за такие известия. Они – лучшее лекарство, быстрее меня на ноги поставят, – произнёс я.
– Это ещё не всё, Тимофей Васильевич. Степан Осипович действовал так смело на основании тех сведений, которые я ему предоставил. А мне они стали известны от командира шестой японской дивизии генерала Окубо Харуно. Казачки генерала Ренненкампфа отличились, разгромили штаб шестой дивизии под Пхёнанем[4], а её командира взяли в плен. Кстати, там именно ваши браты, Тимофей Васильевич, отметились, они генерала и захватили. Так что в станице Черняева теперь ещё и два полных кавалера знаков отличия Святого Георгия всех степеней появятся впервые в истории Амурского казачьего войска, – Алексеев вновь довольно улыбнулся и разгладил усы.
* * *
Солнце клонилось к закату, заканчивался очередной день войны между Японией и Россией, в которую оказалась замешана и территория Корейской империи.
– Что там, Леший?
– Бивак разбивают, Тур. Полк, не меньше. И какие-то большие чины есть. Один точно генерал, и с ним свита. Для них большую палатку ставят.
– Ну-ка, дай посмотреть, – Верхотуров дёрнул Лескова за ногу, которая торчала из-под маскхалата.
Леший осторожно, задним ходом, вылез из кустарника, где была организована скрытая наблюдательная позиция, и спустился в небольшую ложбину.
– Лёжка свободна, господин подхорунжий… – лицо Лескова, измазанное краской, от улыбки превратилось в непонятно какую маску.
– Спасибо, господин вахмистр, – Тур шутливо склонил голову, из-за чего ветки, украшающие капюшон маскхалата, заколыхались. – Всё ещё не наигрался со званиями?
– Да, Антип, до сих пор не могу поверить тому, как нас лихо генерал Ренненкампф всех повысил из-за начала войны. Тебе вообще подхорунжего присвоил, мне – вахмистра, остальные старшими урядниками стали. Для разведки тебе сотню под командование дали, четыре пулемёта Максима, шесть Мадсена, пять карабинов с оптическим прицелом и полную свободу действий, – Лесков энергично помотал головой, выражая тот избыток чувств, который бурлил в нём.
– Значит, Леший, должны оправдать такое доверие его превосходительства, – тихо произнёс Верхотуров и распластался на земле, готовясь ползти на точку наблюдения.
– Тур, а давай генерала в плен захватим. Представляешь, какой это будет язык, как Ермак говорит?! – возбуждённо произнёс Леший. – Нам тогда и в Пхёнан идти не надо будет. Всё генерал лучше обстановку знает. А может, и карты с документами попадутся.
Подхорунжий застыл, а потом медленно перевернулся на бок и посмотрел на Лескова.
– Знаешь, Леший, а это очень и очень интересное предложение. Только вот проблемно будет генерала до наших довезти. Больше ста пятидесяти вёрст получается, а японцы точно нам на хвост сядут. Тяжело пройти будет.
– Сюда дошли незамеченными и назад дойдём.
– Ладно, сейчас осмотрюсь, и будем думать. А задумка с генералом очень хороша, – закончив фразу, Тур приник к земле и пополз на лёжку.
Через три часа на закате подхорунжий вернулся в глубокий и широкий овраг, где вчера на полуторасуточный отдых разместилась его усиленная сотня, которой была поставлена задача дойти до Пхёнана, разведывая позиции и силы врага. А на обратном пути – разрушать мосты, переправы. Таких сотен и полусотен было несколько.
Генерал Ренненкампф, командуя Забайкальской казачьей дивизией, по указанию адмирала Алексеева, как щупальцы, разбросал их во все стороны, чтобы определить, где же командующий 1-й японской армией генерал Куроки соберёт силы для основного удара.
Казачьи разъезды не покидали окрестности Ыйджу на реке Ялу, где ожидалась высадка японского десанта. Усиленная сотня ушла к Кэчхону, где тянется горная цепь, на которой были крепости Чханхамсон, Тхосон и Косасансон. Ушли сотни и к Кусону, и к Хыйчхону, и к Канге.
Верхотурова с братами, как наиболее опытных бойцов, к тому же инструкторов по диверсионной деятельности, Павел Карлович отправил в самую дальнюю разведку до Пхёнана, куда, по предварительным данным, стали подходить части шестой дивизии, носящей гордое имя Яркий Дивизион, под командованием генерал-лейтенанта Окубо.
В Пхёнане проживало около сорока тысяч человек. Во время китайско-японской войны рядом с городом, а потом и в нём самом, прошла битва между китайцами и японцами за Пхёнан, которая привела к разрушению большей части города и значительному оттоку жителей из него.
Ещё одним интересным моментом было то, что Пхёнан был базой христианской экспансии в Корее, в нём насчитывалось более ста церквей и больше миссионеров, чем в любом другом азиатском городе, из-за чего он назывался Восточным Иерусалимом.
В этом городе было несколько человек, которые работали на генерала Вогака, и связь с ними оборвалась с началом войны. Встреча с резидентом Вогака, проживающим на окраине Пхёнана, также стала одной из задач, которая была поставлена подхорунжему Верхотурову.
Получив приказ, Антип Григорьевич предложил генералу Ренненкампфу отправиться в эту разведку пешком ввосьмером, только браты. На своих двоих пройдёшь там, где не пройдёт лошадь, к тому же незаметнее. Да и выносливость у человека выше, а иногда и скорость, чем у лошади. В отличие от остальных казаков, браты были подготовлены Ермаком к длительным и многодневным переходам и на своих двоих. А тут сто пятьдесят вёрст туда, сто пятьдесят – обратно. За десять суток точно обернуться можно.
Но Павел Карлович приказал выдвигаться в составе усиленной сотни. Вот теперь и надо было думать, как всем этим табором уходить к своим после похищения японского генерала. Тур для себя уже решил, что изымать японца из их лагеря будет с братами по-тихому, благо в командировку, с разрешения Ермака, прихватили револьверы с глушителями.
Кроме наблюдения с лёжки Верхотуров обследовал и окрестности лагеря японцев, определяя пути подхода и эвакуации. По словам Ермака, именно они определяют успех операции. Какой прок от того, что его группа добудет важные сведения и языка, если не сможет доставить их своему командованию.
Двухлетний опыт боёв против хунхузов показывал, да и последующая служба говорила о том, что подавляющее большинство операций срывалось именно при подходе к объекту и при уходе с него. Сама акция – это только малая часть разведывательно-диверсионной работы. И самая малая по затратам времени.
Поиск Леший вёл по широкой спирали, отмечая и крепко запоминая всё, что видел, всё, что могло помочь при проведении операции. Вот заросли кустарника, за ними – яма, пригодная для укрытия. Здесь – тропинка и дорога, по которой можно передвигаться с большей, чем по лесным зарослям, скоростью. Там – лужа, а за ней японцы уже оборудовали пост. К палатке лучше всего заходить с юго-востока, там нет коновязи, значит, лошади не забеспокоятся. Это надо запомнить, как и многое, многое другое, на что другой человек не обратил бы ни малейшего внимания.
Вернувшись в лагерь, Верхотуров создал из подручных средств макет бивака японцев и собрал