древних египтян. Судя по всему, Калиостро решил воспользоваться этим интересом, ловко используя египтоманию своей эпохи, чтобы привлечь к себе внимание любопытных. Этим мы вовсе не хотим обвинить Калиостро в трюкачестве, насчет которого историки и гораздо более авторитетные исследователи, чем мы, предпочитают не высказываться однозначно[153]. Вполне вероятно, что за «египетскими» иносказаниями и посвящениями под сенью пирамид кроется какой-то путь к познанию. Быть может, Калиостро обладал особой психической энергией, которая сегодня составила бы интерес для парапсихологии.
Как бы там ни было, поведение «Великого копта» как масона носило характер необычного по тем временам вызова общественному мнению. Когда в 1785 г. он был приглашен на собрание масонов-филалетов («Друзей правды»), группы спиритуалистов, созданной в Париже маркизом С. де Ланжем, Калиостро ответил, что примет участие в собрании при условии, если филалеты обратятся в «египетских масонов». Он предложил даже собственноручно сжечь архив филалетов в обмен на допуск их к «высшему знанию», которым он якобы обладал. В Лионе Калиостро основал женскую ложу по египетскому ритуалу, названную им «Изис», а во главе ее поставил свою сожительницу Лоренцу Феличиани, кото рая нарекалась Царицей Савской.
Из-за преследований во Франции и Германии, также и со стороны масонов, относившихся к нему с подозрением, Калиостро переселился в Италию, в Папское государство. Несмотря на заверения в приверженности католицизму, инквизиция подвергла его аресту. На процессе Калиостро признался, или его вынудили признаться, в совершении немыслимых преступлений. Чего стоит, например, его рассказ об обряде посвящения в ложу баварских иллюминатов, масонского общества, которому инквизицией вменялся в вину заговор с целью «свержения трона и алтаря»[154]. Калиостро был приговорен к смертной казни, затем она была заменена на пожизненное заключение. «Великий копт» умер в 1795 г., находясь в заключении. В следующем столетии жизнедеятельность французского масонства разворачивалось под знаком растущего и набиравшего силу антиклерикализма.
Наполеон Бонапарт, который сам, согласно много численным свидетельствам, возможно, «обрел свет масонства»[155], принял в отношении ордена покровительственный тон, считая его прибежищем незрелых или впавших в детство бездельников, развлекающихся игрой в ритуалы и символы. Во времена Империи во Франции процветали женские ложи, которые посещала императрица Жозефина. Но это были лишь признаки декаданса масонства, утратившего мотивировку посвященности в общее дело. Масонство терпели, иногда с ним заигрывали, сводя, однако, все к салонной игре в знаменитые имена и куртуазность.
Духовность покинула ложи. Позитивизм мало-помалу воцарялся в культурной жизни Франции. Неудивительно, что в 1847 г. в масоны был посвящен даже Прудон, объявивший «войну» Богу не на жизнь, а на смерть. Известно, что Прудон был большим любителем «выходок», и это его объявление войны еще можно понять, если предположить, что речь шла о борьбе с извращенными представлениями и насильственным насаждением веры. Учтем также и несомненную неординарность многих проявлений его мышления. Важно другое — ложи погибали под натиском гораздо менее проблематичного атеизма, во Франции того времени торжествовал дух агностицизма и вольнодумства. И все это на фоне нарастающей политизации, принимавшей иногда двусмысленный характер, как, например, во время Парижской коммуны 1871 г., поддержанной рядом масонских групп[156], но неизменно направленной на установление над ложами тотального политического контроля со стороны правящих кругов. Таким образом, смысл и цели масонства были искажены и опровергнуты.
Логическим результатом масонствующего позитивизма явился Конвент Великого Востока Франции, состоявшийся в 1877 г., который упразднил ритуальную формулировку и ландмарку Великого Архитектора Вселенной. С предложением об этом выступил протестантский пастор, убеждения которого носили весьма неопределенный характер. Так, в 1881 г. он отказался от религиозной деятельности, посвятив себя политической карьере, завершившейся дурно пахнущим скандалом. Имя этого пастора — Фредерик Демон. Будучи докладчиком на Конвенте 1877 г., он, например, заявил: «Предоставим теологам труд обсуждать догмы. Предоставим авторитарным церквам труд формулировать запреты. Масонство же пусть остается тем, чем оно должно быть, — организацией, открытой всякому прогрессу, всякой нравственной и возвышенной идее, всякому здравому и либеральному направлению мысли»[157]. Прекрасные слова, на первый взгляд вполне в духе ортодоксального масонства. Изначально в ложах воспрещены религиозные диспуты, приветствуется же примат этики. Правда, пастор не объяснил, отчего следует упразднить понятие Великого Архитектора Вселенной, не являющееся особой теологической формулировкой, но, согласно масонской традиции, вселенским подтверждением животворящего божественного начала, действующего в реальном измерении. С этого времени Великий Восток Франции стал именовать себя «сугубо филантропической, философской и прогрессивной организацией». В действительности же превратился в центр «антирелигиозной» пропаганды.
В Германии и Австрии в XVIII в. масонство процветало. Переменчивость настроения правителей, порой занимавших враждебную позицию по отношению к ордену, не помешала, однако, его укоренению в этих странах. Деятельность ордена привлекла на его сторону многие лучшие умы Германии и Австрии, во многом предопределила культурную жизнь этих стран.
В Австрии масонство получило максимальное распространение при Иосифе II, «либеральном» императоре. Ложи стали центрами культурного развития, дружеских, свободных встреч между людьми, составляющими «культурную ткань» общества. Здесь отсутствовали доктринерские диспуты, которые в те же годи потрясали устои культуры в Германии и других странах. Харизматическим главой венского масонства был геолог и минералог И. фон Борн. Ему была свойственна широта интересов. Он вдохновил своими рассуждениями о «египетских тайнах» Моцарта на написание «Волшебной флейты». Фон Борн был просветите лем-энтузиастом. Ложа «Согласие», руководителем которой являлся про славленный ученый, способствовала в 1784 г. созданию ботанического и зоологического сада в австрийской столице, с тем чтобы способствовать распространению естественных наук. С этой же целью были снаряжены научные экспедиции в Америку и Африку[158].
В окружении гостеприимных и дружески расположенных венцев был посвящен в масоны один из величайших гениев музыки, Вольфганг Амадей Моцарт. Он был принят в ложу 14 декабря 1784 г.
Все биографы и исследователи творчества Моцарта отмечают, что посвящение в вольные каменщики явилось для композитора важным событием, повлиявшим как на его жизнь, так и на творчество. Моцарт был убежденным масоном до конца своих дней и создал ряд шедевров под влиянием масонского миропонимания. Под влиянием его энтузиазма отец Моцарта Леопольд также принял посвящение. В 1785 г. Моцарт присутствовал на посвящении в масоны другого великого музыканта — Франца Йозефа Гайдна[159].
Не станем цитировать, как обычно принято, говоря о зальцбургском мастере, его биографа и исследователя его творчества Бернарда Паумгартнера. Обратимся к страницам книги Алоиза Грейтера «Моцарт», в которой, на наш взгляд, в наибольшей мере передана интимная сторона масонского служения Моцарта. Согласно А. Грейтеру, масонство для Моцарта имело прежде всего религиозное значение, заполнившее собой пустоты, возникшие вследствие охлаждения к католичеству. «Не благодать и искупление, но мудрость, доброта, братская любовь между людьми, жизнь, воодушевляемая мыслью о смерти, — вот идеалы,