Дерек так боялся копаний в его прошлом; это и впрямь был рычаг давления такой величины, что невозможно и мечтать о лучшем.
Осознав, что своим изумлением и страхом выдал себя — впрочем, отрицать тождественность с самим собой в этой ситуации у него едва ли вышло бы, — Дерек недовольно скривился и прокомментировал:
— Охота же вам была в этом копаться!..
В глазах Михара отразилось сдержанное ликование. Он полагал, что и сам Дерек, и приютившие его Тогнары теперь у него в кармане.
— Полезно, знаете ли, иногда покопаться в такого рода вещах, — весьма самодовольным тоном утвердил Михар, наслаждаясь желанной победой.
Дерек никак не отреагировал на эту реплику; он лихорадочно искал способов выкрутиться из этой ловушки — и не находил.
Меж тем, чувствующий всю полноту контроля над ситуацией Михар закинул нога на ногу и небрежно опёрся локтем о стол.
— Полагаю, — вкрадчиво произнёс он, вступая в торги, — вы предпочли бы, чтобы ваш хозяин и впредь пребывал в неведении относительно вашего местоположения?
Неизвестно, что в этот момент выбесило Дерека больше: его уверенность в своих силах, очередная грёбаная интрига, которая подрезала ему крылья именно в тот момент, когда он вознамерился уже улететь на свободу, небрежно брошенное «хозяин»…
Анжельцы всегда избегали этого слова или же запинались перед ним; Михар, напротив, выговорил его с большим наслаждением, поскольку видел в этом обстоятельстве рычаг давления.
«Но он мне не хозяин!» — поднялась со дна души Дерека волна возмущения и гнева.
В волне этой равно слились два всепоглощающих чувства: самоубийственная готовность сражаться за свою свободу до конца — и неколебимая уверенность в том, что Грэхард никогда, никогда не считал его своим рабом.
Переполненный этими чувствами Дерек со смелостью, которая никогда раньше не была ему свойственна, кинулся защищать — то ли свою свободу, то ли самого Грэхарда, а может, и то, и другое сразу. Откинувшись на спинку своего стула, он смерил противника насмешливым взглядом и холодно заявил:
— Аренсэн, не старайтесь, я никогда не поверю, что вы настолько глупы.
И слова, и манера изрядно сбили Михара с толку. Он полагал, что загнал Дерека в угол, и реагировать он теперь будет так, как и положено затравленной и побеждённой жертве. Однако поведение Дерека теперь никак не вязалось с тем, что он нарисовал в своих ожиданиях, и он был обескуражен.
Однако, он слишком хорошо владел своим лицом, и не позволил этим чувствам выйти наружу; лишь слегка приподнял брови, побуждая развить мысль.
Неприятно усмехнувшись, Дерек подался к нему, облокотился на стол и тихим вкрадчивым голосом спросил:
— Вы ведь не можете в самом деле полагать, что ньонский владыка не знает, где я теперь?
Это был неожиданный ход; Михар исходил из того посыла, что Дерек сбежал и прячется, и отчаянно боится быть найденным.
По молчанию своего оппонента Дерек догадался, что выбрал верную стратегию, и продолжил наступление:
— В самом деле, Аренсэн! Одна из лучших разведок мира, управляемая умным и дальновидным параноиком. Как вы могли предположить, что он может не знать, кто я и где я?
Голос его звучал холодно и насмешливо. Перед глазами его вставали многочисленные работники этой самой разведки, люди ушлые и опытные. Дерек позволил своей уверенности в них отразиться и в голосе, и на лице, придавая правдивости своей фантазии.
Первое ошеломление Михара, впрочем, уже прошло, поэтому он отнёсся к новым вводным скептически: они не соотносились с очевидным страхом Дерека. Насмешливо улыбнувшись, он уверенно произнёс:
— Вы так и не научились блефовать, Деркэн.
Дерек в вежливом удивлении приподнял брови и снисходительно уточнил:
— А вы готовы так рискнуть, Аренсэн?
— Помилуйте! — в столь же снисходительном ключе отозвался тот. — Чем же я рискую?
Выпрямившись, Дерек, поймав взгляд оппонента, спокойно уведомил:
— Гневом грозного ньонского владыки.
— Который будет направлен на вас, Деркэн, — невозмутимо парировал Михар.
Дерек тихо рассмеялся.
— Вы безумны! — наконец, резюмировал он, потирая уголок глаза. — Нужно совершенно не знать Грэхарда, чтобы предположить, что после вашей попытки доноса вы останетесь в живых.
Та лёгкость, с которой он это произнёс, заставила Михара испытать смутное беспокойство, однако он не собирался упускать инициативу в этом разговоре.
— А теперь уже я не поверю, что вы так глупы, Деркэн, — с прохладцей в голосе отметил он, — чтобы предположить, что я как-то засвечусь в этой истории.
Посмотрев на него с заметной жалостью, Дерек тоном «я что, с ребёнком разговариваю?» отметил очевидное:
— Вы уже засветились, Аренсэн. Прямо сейчас.
Михар нахмурился, не совсем улавливая логику.
— Или вы думаете, — снова наклоняясь к нему, спросил Дерек, — что я буду благородно молчать, выгораживая вас перед ним?
Михар всё ещё не понимал, к чему ведёт противник, поэтому начинал нервничать.
Погипнотизировав Михара уверенным взглядом, Дерек откинулся на спинку стула и постулировал мечтательным голосом:
— Да старина-Грэхард будет в бешенстве, что какой-то наглый анжелец посмел угрожать его доверенному лицу!
Невольно он произнёс это «старина-Грэхард» с той самой теплотой и любовью, как говорил это в ньонский период своей жизни; и эта теплота поразила Михара весьма неприятно. Он считал Дерека никудышным притворщиком; и он не верил, что Дерек сумел бы теперь изобразить привязанность и симпатию, каких на самом деле не испытывал.
Дерек, меж тем, вспомнил, как однажды его воображению уже рисовалась «битва титанов», в которой он пожаловался Грэхарду на надоедливого Михара. Воспоминания эти заставили его мягко рассмеяться, что ещё повысило уровень беспокойства противника.
Смешинки ещё звучали в голосе Дерека, когда он сделал приглашающий жест рукой:
— Доносите, Аренсэн, доносите. Вы в самом деле перешли уже всякие границы моего терпения, поэтому я с удовольствием посмотрю, что с вами сделает мой господин.
Полностью потеряв контроль над разговором, Михар чувствовал себя теперь совсем не так уверенно, и в голову его закралась мысль, что основной аргумент Дерека, и впрямь, справедлив. Если предположить, что Дерек в самом деле беглый раб, боящийся разоблачения, то совершенно непонятно ни почему он не скрывается всерьёз, ни почему его до сих пор не схватила ньонская разведка.
Михар полагал, что даже ему его ресурсов хватило бы на то, чтобы найти Дерека в Анджелии; в конце концов, он почти не изменил имени, совсем не маскировал внешность, да ещё и занимался видными общественными проектами! Сложно было сделать допущение, что владыка Ньона является таким идиотом, а его разведка — такой толпой бездарей, чтобы за десять лет не найти одного чрезмерно наглого беглого раба.
«Ньонский агент?» — сделал поразительный вывод Михар.
Он должен был признать, что никогда не заподозрил бы в Дереке