падения.
— И я даже не смог взглянуть в лицо собственной подлости, — горько резюмировал свои размышления он. — И попытался оправдать себя, придумав Грэхарда таким, каким он никогда не был.
Райтэн молчал, не зная, где найти слова, способные ободрить друга. Он не считал поступок Дерека таким уж страшным — ну, пытался увести жену! но ведь не увёл же! в конце концов, она же не вещь, а самостоятельная личность, вправе сама решать, с кем хочет быть! — однако ясно понимал, что сам Дерек видит это как нечто совершенно катастрофическое, поэтому нельзя просто отмахнуться от него банальными «не стоит из-за этого переживать».
Дерек задумчиво прошёлся по гостиной и продолжил:
— Он ведь никогда не был таким, Тэн… авторитарный, резкий, да! Суровый правитель Ньона, он умел навести жуть… Но не на меня, — остановившись против камина, Дерек рассеянно пожевал губы и пустился в дальнейшие откровения, глядя на кладку: — Со мной он всегда был другим, Тэн. Живым, — губ его коснулась сентиментальная улыбка, а в голосе ощутимо послышалась тоска по потерянном другу, всё ещё дорогому, всё ещё любимому, — азартным, упрямым в своей готовности горы свернуть, мудрым в своей способности сомневаться, тревожным, ранимым… — он всё больше распалялся, и, чем дальше уходили его перечисления, тем сильнее удивлялся Райтэн, который никак не предполагал, что это старое чувство к Грэхарду всю ещё живёт в Дереке. — Даже каким-то беспомощным в своей чувствительности!.. — он тихо рассмеялся, умиляясь, потому что перед внутренним его взором вставали всё новые и новые эпизоды прошлого: тёплые, домашние, искренние. Но вдруг, дойдя до этой верхней точки воодушевления, он весь погас и убито заключил: — А я его предал.
Райтэн осторожно откашлялся, затем позволил себе вмешаться со спокойным:
— Ну, не так уж и предал.
— Я хотел соблазнить её! — резко развернулся к нему Дерек, пронзая его гневным взглядом, как будто его злила мысль, что он может быть не столь виновным, как ему кажется.
Устало потерев лоб, Райтэн вздохнул. Он полагал, что женщина вполне вправе решать такие вопросы, и Дерек передёргивает, взваливая на себя ответственность не за свои поступки и не за свой выбор. Осознав, что прямо тут не выйдет, он попробовал зайти издалека:
— Дер, вот скажи мне, что бы было, если бы ты влюбился в Олив?
Лицо Дерека приобрело оскорблённое выражение; прежде, чем он успел сказать что-то возмущённое, Райтэн продолжил:
— Нет, ты всё же изволь подключить фантазию, Дер. Представь, что ты влюбился бы в Олив и попытался бы её соблазнить.
Тогда Дерек подключил воображение, и картина, нарисовавшаяся перед ним, заставила его тепло рассмеяться. Он честно нарисовал внутри себя эту сценку: как он признаётся ей в любви и предлагает ей вместе бежать от Райтэна — и перед его мысленным взором ясно взлетел несущийся ему в лицо кулак разгневанной Олив.
— Да она бы меня пристукнула! — со смехом открестился он.
— Вот! — торжествующе согласился Райтэн, добившись от друга верной оценки ситуации.
Дерек, подавившись смехом, замолк, глядя на него растерянно и жалко.
До него дошла та мысль, которую пытался донести до него друг.
Даже если бы Дерек вдруг влюбился в Олив — представить себе было невозможно, чтобы она ответила на его чувство, потому что любовь её к мужу была очевидна.
Невозможно соблазнить женщину, которая влюблена в другого.
— Не знаю, что у них там было, — с надменным и поучительным видом развил свою мысль Райтэн, — но, если бы она и впрямь его любила, она бы тобой не увлеклась, Дер.
Смущённо дёрнув плечом, Дерек согласился:
— Да она и не любила… а вот он…
Осознав, что теперь Дерек взваливает на себя ответственность за то, что Грэхард был влюблён безответно, Райтэн возвёл глаза к потолку — что за привычка придумывать проблемы на ровном месте! — и предложил новую вводную:
— Предположим, Олив меня не любит. И поэтому может увлечься тобой.
Дерек скривился: мысленные эксперименты такого рода казались ему омерзительными.
— Предположим, — с нажимом повторил Райтэн, — ты в неё влюбился, а она ответила тебе взаимностью, и я об этом узнал.
Лицо Дерека стало совсем несчастным, и он оправдывающимся тоном — как будто это он предложил нарисовать такую гадкую умозрительную картинку — заверил:
— Я бы уехал куда-нибудь, конечно.
Райтэн посмотрел на него как на полнейшего идиота. «Серьёзно? — буквально кричал его взгляд. — Ты серьёзно так ничего и не понял, Дер?»
Дерек покраснел, осознав, что повторяет свою старую ошибку, пытаясь сбежать от проблемы.
Райтэн выразительно постучал себя костяшками пальцев по виску, но всё же удержался от своей любимой фразы. Она, однако, была написана на его лице вполне ясно.
Совсем смутившийся Дерек принялся оправдываться:
— Ну а что тут ещё сделаешь? Только уехать же.
В его глазах тут не могло быть иного выхода: он должен был исчезнуть, перестать быть, перестать портить Райтэну жизнь самим фактом своего существования.
Тяжело вздохнув, Райтэн сложил руки на груди и резюмировал:
— Болван. — Затем изволил расшифровать: — Если бы вы с Олив полюбили друг друга, я бы дал ей развод. Чтобы вы могли быть вместе.
Дерек посмотрел на него с таким ошеломлением, будто воочию увидел второе пришествие Спасителя.
«В смысле?!» — красноречиво кричало всё выражение его лица.
Райтэн снова постучал себя по виску и устало пояснил:
— С чего бы мне мучить и её, и тебя, и себя? Что хорошего в том, чтобы удерживать при себе жену, которая тебя больше не любит, которая любит другого?
У Дерека явно не укладывалась в голове эта концепция. Он полагал, что это он должен тогда исчезнуть, а никак не Райтэн должен отказываться от своего ради него.
— Так что это только вина Грэхарда, — продолжил, меж тем, упрямо гнуть свою линию Райтэн, — что он не только не сумел принять своё любовное поражение с достоинством, но ещё и назначил виноватым тебя.
— Он не… — попытался было защитить Грэхарда Дерек, но Райтэн перебил:
— Он тебя ударил, насколько я помню. — И сухо добавил: — Ударил за то, что его жена полюбила тебя.
С точки зрения Райтэна, этот поступок был недопустимым и непростительным, и, хотя он мог понять, как великодушный и добрый Дерек всё-таки сумел это простить, он, во всяком случае, полагал, что Грэхард тем потерял любые права на какие бы то ни было претензии.
Между тем, Дерек был вынужден признать, что в той отвратительно трагичной картине, в которой Олив полюбила бы его, совершенно невозможно было представить, чтобы Райтэн…
Чтобы Райтэн ударил его?..
Совершенно невозможно!
— Понял, — коротко признал Дерек,