Это я понимал отлично. Даже в самых цивилизованных городах Империи или Нейстрии можно было на выходе из меняльной лавки получить нож под ребро. А уж тут-то. Нравы вокруг царят самые вольные, а мы - люди чужие, нас, может быть, и искать толком никто не будет. Да ещё и золото, которое тут ценится намного выше, чем даже в Урде. Слишком уж много соблазнов для нечистых на руку менял и их сообщников.
- Унтер, - обратился к командиру охраны, что стояла в воротах, Вадхильд, - подскажите, чем в Баджее принято расплачиваться? Хотя бы с рикшей.
- Не знаю про какого такого рик-шу вы толкуете, - пожал плечами тот, - но платить тут принято серебром. Князь Махсоджан свою монету чеканит. Она ценится хорошо. Директория платит нам бумажными деньгами - адмиралками, но их тут берут неохотно. Не доверяют бумаге. Даже после того, как у нас тут банк открыли, где меняют адмиралки на серебро. Если получают, сразу бегут менять.
- У вас тут даже банк есть, - присвистнул явно удивлённый Вадхильд. - А не опасно там деньги менять?
- Это вы к тому спрашиваете, чтоб не получить на выходе нож под рёбра, - понимающе кивнул унтер. - Так вы будьте покойны. В банке работают наши люди. И охрана там не из местных. Весь преступный елемент за полверсты банк обходят теперь. А ежели что, можно доплатить малость и вас на авто, с охраной опять-таки, куда вам надо довезут.
- Благодарю, - кивнул ему Вадхильд.
Он первым отошёл от ворот. Взмахом руки остановил рикшу с двуместной коляской за спиной. Мне было неприятно ехать на запряжённом вместо лошади или осла человеке, но другого транспорта тут не было. Никаких пролёток или фиакров. Не идти же пешком в банк, постоянно спрашивая дорогу. Это не менее верный способ получить нож под ребро, чем отправиться в меняльную лавку.
- Банк, - бросил рикше Вадхильд.
Тот кивнул и буквально ввинтился в толпу на улице. Рикша бежал, бодро перебирая ногами. Пятки так и сверкали, взбивая облачка пыли при каждом ударе о выжженную солнце землю.
За зарешёченным окошком в банке сидел человек, лет на десять старше меня. Одет он был в западный костюм, но офицерскую выправку тот скрыть не мог. Я заметил её, даже несмотря на то, что клерк сидел.
Он долго вертел в руках мои червонцы. Все они были новой чеканки с гербом Народного государства на аверсе.
- У нас, конечно, не принято задавать вопросов о происхождении денежных средств, - протянул он, - но если бы вы сами согласились ответить... - Он выжидательно поглядел на меня.
Я понимал, надо придумать что-то и быстро. Очень быстро. Тайная канцелярия тут работала очень хорошо - и на выходе из банка меня могли встретить не местные головорезы, а вполне приличные господа. Может быть, в котсуолдских костюмах. И проводят меня в неприметное здание на окраине города. Откуда я вряд ли выйду, по крайней мере, здоровье там оставлю всё.
Вот только мыслей в голове не было никаких. И потому я сказал первое, что пришло в голову.
- Считайте меня шпионом Конвента, - ответил я. - Других денег для меня не нашлось.
Клерк долго глядел на меня. Думал, наверное, издеваюсь я или может быть перед ним хронический идиот. А может, просто не слишком умный шутник.
Наконец, он рассмеялся. И хохотал долго, со вкусом. Несколько раз хлопнул ладонью по решётке, разделяющей нас.
- Шпион, - выдавил он сквозь хохот. - Ну надо же, шпион Конвента. Давно я ничего подобного не слыхал. На какие монеты разменивать?
- Серебряные княжеские, - ответил я. - И одну из серебряных на мелочь.
- Понятно, - всё ещё весело произнёс клерк, пряча мои червонцы. Вместо них он выдал мне девятнадцать серебряных монет с профилем князя Махсоджана, одетого в высокую шапку. И ещё десяток медяшек с каким-то затейливым узором. - Ну, будь здоров, шпион. Надо будет ещё червонцев разменять - обращайся. Я тут по чётным дням работаю.
- Благодарю, - кивнул ему я.
- Если вы мелочь взяли с рикшей расплатиться, - сказал клерк напоследок, - то больше двух монет ему не давайте. Это стандартная такса. Не дайте им обуть себя.
Я снова поблагодарил его и вышел из банка. Проходя мимо рикши, в чьей коляске всё ещё сидел Вадхильд, я кинул ему медяшку.
