– Буду рад всех их разочаровать, – буркнул Николас, раскладывая свою винтовку. Приклад и рукоять обвились вокруг его руки, словно живые.
– Николас, – кивнул ему Мэт, – нужно спешить, Нина уже внутри.
– Глупая девчонка! Она, считай, уже не жилец. Идти сломя голову на суккуба – самоубийство!
Николас с первой минуты нашего знакомства показался мне не особенно церемонной личностью, но это был лишь его защитный механизм. При нашем первом знакомстве его аура была гордой и суровой. Но сейчас она была буйной, кипящей и опасной.
– Ты недооцениваешь её. Могу поспорить, что с ней всё в порядке, – сказал я.
– Ли прав. Я отчётливо чувствую ауру Нины. С ней всё в порядке, однако… сукин сын! – неожиданно выругался Мэт.
– Что такое?
Мэт бегло посмотрел на меня, отдал приказ инквизиторам приготовиться, и затем связался с Алексом: «Лекс, сколько людей ты видишь в здании? Я чувствую больше десяти целей, но я не могу определить, кто из них демон, а кто человек, и тем более не могу определить где Патриша…» Мэта прервал ужасно громкий визг статических помех, больно резанувший по нашим ушам. «Мэт, повтори… связь глушится…», – раздалось из передатчика, после чего связь с Алексом оборвалась окончательно.
Оставив двух солдат у каждого выхода, мы не мешкая зашли внутрь. Было темно; из мрака проступали очертания погрузочной техники и нагромождённых ящиков. Сильно воняло протухшей рыбой. Меня чуть не стошнило. Инквизиторы надели специальные очки и включили режим ночного видения. Джекс протянул мне пару таких же очков и прошептал: «Нажми кнопку три раза». Не стану врать; я всегда горел желанием посмотреть, как эти штуки на самом деле работают. Я жадно выхватил очки у лейтенанта и начал неумело тыкать в кнопку. И как всегда, случилось то, что случалось всю мою жизнь, стоило мне прикоснуться к сложной технике: я испортил их. Мне было неловко признаваться в этом, и я надел их просто так, для вида.
Вытянув руки, я неуверенно шёл в полнейшей темноте, пытаясь не споткнуться. Никого не было ни видно, ни слышно. В конце концов мы вошли в погрузочную секцию склада, напоминающую ангар. Поодаль, в комнате диспетчера на втором этаже горел свет, оттеняя тянущиеся вдоль стен полки с различными стройматериалами. Мэт дал знак рукой что нам туда, но не успели мы сделать и пару шагов, как со всех сторон на нас обрушился шквал свинца. У нападающих была выгодная позиция: двое инквизиторов не успели даже поднять головы, как уже лежали на полу, истекая кровью. Николас отреагировал настолько быстро, насколько это было возможно, приказав рассредоточиться и открыть ответный огонь.
Наши противники, насколько полумрак позволял их разглядеть, были одеты в тяжёлую броню с полностью скрывающими лица шлемами, и тяжело вооружены. Несколько инквизиторов моментально преобразовали свои жезлы в щиты, а остальные стали позади них и начали отстреливаться. Это был не тот случай, когда можно было тихо и не спеша вести прицельный огонь. В такой западне сложно было даже укрываться, не то что маневрировать. Наш огонь был ненамного точнее вражеского, но всё же мы смогли зацепить нескольких противников. К нашему удивлению, упавшие солдаты как ни в чём не бывало снова вставали и продолжали огонь.
В этом мраке перестрелка походила на карнавал с фейерверками. Рикошетящие от щитов красные трассирующие пули меняли окраску на желтовато-пурпурный в слепящих глаз вспышках. Я бы мог любоваться этим зрелищем хоть целый день, если бы Мэт не схватил меня за шиворот и не запихал за ближайший ящик.
«Сэр, наш огонь не берёт этих одержимых!» – крикнул во весь голос Джекс Николасу, отстреливаясь. «Импровизируйте! Вас этому и учили!» – прорычал белобрысый капитан, выглядывая из-за угла с винтовкой. Раздался оглушительный хлопок. Пробив балку и несколько ящиков, выстрел снёс голову одному из неуязвимых атакующих. Заливая всё вокруг кровью из обрубка шеи, он пошатнулся и упал на пол. Зажатый в его руке автомат продолжал стрелять, несколько раз задев одного из стоящих рядом одержимых. Прекратив огонь, тот посмотрел на своего павшего соплеменника, а затем не спеша подошёл к нему, прижал его руку ногой и вырвал автомат вместе с несколькими пальцами. После чего, издав нечленораздельный рёв, он открыл огонь с двух рук.
Включился свет. Тех из нас, на ком всё ещё были приборы ночного видения, ослепило неожиданной вспышкой: застонав, они сорвали очки и заслонили лица. Раздался голос женщины: «Прекратить огонь!» Одержимые, которые без шлемов больше смахивали на ожившие трупы, нежели на людей, синхронным движением опустили оружие. Николас озадаченно посмотрел на Мэта, но тот ответил таким же взглядом. Из комнаты на втором этаже раздалось постукивание каблуков и на балкон вышла высокая, одетая в строгий костюм молодая женщина. Я смело предположил, что это была Патриша.
С ухмылкой, которая сама по себе говорила «шах и мат», Патриша, положив руку на бедро, крикнула нам сверху: «Сдавайтесь, и я обещаю, что ваша смерть будет быстрой, защитники». Она обращалась к нам со своего пьедестала, точно император к поднявшим восстание рабам. И несмотря на несуразность её предложения, повелительный и самодовольный тон застал нас врасплох.
– Мне интересно, кто-нибудь хоть раз принял предложение такого рода? – крикнул Мэт Николасу так, чтобы все его услышали.
– Ты, наверное, с катушек сошла. Когда ты в последний раз была у своего психиатра? Я могу оплатить тебе визит если хочешь… Ой! О чём это я! Конечно, ты спятила. Ты же суккуб, – крикнул из укрытия Николас. – Безумие у тебя в крови!
– Эй, слышь, – насмешливо продолжил Джекс, перезаряжая свои пистолеты обоймами со светящимися голубым наконечниками патронов. – Ты бы хоть шоколадку предложила или бесплатный ужин, а то твоё предложение как-то совсем не тянет. Даже на троечку.
Улыбка Патриши моментально слетела с её губ. «Выведите пленников!» – крикнула она. Позади неё появились двое солдат в шлемах, держа на мушке сержанта Рико и капитана Нину. Теперь нам стало ясно, почему Патриша соизволила лично выйти к нам. Это и в самом деле был шах и мат.
– Насекомые, неужели вы всерьёз возомнили, что можете просто так взять и прийти ко мне домой, убить моих подданных и угрожать мне?! Да у вас же самомнение раздуто не хуже, чем у моего Принца! – каждое слово Патриши сочилось абсолютно искренней ненавистью.
Не нужно было быть дипломированным психиатром чтобы понять, насколько глубоко было её отвращение ко всем людям, особенно к Связующим и уж тем более Связующим Легиона, которых она называла «защитниками». Почувствовав себя в центре внимания, она продолжала исходить желчью, брызгая слюной, пока Мэту не надоело её слушать:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});