Читать интересную книгу Призрачная ночь - Грей Клаудия

На экране что-то полыхало, но не фильм — это был пожар. Да, я попала в очередной кошмар. Сейчас посмотрим, удастся ли мне его прервать.

Но прежде чем я успела открыть рот, Лукас произнес:

— Черити.

— Привет, малыш. — Черити появилась из тени. Слово «малыш» прозвучало не как «милый» или «солнышко», а как если бы она обращалась к настоящему ребенку. На ее белокурых кудряшках плясали отблески пламени. Ее длинное кружевное платье было чистым — раз в жизни, во сне. — Как мой дорогой малыш себя сегодня чувствует?

— Отпусти меня, — проговорил Лукас, и его голос дрогнул.

— Не могу, даже если бы хотела. — Она торжествующе улыбнулась. — А я и не хочу.

— Лукас, — сказала я, — все хорошо. Не смотри на нее. Это просто сон. Посмотри на меня!

Но он не обратил на меня внимания. Я встала между ним и Черити, надеясь разрушить чары сна, не дающие ему узнать меня, но ничего не получилось. Лукас смотрел сквозь меня, словно меня и не было.

— Ты ищешь Бьянку? — Для того, кто не знал Черити, ее беспокойство могло бы прозвучать искренне. — Наверное, она оказалась в огне. Ты должен ее спасти!

Лукас побежал от нее в сторону пламени. Я резко повернулась, собираясь помчаться за ним, но Черити сказала:

— Теперь он мой, Бьянка. Ты больше никогда его не получишь.

Как это возможно, чтобы Черити меня видела, а Лукас даже не догадывался о моем присутствии, ведь она всего лишь часть его ночного кошмара?

Наши взгляды схлестнулись. Ее улыбка изменилась и стала менее вызывающей, но какой-то заговорщической. Как будто мы с ней разыгрывали общую шутку. Как все это может происходить в сне Лукаса?

Невозможно.

И я поняла, что она не часть кошмара. Она его причина. Все происходит по-настоящему. Здесь. В сознании Лукаса.

Должно быть, она увидела, что я все поняла, потому что улыбнулась шире, показав клыки.

— Я предупреждала тебя. Лукас мой.

Глава двенадцатая

— Как ты это делаешь?! — закричала я, перекрывая треск огня. — Как ты попала в сознание Лукаса?

— Я создала Лукаса. — Черити накрутила прядь белокурых волос на палец, как будто кокетничала. Умерев в четырнадцать лет, она со своими по-детски пухлыми щечками выглядела слишком юной, чтобы быть такой порочной. — Я его сделала таким. А это значит — его сознание и все остальное принадлежат мне — сейчас и навсегда. Навсегда!

Никто никогда мне об этом не говорил. Ко мне это правило не имело отношения — дитя двух вампиров, я не нуждалась в «хозяине», чтобы превратиться. И хотя я всегда знала, что эти узы довольно крепки, мне даже в голову не приходило, что это заходит так далеко.

— Не заставляй его видеть такие сны. — Как противно, что приходится умолять ее, но я не знала, что еще можно сделать. — Ему и так хватает сложностей.

Черити склонила голову набок и шагнула ближе ко мне, жуткая и угрожающая даже в царстве воображения.

— Я не создавала этого кошмара. Лукас сам. Или это твоя работа? Спасти он пытается именно тебя.

Из глубины пылающего кинотеатра послышались мои собственные крики.

— Вновь и вновь тебе угрожают, — сказала Черити. — Вновь и вновь тебя убивают. Некоторым вампирам снится, как их убивали, другие во сне мучатся угрызениями совести. Но не Лукас. Фантомы его сознания, тысячи ночных кошмаров — все они об одном: он снова и снова теряет тебя.

И проснувшись, Лукас не находит утешения в том, что это был просто сон. Я на самом деле умерла. И то, что рядом с ним мое привидение, не может полностью исцелить эту рану. Заставляя его снова и снова переживать эти минуты, Черити удерживает Лукаса на грани превращения в убийцу.

— Это его сны, — шепнула она мне на ухо. — Я только делаю их ужаснее. Заставляю огонь пылать жарче и кровь течь быстрее, чтобы он еще сильнее боялся за тебя. Теперь я пью не его кровь, а его боль.

— Я тебя ненавижу!

— Его боль и твою.

Я побежала от нее в кинотеатр. Я могла бы мгновенно перенестись к Лукасу, просто пожелав оказаться рядом с ним, но здесь, в мире снов, я не обладала никакой властью. Меня удерживают прежние человеческие ограничения.

