывающей историей своей жизни. Ваша мама помогает мне в работе над этим материалом.
Говоря это, Китти осознала, что не дразнит семейство Берди, а выражает искреннее свое чувство. Она все еще не нащупала связь между людьми из списка, которых ей уже удалось найти, но ее заинтересовали их истории. Все глаза уставились на Китти, и воцарилось молчание. Смутившись, Китти поглядела на младших членов семьи, потом на Берди, но так и не поняла, чего же все они ждут.