мнение…» [
Достоевская, с. 418, 424] Незадолго до смерти (15 янв. 1904 г.) Висковатов в своём альбоме по сути повторил инсинуации по адресу Достоевского: «Достоевский вечно колебался между чудными порывами и грязным развратом (растление девочки при участии гувернантки в бане) и при этом страшное раскаяние и готовность на высокий подвиг мученичества. Высокий альтруизм и мелкая зависть (к Тургеневу в Москве, где я жил с Достоевским в одном номере). Недаром он говорил: “Во мне сидят все три Карамазова”» [
Белов, т. 1, с. 149].
Если учесть, что в Москве на Пушкинском празднике 1880 г. ни в каком одном номере с Достоевским Висковатов не жил и жить не мог (писатель жил в гостинице «Лоскутной» в отдельном номере № 33), можно обобщить, что Павлам Александровичам (см. П. А. Анненков) в воспоминаниях о Достоевском память явно изменяла.
Висковатова Е. И.
см. Корсини Е. И.
Витковский Николай Иванович
(1820 /?/—1892)
Археолог; товарищ Достоевского по Высшему инженерному училищу. О нём упоминается в «Литературных воспоминаниях» Д. В. Григоровича: «Литературное влияние Достоевского не ограничивалось мной; им увлеклись ещё три товарища: Бекетов, Витковский и Бережецкий; образовался, таким образом, кружок, который держался особо и сходился, как только выпадала свободная минута…» [Д. в восп., т. 1, с. 201]
Владиславлев Михаил Иванович
(1840–1890)
Философ-идеалист, профессор Петербургского университета; сотрудник «Времени» и «Эпохи»; муж М. М. Достоевской. Отношения Достоевского и Владиславлева прошли три этапа: 1) период взаимного уважения и сотрудничества (начало 1860-х гг.), когда молодой Владиславлев увлекался почвенничеством, активно печатался в журналах братьев Достоевских (Владиславлев посылает Достоевскому 10 марта 1864 г. из Гёттингена свою фотографию «на память»; Достоевский в № 11 «Эпохи» пишет тёплое по содержанию примечание к статье Владиславлева «Литературные впечатления новоприезжего»); 2) период разрыва (1865–1871 гг.), наступивший после женитьбы Владиславлева на племяннице писателя Марии Михайловне: Достоевской Владиславлев вместе с другими членами семьи жены начал считать Достоевского виновником их разорения, да к тому же очень резко отозвался о «Преступлении и наказании», и этот отзыв стал известен автору (в результате в письмах писателя к С. И. Ивановой от 29 марта /10 апр./ 1868 г. и А. Н. Майкову от 11 /23/ декабря 1868 г. проскальзывают по адресу Владиславлева весьма нелицеприятные отзывы вплоть до «негодяя»); 3) вновь период сближения (с начало 1870-х гг.), когда Достоевский с женой вернулись из-за границы, и Владиславлев проявил инициативу, дабы возобновить с писателем-родственником отношения (именно по совету Владиславлева Достоевский выехал впервые в Старую Руссу 15 мая 1872 г.; известно 2 дружеских письма этого периода Достоевского к Владиславлеву — от 13 апреля и 6 ноября 1872 г.; а также 3 письма Владиславлева к Достоевскому).