Я бежала и слышала, как Лукас кричит:

— Держись, Бьянка! Я иду!

Сцена в кинотеатре привела меня в ужас. Экран пылал, черные лохмотья сползали со стены и скручивались от жара. Пластиковые карнизы расплавились, пошли пузырями и стекали по стенам. А на сиденьях, пустых в ту памятную ночь, лежали мертвые тела, изуродованные, окровавленные. И каждое горло было разорвано.

Это все жертвы вампиров, поняла я. Те, кого видел Лукас. Те, кого он боялся убить сам. Некоторые трупы тоже горели.

С отвращениям, испытывая тошноту, я отвернулась от трупов, спотыкаясь, пошла прочь и упала. Я почувствовала, как язык пламени резко лизнул мою ногу. Охнув, я встала и увидела под коленкой красные волдыри, — должно быть, я упала на кусок тлеющего дерева.

Опасность становилась действительно реальной. Нужно выбираться отсюда.

— Лукас! — завопила я.

И услышала в отдалении собственный голос, тоже выкрикивающий его имя.

Пробираясь сквозь дым, чувствуя, как щиплет глаза и саднит горло, я увидела Лукаса. Он был в передней части кинотеатра, там, где часть потолка обрушилась искореженными кусками металла и балками. Под балками, с искаженным болью лицом, лежала… я. Точнее, копия меня из сна Лукаса. Мои длинные рыжие волосы разметались по полу, лужа крови растеклась вокруг моего живота. Я из сна обгорела гораздо сильнее, чем я настоящая. На нее даже смотреть было страшно.

— Лукас, нет! Я здесь! — Я подбежала ближе, надеясь, что он увидит меня.

И он увидел, обернувшись ко мне. Но выражение отчаяния не исчезло с его лица, и он сказал только:

— Все хорошо, Бьянка. Я вытащу тебя оттуда.

Он так и не сумел разрушить могущественные чары сна, и теперь я понимала, почему Лукас так отчаянно верит в свои иллюзии. Черити постаралась. Полная решимости достучаться до него, я пошла вперед, но холодные пальцы сомкнулись вокруг моего запястья.

— Он должен понять, что не сможет тебя спасти, — заявила Черити. Ее белокурые волосы отсвечивали пламенем. — А ты должна понять, что не сможешь спасти его, потому что он мой.

Меня пронзил разряд тока, как на электрическом стуле, только в тысячу раз сильнее. Я отчаянно завизжала, и боль прекратилась.

Я открыла глаза и увидела, что снова парю под потолком в комнате Лукаса и Балтазара. Черити выкинула меня из сна.

— Что за…

Балтазар сел, а глаза Лукаса широко распахнулись. Должно быть, я визжала не только во сне, но и в этом мире.

Лукас увидел меня и заморгал.

— Бьянка?

— Я здесь! — Я кинулась к нему и крепко обняла, стараясь стать как можно плотнее. — Со мной все хорошо!

— Во сне ты… С тобой этого не случилось, правда? Тебе не пришлось пройти через это?

— Нет, — ответила я, вспоминая ту изломанную, обгоревшую копию себя.

Задев ногой край кровати, я поморщилась, и Лукас обеспокоенно посмотрел вниз. Сквозь пижамные штаны сочилась серебристая кровь и виднелся длинный багровый рубец ожога.

— Бьянка! — Лукас выпрыгнул из кровати и всмотрелся внимательнее. Он закатал штанину и поморщился. Конечно; моя призрачная кровь обжигала его. Но Лукас не обращал на это внимания. Он ощупывал мою рану, и от его обожженных пальцев поднимался дымок. — Это на самом деле случилось. То, что происходит в моих снах, способно причинять боль тебе!

— Это пройдет. Ничего страшного. Как только я один раз растаю, все пройдет. — Я старалась говорить уверенно, но мой голос невольно дрожал. Ожог болел сильнее, чем, как я предполагала, это возможно после смерти.

Балтазар, сонно потиравший лоб, подошел к нам, увидел мой ожог, и глаза его широко открылись.

— Как это произошло?

Я обернулась к нему, и мой страх мгновенно перешел в гнев.

— Почему ты ничего не рассказал нам про хозяина вампира?

— О чем ты? — Растерявшись из-за смены моего настроения, Балтазар, похоже, не знал, как ответить. — Вы же оба знаете, кто такой хозяин, правда? Не понимаю, как вы можете этого не знать.