Но каковы бы ни были личные оценки Сталина качеств американских солдат, ситуация на полуострове оставалась крайне серьезной. Нужны были не демонстративные, а реальные шаги по достижению мира или перемирия. 23 июня 1951 г. представитель Советского Союза в ООН обратился с призывом начать переговоры между воюющими сторонами о прекращении огня, о перемирии с взаимным отводом войск от 38-й параллели. Правительства КНДР и КНР, поддерживая призыв Советского Союза, настаивали на скорейшем заключении соглашения о перемирии. Министр обороны США генерал Маршалл признал в своем выступлении перед сенатской комиссией в июле 1951 г., что заявление советского представителя при ООН «вызвало очень серьезную реакцию, против которой мы вынуждены были бороться, используя все средства».
Угроза атомной войны вызвала огромное возмущение всех прогрессивных сил в мире. Более 500 млн. сторонников мира поставили свои подписи под Стокгольмским воззванием.
Относительные успехи КНА и китайских добровольцев, активная борьба Советского Союза за мирное решение корейского вопроса, резкие протесты мировой общественности, недовольство союзников, антивоенное движение в самих США, мирные предложения со стороны КНР и КНДР вынудили американское правительство встать на путь переговоров о перемирии в Корее. 10 июля 1951 г. начались переговоры, в которых принимали участие, с одной стороны, представители КНДР и китайских добровольцев, а с другой – США и Южной Кореи[959].
Переговоры были длительными и тяжелыми. Они перемежались с резкой активизацией боевых действий с обеих сторон. Особенно длительными были споры по вопросу об обмене военнопленными. Но в конце концов все же удалось добиться соглашения о перемирии. 27 июля 1953 г. состоялось подписание соглашения о перемирии в Корее, в котором предусматривалось полное прекращение военных действий и всех враждебных актов в Корее до окончательного мирного урегулирования. С тех пор прошло уже более полувека, но мирного договора до сих пор нет. Это еще раз подчеркивает, что войны начинать легче, чем их заканчивать.
* * *
Завершая главу, полагаю, что нет необходимости делать какие-то широкие обобщения и выводы: они сами напрашиваются и вытекают из всего содержания приведенного материала. Сталин и здесь, как и в других ситуациях, предстает как личность широкого масштаба и поистине государственного мышления. Автор стремился не оставить вне поля зрения и серьезные ошибки и промахи вождя при подходе к китайской проблеме. Это было важно, чтобы историческая картина соответствовала реальностям эпохи.
Закончить главу мне хочется словами, которые приводил в своих воспоминаниях Ю.А. Жданов – сын А.А. Жданова и некоторое время зять Сталина. Он писал: «В 1952 году ко мне в гости пришел академик Павел Федорович Юдин, который был назначен советским послом в Пекине. Сказал он мне следующее: „Вчера вечером меня приглашал к себе товарищ Сталин. Он подчеркнул главную задачу и цель моей миссии в Пекине: „Как угодно, любой ценой сохранить и развить дружеские отношения с Китаем. Китай и мы – и социалистические преобразования во всем мире обеспечены. Любой ценой!““»[960]
ГЛАВА 11.
СТАЛИН И ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА
1. Исходные принципы
Тема, обозначенная в главе, естественно, вызовет у читателя мысль том, что автор поставил своей целью осветить позицию и действия Сталина в области главных сфер духовной жизни народа – в сфере литературы, театра, кино, музыкального искусства и других областей жизни народа, которые можно отнести к духовной жизни. Хочу заранее не то что разочаровать, а просто предупредить читателя, что столь глобальной, поистине всеобъемлющей задачи автор не ставил, да и, будучи в здравом уме, не ставит. Во-первых, проблематика настолько обширна, что для ее раскрытия или хотя бы более или менее сносного освещения понадобился бы солидный том, а не отдельная глава. Во-вторых, для полноценного раскрытия темы нужно быть достаточно компетентным в этих вопросах. А в них, признаюсь честно, я недостаточно силен. К тому же, объем третьего тома явно ограничивает место и пространство, которое можно посвятить освещению обозначенной темы.
Поэтому я пошел по пути, если не наименьшего сопротивления, то, по меньшей мере, отказался от чрезмерно завышенных амбиций в стремлении осветить и эту сторону политической и государственной деятельности Сталина. Полностью оставить вне поля внимания данную проблематику – значит оставить без ответа многие важные вопросы, а без их хотя бы самого общего и самого лаконичного освещения в политической биографии вождя зияла бы огромная дыра. Наиболее приемлемым и логичным мне представился такой вариант: в суммированном виде осветить некоторые интересные и важные эпизоды из отношения Сталина к поднятой проблематике, а главное внимание уделить послевоенным политико-идеологическим кампаниям. События и факты, относящиеся к довоенному и военному периоду, используются лишь в тех случаях, когда они помогают осветить отдельные существенно важные моменты. В целом же они служат своего рода иллюстрациями некоторых аспектов сталинской политики в духовной сфере. Поэтому эпицентр внимания сосредоточен на послевоенном периоде и кампаниях этого периода. Именно эти кампании – особенно борьба против космополитизма, третирование ряда видных представителей советских писателей, огульная и необоснованная критика виднейших деятелей музыкального искусства, театра и кино, проблема так называемого государственного антисемитизма – явились своего рода апогеем сталинской политики в духовной сфере. Они до сих пор находятся в поле пристального внимания общественности, и совершенно обойти эти вопросы было бы неправильно. Помимо всего, прочего, в отечественной историографии, посвященной Сталину, опубликовано несколько работ, раскрывающих проблемы – Сталин и искусство, – что позволяет мне отослать читателя к уже имеющейся по этой тематике литературе.
Многоплановость темы, а также известная ограниченность целей, которые поставлены автором, естественно, не могли не наложить своего отпечатка на данную главу. Она может показаться слишком клочковатой, поверхностной и слабо аргументированной. Заранее соглашаюсь с такого рода критическим мнением, и все-таки постараюсь хотя бы в таком виде осветить столь сложную и столь важную проблему.
Прежде всего следует, пожалуй, ответить на пару принципиально важных вопросов. Первый вопрос: как Сталин относился к сфере культуры, искусства, литературы и другим областям духовной жизни? Не будет ни упрощением, ни примитивизацией утверждение о том, что на эту сферу общественной жизни он смотрел прежде всего и главным образом через призму политики. Именно критерии политического характера были фундаментом, на котором базировались его воззрения в области литературы и искусства, кино и театра, музыки и т.д. Ясно, что столь ограниченный и однобокий подход уже сам по себе носил ущербный характер и не позволял давать глубоко объективную и соответствующую реалиям оценку тем или иным произведениям. Хотя, конечно, все эти сферы общественной жизни нельзя отрывать и полностью абстрагировать от политики и политических процессов, протекавших в стране, однако не менее ошибочно было рассматривать исключительно через политические очки. А именно это и было присуще вождю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});