Вогюэ (Vogüé) Эжен Мелькиор, де
(1848–1910)
Виконт, секретарь французского посольства в Петербурге, член Французской академии, популяризатор русской литературы. Его книгу «Le roman russe» (1886) издали в России в 1887 г. под названием «Современные русские писатели: Толстой — Тургенев — Достоевский». Вогюэ лично и неоднократно встречался с Достоевским в последние годы его жизни (в салоне С. А. Толстой, на Пушкинских торжествах 1880 г. в Москве) и оставил живописный портрет автора «Братьев Карамазовых» на страницах своей книги: «Лицо его было похоже на главные сцены его романов — раз увидев — невозможно было его забыть. О! Как подходил этот человек к таким творениям и такой жизни. Маленький, сухощавый, весь составленный из нервов, изношенный и согнутый тяжкими шестьюдесятью годами. Он скорее увял, чем состарился, и имел со своей длинной бородой и всё ещё белокурыми волосами, болезненный вид, исключающий возраст. Но несмотря на всё, от него веяло “живучестью кошки”, как выразился он однажды. У него лицо русского крестьянина, настоящее лицо московского мужика: приплюснутый нос, маленькие, мигающие глаза, блестящие порою мрачным, порою мягким огнём, широкий, изрытый выпуклостями и морщинами лоб с вдавленными, как бы молотком, висками, и все эти натянутые, судорожные черты опускались к скорбно сложенным губам. Я никогда не видал на человеческом лице подобного выражения скопившихся страданий. Все духовные и физические страдания положили на нём свой отпечаток. В этом лице, лучше, чем в книге, можно было прочесть воспоминания мёртвого дома, долгие привычки страха, недоверия и мученичества. Ресницы, губы, все жилки этого лица трепетали от нервных страданий. Когда он одушевлялся гневом над какой-либо мыслью, можно было поклясться, что вы видели уже эту голову на скамьях уголовного суда или между бродягами, выпрашивающими подаяние у тюремных дверей. В другие минуты она дышала печальным благодушием старинных святых, изображённых на славянских иконах…» [Белов, т. 1, с. 154–155]
Вогюэ довелось проводить Достоевского в последний путь.
Воеводин Александр Дмитриевич
(1857–1903)
Журналист (псевд. Н. И. Галицкий), автор книги «На берегах Невы» (1901). 16 марта 1878 г. он прислал Достоевскому рукописи двух своих незавершённых произведений «Из дневника гимназиста» и «Записки гимназиста» с сопроводительным письмом. «Я хотел бы с Вами говорить насчёт самоубийств…», — писал Воеводин и далее по пунктам обосновывал необходимость для человека самоубийства как неотъемлемого права. По сути, автор письма повторял основные положения статьи «Приговор» из «Дневника писателя» (1876, окт.). В ответном письме (24 апр. 1878 г.) Достоевский предложил Воеводину встретиться лично, ибо писать «на эти темы письма совсем невозможно». Автор «Записок гимназиста» ответил письмом от 26–27 апреля 1878 г., в котором разъяснил, что его «записки» во многом автобиографичны и просил разрешения навестить писателя в ближайшую субботу, т. е. — 29 апреля. Встреча эта состоялась.
Военно-ссудная комиссия
Судебный орган, специально учреждённый 25 сентября 1849 г. для суда над петрашевцами, который должен был вынести им приговор на основе материалов, собранных Секретной следственной комиссией. Председателем военно-ссудной комиссии был назначен член Государственного совета, генерал-адъютант граф В. А. Перовский (брат министра внутренних дел), членами: генерал-адъютант А. Г. Строганов, член Государственного совета, генерал-адъютант Н. Н. Анненков 2-й, генерал-адъютант А. П. Толстой, сенаторы, тайные советники князь И. А. Лобанов-Ростовский, А. Р. Веймарн, Ф. А. Дурасов. Комиссией был вынесен 21 петрашевцу смертный приговор, в том числе и Достоевскому: «Военный суд находит подсудимого Достоевского виновным в том, что он, получив в марте месяце сего года из Москвы от дворянина Плещеева (подсудимого) копию с преступного письма литератора Белинского, — читал это письмо в собраниях: сначала у подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского и, наконец, передал его для списания копий подсудимому Момбелли. Достоевский был у подсудимого Спешнева во время чтения возмутительного сочинения поручика Григорьева под названием “Солдатская беседа”. А потому военный суд приговорил его, отставного инженер-поручика Достоевского, за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского и злоумышленного сочинения поручика Григорьева, — лишить на основании Свода военных постановлений <…> чинов, всех прав состояния и подвергнуть смертной казни расстрелянием…» [ПСС, т. 18, с. 189]