- Дом семьи Божирадовых, - бросил ему имперский шпион, когда я забрался в коляску.
Рикша взял, что называется, с места в карьер. Выходит, эту семью тут неплохо знали. До нужного нам дома он домчал нас с ветерком. Только пятки снова выбивали пыль из дороги. Он ввинчивался в уличную толпу, лавировал среди людей и всадников. Обегал упряжки и редкие автомобили.
Выбравшись из коляски, я кинул рикше ещё монетку. Тот забрал её, сунув к первой - за щеку. А следом сорвался с места, сверкая пятками.
- Зря ты ему две монеты дал, - заметил Вадхильд, направляясь к крыльцу дома Божирадовых. - Одной бы хватило вполне.
Я ничего отвечать не стал. Нам предстоял весьма серьёзный разговор. Вот только для начала придётся соблюсти приличия и отобедать с Божирадовыми. Обижать пожилую чету совсем не хотелось. Людьми они были, в общем, хорошими. И вовсе не виноваты в том, что у меня на душе кошки скребут и хочется то ли пристрелить кого, то ли себе пулю в лоб пустить.
Мы расселись за столом. Госпожа Олисава просто сияла. К ним выбрался торчавший до того в казармах старший сын Далигор. Юноша с гордостью носил капитанские погоны с одним просветом без звёздочек. Он специально надел свою белую парадную гимнастёрку и скрипел ремнями портупеи.
- Скоро, - говорил он возбуждённо и оттого быстро, - скоро всё изменится. По частям ходят слухи. Офицеры, унтера - все говорят, что скоро мы ударим по Народному государству. Мы сметём косорылых! Народ ждёт нас. Как один, простые люди поднимутся против Конвента.
Ну, и всё в том же духе. Я быстро перестал прислушиваться к его торопливой речи. Интереса не было. Есть тоже почти не хотелось. Может, из-за жары. Но, скорее всего, из-за увиденного в подвале здания. Я ковырялся вилкой в еде, почти не поднимая глаз. Отвечал, кажется, невпопад. И совсем уж было собирался откланяться, сославшись на дурное самочувствие и отсутствие аппетита из-за жары. Даже шутку незамысловатую придумал. Но тут Вадхильд поинтересовался у Далигора относительно начальника авиации добровольцев.
- Князь Турила Ерофеев? - уточнил зачем-то молодой капитан, как будто мы могли знать имя начальника авиации. - Ему в хозяйство притащили какого-то монстра. Он торчит на лётном поле - осваивает со своими людьми технику. Он, говорят, даже ночует на лётном поле.
Услышав это, я всё же сослался на дурное самочувствие и отправился в комнату, которую мы делили с Вадхильдом. Шпион скоро присоединился ко мне, высидев Божирадовыми за столом приличное время.
Войдя в нашу комнату, он поставил на стол бутылку красного вина.
- Хозяева передали тебе, чтобы поправлялся, - сказал он. - И выпил за скорую погибель косорылых.
- Не откажусь, - кивнул я.
Вадхильд поставил стаканы, наполнил их вином. Мы молча сделали несколько глотков.
- Смотрю, тебе не слишком понравилось служить народникам, - заметил шпион. - Раз ты за их погибель пьёшь.
- Я их убивал, - невпопад ответил я, - но ничего против них не имею.
- Да брось ты, Готлинд, тебя что же, так впечатлил этот эксперимент с газом?
- Что мы с тобой наделали, Вадхильд? - кажется, я говорил в тот день исключительно невпопад. - Адмирал ведь не остановится ни перед чем. Он на полном серьёзе готов обратить в скотину собственный народ. И всё при помощи того самого вещества, которое мы привезли.
- Да, Готлинд, это так, - запальчиво произнёс Вадхильд. - Но что нам с тобой с этого? Ты ведь только формально стал гражданином Народного государства. Ты не сдал меня стражам Пролетарской революции. А ведь мог! Вместо этого, ты полетел со мной. И крошил народников из пулемётов! Мы с тобой - имперские подданные. Пусть не по документам, но уж по духу точно. А Империи сейчас очень нужно, чтобы Урд снова вступил в войну. Блицкриг одерживает верх. Медленно, но верно. На всех фронтах идёт позиционная война. Главная драка - в небе. И мы там уступаем врагу. Империя истекает кровью, Готлинд. Если Урд не вступит в войну в этом году - мы обречены. Дилеанская империя перестанет существовать. Уже и так в Тартессах приходится держать значительные силы - сепаратисты набирают силу.