сначала отрицательно качала головой, но потом по мере того, как Ромми что-то ей говорил, лицо ее вытягивалось и вытягивалось и под конец пламенной речи Ромми она уже стояла и пыталась судорожно вдохнуть. Но получалось у нее плохо, потому что она была больше похожа на рыбу, вытащенную на лед. Она также открывала и закрывала рот. Потом она сумела справиться с эмоциями, и они вдвоем уже с выражением огромного ужаса уставились на меня. Ох. Явно что-то идет не так.
Эти двое склонили друг к другу головы и стали что-то обсуждать, периодически кидая на меня взволнованные взгляды. А мне что прикажите делать? К ним, отделившись от гостей, подошел главный смотритель двух гаремов. Он пыхтел и сопел как расфуфыренный чайник. И теперь они уже втроем пытались осознать тщетность бытия. Но даже «на троих» у них все равно не получалось. А я продолжала стоять, замирая от ужаса с каждой минутой все больше.
Я стояла в одном из рядов вместе с остальными девушками, и выходить из относительного безопасного круга в эту толпу мне совсем не хотелось. Гости не осмеливались приближаться к нам, потому что мы вроде бы как еще принадлежим к гарему короля и статус невест не приобрели. Но это только до прихода короля. А потом он выберет из той десятки пять девушек, они усядутся на ступеньки у трона, а мы пустимся в свободное плаванье. И ох… Сеннех, сеннех, сеннех!
И тут распахнулись еще одни двери. Они находились справа от возвышения, на котором стоял трон. Это, по всей видимости, послужило сигналом, потому что все гости склонились в приветственном поклоне.
Все девушки, и я в том числе, склонили головы. Но я все же за счет того, что была увешена своими тремя покрывалами, умудрилась приподнять глаза и посмотреть на короля.
Его величество был в кроваво-красном камзоле, богато украшенном малиновой вышивкой. В камзоле и вышивке встречались и золотые нити, которые придавали красному богатства и роскоши. Могучую шею короля украшала толстая золотая цепь, на которой свисал хищный золотой знак мантикоры с красными рубинами вместо глаз. Цепь была массивной, а вот плетение самое простое. Других украшений на короле не было.
Парадный камзол, казалось, еще больше увеличивал в размерах и так крупную фигуру короля. Его широкие плечи смотрелись невероятно огромными, а руки и ноги напоминали колоны, подпиравшие сильное тело.
Король был хмур. Это же праздник по поводу победы? Так почему же Его Величество хмурится? Но я поспешила опустить глаза, чтобы не столкнуться с ним ненароком взглядами.
Король поднялся по трем мраморным ступеням и уселся на трон. Это послужило очередным сигналом для гостей, что можно выдохнуть и поднять головы.
Я поступила точно так же. Посмотрев на короля теперь уже с поднятой головой, я наткнулась на хмурый взгляд Его Величества. Мной были совершенно точно недовольны.
Но я же ничего не сделала? Сказали прийти на праздник — я пришла, сказали встать вместе со всеми — я встала. Какие ко мне претензии? Но король, по всей видимости, придерживался другой точки зрения, потому что взгляд его тяжелел и смягчаться не намеревался.
Он неотрывно смотрел на меня, и даже не обратил внимания на Главную смотрительницу гарема, которая вышла вперед с традиционной речью.
Ох, и что теперь будет?
Глава 9. Ромашковый чай успокаивает нервы, особенно если это коньяк
— Сколько вы еще мне нервы трепать будете?!
— Я же вам сказала это строительный магазин!
У нас нет кефира!
— Ну ладно, хорошо, хорошо. А ряженка?
Король сделал жест рукой в сторону Главной смотрительницы гарема, давая ей понять, что ее речь затянулась. Мне вот показалось, что он ее и не слушал. Король явно прибывал не в духе, активно о чем-то размышлял и делал выводы. Неутешительные выводы, потому что лицо его не прояснялось, на нем не мелькало и тени улыбки, а взгляд оставался тяжелым.
Главная смотрительница гарема, я к стыду своему только сейчас поняла, что не знаю, как ее зовут. Вот не нужна мне была эта информация и все тут. Так вот маленькая, злобная… в смысле лучший друг девушек в гареме сделала жест, приглашая первую девушку сделать шажочек вперед.
Юное, прелестное, белокурое создание вышло вперед и с придыханием в голосе стало томно вещать какой у нас замечательный король. Щедрый, смелый, красивый и прочая, и прочая. И как она счастлива, и как горда и как… я перестала слушать. А король, по-моему, вообще ни слова не услышал. Потому что за все время этой сладкой речи он продолжал сверлить меня недобрым взглядом. Он так дырку на мне просверлит, меня можно будет на стенку повесить как мои ковры.
Дальше девушки выходили одна за другой. Речи, впрочем, разнообразием не отличались. Только вот одна самая красивая знойная брюнетка выдала целую оду в стихах. Я, признаюсь, заслушалась. Стихи были неплохие, но абстрактные. Так можно было сказать в принципе о любом правителе. Я не заметила не малейшего намека на личностные качества Его Величества. И у меня сложилось впечатление, что это возможно и не ее стихи, а из какой-нибудь старой книги. Но прочла она их очень красиво. Но, увы. Даже ода в его честь не прибавила благожелательности на лицо короля. Он хмуро кивнул. Только этим и выделив старанья красавицы.
Каждая из девушек заканчивала свое выступление ритуальной фразой с просьбой о защите и оставалась со склоненной головой.
И вот уже все десять девушек стоят в ожидании решения короля. Публика в зале до этого со всем возможным вниманием следила за выступлением каждой из девушек. Компенсируя тем самым полное пренебрежение со стороны Его Величества. После пламенной речи иногда раздавались овации и выкрики с одобрением. Сейчас же все в зале замерли в ожидании решения короля.
Лично у меня тоже сложились определенные предпочтения. Я ставила на брюнетку, что так великолепно читает стихи. Хрупкую блондинку, просто потому что она мне единственная показалась искренней. И рыженькую остроносую девушку, просто потому что рыжий цвет мне с определенного времени стал импонировать. Да и девушка обладала слабым магическим даром, позволившим ей выпустить из рук в конце речи два маленьких огненных шарика.
А вот король молчал. Было видно, как он гневается, того и гляди вспылит. Челюсти плотно сжаты, на скулах заходили желваки — явный признак ярости, который король старался сдержать. Губы, довольно пухлые для мужчины, сейчас были сжаты в тонкую нитку. Мне показалось, что король