Какой прекрасный звук… Он принадлежит миру моего босса, и теперь я обожаю его.
От переизбытка чувств у меня вырывается какой то ненормальный смешок, вздыхаю и уютно утыкаюсь носом в широкую грудную клетку Царевичева.
— Катя… — сдавленно произносит он и сглатывает. Сердце в его груди ускоряется и отдается гулким ритмичным биением на моей щеке. — Ты пока не засыпай, хорошо?
— Почему? — сонно любопытствую я.
— Мы сейчас заедем кое к кому. Всего на пять минут И я хочу, чтобы ты всё услышала, лично услышала, а не на словах.
— Обязательно прямо сейчас?
— Да. Позже может и не представиться такого случая… хотя, конечно, это зависит от тебя.
— К кому заедем?
— К Ангелине.
— А, понимаю… — бормочу невнятно и повторяю подслушанные слова Короленко: — Ангелина замешана в похищении.
— Да. И ее судьба полностью в твоих руках, — Царевичев осторожно отстраняется и, словно для наглядного подтверждения своих слов, подносит мои ладони к губам и целует их. — В твоих нежных маленьких ручках.
Я недоуменно моргаю, глядя на него.
— В каком смысле?
— В прямом. Ангелина — соучастница Филина и легко может получить уголовное наказание. Если ты захочешь, она сядет в тюрьму. Как пожелаешь, Катя.
От этих слов у меня даже сонливость немного отступает.
— Мне не нравится принимать такое важное глобальное участие в чужой судьбе. И особенно в судьбе твоей жены, — хмуро замечаю я и, помедлив, спрашиваю: — А если бы ты принимал решение сам, то как бы ты поступил?
Равнодушно пожав широкими плечами, Царевичев отвечает:
— Если бы она похитила кого-то другого, не тебя, и дело касалось только меня, то я бы отправил ее за решетку без раздумий. Но… есть ещё наш общий сын Костя. И, хотя он не привязан к Ангелине, она всё равно его мать. Я бы скорее всего заключил с ней контракт по которому она навсегда уезжает из города. Без возможности вернуться. Но сначала в ускоренном порядке отказывается от родительских прав в мою пользу.
— И добровольно разводится с тобой? — подхватываю я, понимающе сощурившись. — Звучит очень грамотно. И расчётливо. Ты настоящий бизнесмен, Артём. Умный, продуманный… и холодный.
Царевичев вдруг порывисто притягивает меня к себе и жарко шепчет на ухо:
— Но не с тобой, Катя. Только не с тобой… И поэтому то, что она планировала сделать, я бы не спустил никогда. Но я хочу, чтобы у тебя было полное право решить ее судьбу лично… Возможно, сейчас ты не понимаешь, как это важно для тебя самой, чтобы жить спокойно. Но позже ты поймёшь это. Почувствуешь.
Чувствую себя нежной карамелькой, тающей на жарком солнце.
Как же невыразимо приятно осознавать, а главное, чувствовать, себя такой особенной для этого потрясающего мужчины! Настолько особенной, что он готов принять любую ответственность за мои импульсивные желания, которые могут повлиять не только на его жизнь, но и на жизнь его сына.
Обнимаю Царевичева обеими руками и глубоко вдыхаю его будоражащий мужской запах. Чувствую, как он водит губами по моему виску, касается мочки уха. И по моей шее бегут мурашки блаженства. Так хорошо.
Надо принять наконец решение и сказать что-то, но мысли в голове слишком хаотичны. И волнение от дурманящей близости Царевичева ясности им совершенно не прибавляет.
— Мне надо подумать… может быть, посмотреть ей в глаза. Может…
— Артём Александрович! — окликает водитель. — Приехали.
— Хорошо, — коротко кивает Царевичев, отстраняясь, и внимательно вглядывается в моё растерянное лицо. — Катя, ты как? Все нормально? Если ты не хочешь идти, то…
— Всё хорошо, Артём, я пойду с тобой, — сообщаю я и даже чувствую от своих слов облегчение. — Посмотрю на неё, определюсь с решением. И ты прав… мне надо самой всё услышать.
Выходим на улицу из внедорожника. Прохладный осенний воздух дует в лицо терпкой свежестью и помогает очнуться от сонливой усталости.
