Что касается КЧЖД, то и в этом случае можно было бы формально сохранить, а фактически изменить соответствующие пункты соглашения с учетом пожеланий китайской стороны.
Если, однако, эта комбинация не удовлетворяет китайских товарищей, говорил Сталин, то они могут выдвинуть свои предложения[935].
По вопросу о КЧЖД и Порт-Артуре Мао высказался в том духе, что нынешнее положение с КЧЖД и Порт-Артуром соответствует интересам Китая, так как сил одного Китая недостаточно для того, чтобы успешно бороться против империалистической агрессии. Кроме того, КЧЖД является школой по подготовке китайских железнодорожных и промышленных кадров.
Со своей стороны Сталин продолжал убеждать Мао оставить в силе существующий договор, мотивируя это тем, что увод советских войск еще не означает, что Советский Союз отказывается от помощи Китаю, если она, эта модель, потребуется. Дело в том, что нам, как коммунистам, далее говорил Сталин, не совсем удобно держать свои войска на чужой территории, особенно же на территории дружественной страны. Ведь при таком положении всякий может сказать, что если советские войска находятся на китайской территории, то почему, например, англичане не могут держать своих войск в Гонконге, а американцы – в Токио?
Мы, убеждал Сталин, выиграли бы в международных отношениях, если бы советские войска по взаимному согласию были выведены из Порт-Артура. Вывод советских войск вместе с тем явился бы серьезным подспорьем китайским коммунистам в их взаимоотношениях с национальной буржуазией. Все увидят, что коммунисты сделали то, чего не мог сделать Чан Кайши. С национальной буржуазией китайские коммунисты должны считаться.
Договор обеспечивает за СССР право держать свои войска в Порт-Артуре. Но СССР может не использовать этого права и увести войска по просьбе китайского правительства. Однако, если это не подходит, то войска в Порт-Артуре можно оставить на 2, 5 или 10 лет, как выгодно Китаю. Пусть не поймут, заключил Сталин, что мы хотим бежать из Китая. Мы можем оставить свои войска и на 20 лет[936].
Мао Цзэдун в конце концов внял доводам Сталина и признал, что при обсуждении вопроса о договоре в Китае китайская сторона не учла позиции Америки и Англии в связи с Ялтинским соглашением. Поэтому, заключил он, мы должны поступать так, как выгодно общему делу. Этот вопрос следует обдумать. Однако уже теперь становится ясным, что сейчас изменять договора не следует, как не следует спешить с выводом войск из Порт-Артура[937].
Далее Мао поставил вопрос о займе в 300 млн. долларов, а также о содействии СССР в создании в Китае сети воздушного сообщения, флота и другие проблемы экономического порядка. Сталин обещал оказать в этих вопросах необходимую помощь, обратив особое внимание на то, в чьих руках находятся банки, как осуществляется контроль за добычей вольфрама, молибдена, нефти. Особый интерес он проявил к сырью, из которого производят каучук, поскольку Советский Союз испытывал в нем большую потребность.
В заключение первой беседы, видимо, желая сделать приятное своему гостю и показать, что он ценит его теоретические и политические произведения, Сталин предложил перевести на русский язык его работы.
«Сталин: Мы хотели бы получить от Вас список Ваших работ, которые можно было бы перевести на русский язык.
Товарищ Мао Цзэдун: Я занимаюсь просмотром своих работ, которые были напечатаны различными местными издательствами и содержат массу ошибок и искажений. Окончание просмотра материалов я планирую к весне 1950 года. Однако мне хотелось бы получить помощь советских товарищей: во-первых, поработать над текстами с русскими переводчиками, и, во-вторых, получить помощь в редактировании китайского оригинала.
Товарищ Сталин: Это можно сделать. Однако, нуждаетесь ли Вы в редактировании Ваших работ?
Товарищ Мао Цзэдун: Нуждаюсь и прошу выделить для этой цели соответствующего товарища, скажем, кого-либо из членов ЦК ВКП(б).
Товарищ Сталин: Если есть нужда, то это сделать можно»[938].
Во второй беседе от 22 января 1950 г. Сталин поставил на обсуждение две группы вопросов: одна касалась существующих соглашений между СССР и Китаем; вторая группа вопросов касалась текущих дел о Маньчжурии, Синьцзяне и др. Мы считаем, заявил он, что эти соглашения надо менять, хотя раньше мы думали, что их можно оставить. Существующие соглашения, в том числе договор, следует изменить, поскольку в основе договора лежит принцип войны против Японии. Поскольку война окончена и Япония оказалась разбитой, положение изменилось, и теперь договор приобрел характер анахронизма[939].
Как видим, за короткое время позиция Сталина в вопросе о заключении договора кардинально изменилась. Очевидно, трезвый анализ ситуации привел его к выводу, что оставлять прежний договор – значит создавать себе много новых проблем. Кроме того, он, очевидно, пересмотрел свою прежнюю позицию касательно возможной реакции западных держав на заключение договора и пришел к заключению, что что-либо существенное они сделать будут не в состоянии.
Мао весьма позитивно откликнулся на эту перемену в позиции Сталина. По его словам, исходя из нынешней обстановки, мы считаем, что нам следовало бы закрепить существующие между нами дружественные отношения при помощи договоров и соглашений. Это имело бы положительный резонанс как в Китае, так и в области международных отношений. В договоре о союзе и дружбе должно быть зафиксировано все то, что гарантирует процветание наших государств, а также предусмотрена необходимость предотвращения повторения агрессии со стороны Японии. Кроме того, китайский руководитель высказался за то, что в новом договоре следовало бы предусмотреть пункт о консультации по международным вопросам. Включение этого пункта в договор усилило бы наши позиции, поскольку среди китайской национальной буржуазии существуют возражения против политики сближения с Советским Союзом в вопросах международных отношений[940].
По вопросу о Порт-Артуре Москва предложила, чтобы соглашение о Порт-Артуре оставалось в силе до подписания мирного договора с Японией, после чего русские войска выводятся из Порт-Артура. Мао проявил также заинтересованность в том, чтобы Порт-Артур мог бы быть базой для нашего военного сотрудничества, а Дальний – для советско-китайского экономического сотрудничества. В Дальнем имеется целый ряд предприятий, которые мы не в силах эксплуатировать без помощи со стороны Советского Союза. Нам следует развивать там экономическое сотрудничество[941]. К взаимному удовлетворению был решен и вопрос о КЧЖД – имелось в виду совместное управление этой дорогой. Были также обсуждены и решены по взаимному согласию вопросы, относящиеся к Маньчжурии, Синьцзяну и ряд других.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});