Читать интересную книгу Золото - Крис Клив

А теперь, сворачивая наконец на парковку перед велодромом, Джек вдруг понял, как это типично для него – не подумать о том, что это значит для Кейт. То есть он подумал, конечно, но потом, в раздевалке. Когда он с головой уходил в спорт, то на несколько часов почти полностью забывал о других людях – даже самых близких. Они лишь на мгновение возникали в его сознании, словно фигуры в темной комнате, где чья-то рука включала и выключала свет, когда пожелает. Правда, как только Джек вспоминал о близких, ему хотелось сделать для них все, что требуется. «Пожалуй, только это и можно сказать в мое оправдание», – подумал он.

Джек остановил машину, помог Софи выбраться из кресла, взял дочку на руки и захлопнул дверцу. Кейт выбралась вслед за ним и теперь стояла, переминаясь с ноги на ногу: ей не терпелось поскорее приступить к тренировке. На плече у нее висела сумка, волосы развевались на ветру, гулявшем вокруг серого купола велодрома. «Самый подходящий момент, – подумал Джек. – Если говорить, то сейчас. Скажу про изменения в правилах, и она получит хотя бы крошечное психологическое преимущество перед Зоей».

Но… Кейт была такой радостной, а он держал на руках Софи, счастливую от того, что ее взяли сюда, что она сможет посмотреть, как тренируется мама. Нет, он не может ничего сказать! Еще один час, одна минута, даже десять секунд счастья… Больше ни о чем не хотелось думать. Пока звучал смех в ванных комнатах, пока они с Кейт целовались в машине среди дорожных пробок, пока вот так улыбались друг другу на ветру парковок – ничего не следовало менять. Джек ухватился за это мгновение радости, и оно не покинуло его, пока он, рука об руку с женой, шел от парковки до велодрома.

Кейт поспешила в раздевалку, а Джек отнес Софи к треку, бережно усадил на сиденье позади технической зоны и закутал в черное флисовое одеяло.

– Тебе удобно?

– Ага.

Софи натянула верхний край одеяла на голову – получился капюшон джедая. Она сразу устремила взгляд на Зою, которая разминалась на треке, совершая плавные неторопливые круги. На крутых откосах она взлетала высоко, до самого ограждения, зависала там на секунду, в пространстве между энергией и гравитацией, а потом скатывалась назад, к черной линии; колеса ее велосипеда издавали восходящую по высоте ноту. Она была в белом комбинезоне и белом шлеме с черным визором, на блестящей поверхности которого вспыхивали, отражаясь, все линии трека.

Софи смотрела на Зою как зачарованная. Потом приподняла руки и направила их на нее, чуть согнув пальцы.

– Что ты делаешь? – удивился Джек.

Софи нахмурилась, раздраженная тем, что отец ей мешает.

– Я воздействую на нее Силой.

– Зачем?

Софи опустила руки, уставилась на Джека.

– Чтобы она упала, конечно.

Джек не нашелся, что на это сказать. Софи отвернулась от него и снова подняла руки. «Ну ладно, не буду вмешиваться». Джек чмокнул дочь в макушку и подошел к Тому, сидевшему в технической зоне.

– Зоя в хорошей форме, – сказал он.

Том протянул ему руку, они обменялись рукопожатием.

– Извини, что не встал. Сволочные коленки все хуже.

– Да, Кейт мне рассказала. Ты когда-нибудь собираешься их оперировать?

– Дружище, я собираюсь их ампутировать. Как говорится, овчинка не стоит выделки. И пусть потом ступни пришьют мне прямо к заднице.

– И получится из тебя пингвин.

– Точно! Как раз сгодится для южного полушария. Оба внимательно наблюдали за разминкой Зои.

– Ты ей уже сказал? – спросил Джек негромко. Том покачал головой.

– А тебе когда сказали?

– Сегодня утром, перед тренировкой. А девочкам я скажу после. Пусть хотя бы сегодня об этом не думают.

– Я бы на твоем месте поступил так же. Том бросил быстрый взгляд на Джека.

– Ты Кейт ничего не говорил?

– Это твое дело, старина. Я на ней только женат. Том заглянул Джеку в глаза.

– Не знал, как сказать?

– Что-то в этом роде.

– Вот и я не знаю, – пробормотал Том, отводя взгляд от Джека. – Просто жуть, стыдобища.

– Ты уже знаешь, как все будет обставлено? Том стал объяснять:

– Место в команде определят путем формальной квалификации. Через три месяца, за несколько недель до Игр. В тот день мы увидим, кто из них быстрее.

– Догадываешься, кто?

– Не спрашивай меня об этом.

– Но ты догадываешься?

Том изо всех сил разыгрывал хладнокровие.

– Три месяца – долгий срок, верно? У Джека мерзко засосало под ложечкой.

– Ты думаешь, это будет Зоя.