Передо мной рвется в небо бесконечная монохромно-рельефная многоэтажка — чудо инженерного произведения искусства. В нашем городе таких всего три, и все стоят рядышком в окружении зелёного паркового массива, куда без пропуска жильца просто так не попасть. И немудрено! Вокруг всё слишком красивое, дорогое и ухоженное, чтобы быть доступным для широкой массы городских жителей.
Чего тут только нет.
Уличная спортивная площадка на широкой веранде, где поблескивают тренажёры — отнюдь не уличного типа, а профессионального, как в элитном фитнес-клубе.
Рядом ещё на одной открытой веранде из темного дерева расположена барная стойка с креслами, столиками и непромокаемыми мягкими пуфами. Вдоль дорожек расставлены самые настоящие статуи животных в полный рост, а детская площадка поражает разнообразием и вычурностью игровых комплексов.
Самих детей тут немного, но и они сами похожи на куколок Нарядно одетые, розовощекие и гуляют под присмотром мам и нянечек Последних от первых, кстати, легко отличить. Все нянечки одеты просто и практично, а мамочки больше напоминают эффектных моделей и сидят на лавочках, болтая по телефону или зависая в соцсетях.
Заметив, как оживлённо я верчу головой, Царевичев поясняет:
— Здесь у меня городская квартира, но я в ней не живу. Обычно приглашаю туда гостей, если они появляются.
— Почему не живёшь? — удивляюсь я. — Здесь здорово.
— Мне больше нравится жить в особняке. Не люблю, когда вокруг слишком много соседей, — морщится он.
Внимательно смотрю на него и ловлю себя на мысли, что Царевичев напоминает мне льва-одиночку. Такие, как он, действительно не терпят суеты вокруг. Она их слишком раздражает.
Дверь подъезда ближайшей многоэтажки издает мелодичный писк, и раздается быстрый цокот каблучков. Правда, он вдруг резко затихает, и Царевичев хмыкает, глядя поверх моего плеча.
Прослеживаю направление его взгляда… и вижу Ангелину, которая стоит на полушаге, как цапля. А ее рука крепко сжимает ручку большого розового чемодана на колесиках. На прекрасном побледневшем лице — выражение лёгкой паники и недоумения.
— Артём. — выдыхает она, нервно косясь в мою сторону и быстро отводя глаза. — Не ожидала тебя здесь увидеть.
— Здравствуй, Ангелина, — бесстрастным голосом произносит Царевичев. — Куда-то торопишься?
Она вздергивает подбородок повыше и растягивает губы в прохладной улыбке, но я прямо-таки нутром чувствую исходящее от нее напряжение.
— Да, я решила немного развеяться. Пару дней отдохнуть на Бали, подумать о жизни. А может вообще махну на Фиджи или Ибицу. Или вообще на Филиппины. Решу в турагентстве, сейчас как раз полным-полно горящих путёвок. А ты почему здесь?
— А я решил помочь тебе определиться с местом отдыха, — Царевичев вдруг притягивает меня к себе и сплетает наши пальцы воедино. — Только решающий голос в выборе самого лучшего для тебя места… пожалуй, не за тобой и даже не за мной. Всё зависит от Кати.
Ангелина впивается в меня колючим неприязненным взглядом.
— И что это значит? — спрашивает она ледяным голосом. — Мне не нравятся такие шутки, Артём! Если ты решил таким образом уговорить меня развестись, то в очередной раз ошибся.
— Хватит, — прерывает ее Царевичев. — Игры закончились, Ангелина. Я знаю, что ты спуталась с Филиным, и слышал всё, о чем вы с ним договаривались вчера.
— Ты блефуешь, — презрительно фыркает блондинка, однако голос ее слегка подрагивает, выдавая истеричную нервозность. — Не надо навешивать на меня чужие грехи, это уже ни в какие ворота не лезем. Разбирайся, кто похитил твою драгоценную официантку, но меня в это не смей впутывать, ясно?!
Царевичев молча извлекает из кармана свой мобильник и легонько пробегается пальцами по сенсорному экрану. Потом нажимает боковую кнопку динамика.
В тихом пространстве двора-парка звучат гудки набираемого номера, а затем почти сразу же раздается манерно-капризное контральто Ангелины:
«Серж… ну как? Получилось?»
«Всё нормас, Ангелина, угомонись. Нафига ты меня дёргаешь? Сказал же, сам наберу! — отзывается раздраженный голос Филина. — Мне ещё следы заметать».