Том не ответил. Теперь он снова смотрел только на Зою. Она приступила к отработке полуспринтов – замедляла движение на прямых участках, разгонялась на виражах, снова сбрасывала скорость. Все получалось у нее небрежно, изящно. Пока что она не работала в полную силу, просто разогревалась. Она была в прекрасной форме. Том и Джек молча смотрели.

– А ты уверен, что попадешь в команду? – спросил наконец Том.

– Конечно, – ответил Джек. Том кивнул, не спуская глаз с Зои.

– Я только что разговаривал с Дейвом. Он сказал, что ты ощущаешь «спокойную уверенность».

– Насчет «спокойной» – не знаю. Я сказал ему, что могу явиться на квалификацию с любительским великом и тормозным парашютом, и все равно обгоню всех остальных.

– Паршивец!

– Раньше я был хуже. Том повернулся к Джеку.

– Помню. Вот чего я никогда не мог понять: почему ты вообще участвуешь в гонках? Ты совсем из другого теста. Кейт – она хочет знать, что сделала все, что могла, и чтобы вы с Софи ею гордились. Зоя – ну, ее словно кто-то преследует. Она гораздо больше боится проиграть, чем радуется победе. А ты… Ты гоняешься на таком уровне только потому, что можешь.

Джек усмехнулся.

– Я гоняюсь на таком уровне, потому что меня вышибли из Шотландии.

Том расхохотался.

– Что, неужели я тебе не рассказывал?

– Нет.

– Я начал ездить на велике, когда мне было лет десять, – стал рассказывать Джек. – Мы тогда жили в Лейте, все мальчишки гонялись наперегонки по улицам. Что ни день – падение. Отцу надоело возить меня в травмпункт, и он уговорил меня тренироваться в шотландской программе. Решил,

что так безопасней: гонять под крышей. А, кстати, отец мой был заядлым курильщиком – одну от другой прикуривал. Сидел в кабинете у тренера, от него за версту несло раком легких, а он травил байки про то, какие у нас все здоровяки. Мне выдали хороший велик, и я сделал всех юниоров в Шотландии. Гонка преследования, спринт, индивидуальные гонки – для меня это не имело значения: я просто физически не способен был проиграть. Мне исполнилось шестнадцать, и тренеры начали кормить меня фруктами и овощами – тем, что я и не пробовал. Главный из них сказал отцу, что такое питание – нечто вроде жульничества. А тут как раз другие гонщики стали отказываться от соревнований со мной, пришлось отменять гонки и в горах, и на равнине. Ну вот. Все шотландские тренеры собрались, значит, вместе и решили, что ради их же карьеры парня надо убрать из Шотландии.

– И тогда тебе пришел вызов из Британской федерации велосипедного спорта?

– Между прочим, я не хотел ехать. Целыми днями болтался за городом, волочился за девчонками. И вот как-то раз приезжаю домой подшофе, а меня ждет письмо: приглашают для участия в элитной перспективной программе на Манчестерский велодром. Просили захватить с собой полотенце, умывальные принадлежности и снаряжение. Небось, ты и писал это письмо? Утром у меня похмелье, а отец спрашивает: «Что это за письмо?» Я отвечаю: «Из Англии, па. Умоляют стать их законным королем». «А серьезно?» – продолжает отец. Ну, я ему рассказал про письмо, сказал, что в Манчестер не поеду ни за какие коврижки. Понимаешь, у меня и в мыслях не было уезжать из Шотландии – все равно что добровольно сойти с ума.

– И что же заставило тебя уехать? Джек улыбнулся.

– Отец кому-то позвонил. Две недели спустя, за день до начала программы, явился к нам один малый. А малый этот, как выяснилось, бывший чемпион Шотландии и дальних островов по боксу в первом полусреднем весе. Ну, ты можешь себе представить – в татуировках от шеи до пояса, и татуировки как на подбор – сцены изощренной, мягко говоря, жестокости. Звали его Джимом. Дверь открыл я, малый ухмыльнулся, обнажив все два ряда золотых зубов. Отец говорит: «Это Джим. Он проводит тебя на поезд». Я попытался сбежать, но Джим меня сцапал. Он сказал что-то вроде: «Вот увидишь, тебе понравится в Англии». А я: «Ни хрена не понравится». Тогда Джим схватил меня за волосы, оторвал от пола и шарахнул башкой о стену. «В Англии тебе очень даже понравится, – хмыкнул он. – Климат там мягкий, манеры у людей тонкие, и тебя там этим тонким манерам обучат». От боли я чуть не задохнулся. «Ладно, – говорю. – Ладно. Полюблю Англию, просто ужас как полюблю». И тогда отец сказал слова, которые я никогда не забуду: «Это ради твоего блага, Джек. Не хочу, чтобы ты закончил свою жизнь так, как я». Я – ему: «Но я же тебя люблю, па». А он: «Вот выиграешь золото, полюбишь еще сильней».