другое.
— Что могло бы… о? О. — Ее глаза расширяются, когда она осознает это. — Твой Жар? — шепчет она. — Ты сказала, что у тебя год не было течки!
Я киваю. — Именно. И Лэндон приедет в воскресенье. И он приведет Ривера.
Она моргает, затем на ее лице появляется медленная, порочная улыбка.
Я хмуро смотрю на нее. — Нет. Это не из-за этого. Они собираются поговорить со мной об Эйприл. И Лэндон сказал, что хочет сравнить кое-что с Беном.
Но ее ухмылка становится только шире, и она поднимает брови, глядя на меня.
— Что? — Я огрызаюсь, но мой тон ее не останавливает.
— Они нравятся тебе, и ты нравишься им, — говорит она нараспев.
Я чувствую, как мои щеки краснеют еще больше. — Это глупо, — бормочу я, намеренно не глядя на нее, пока достаю коробки ко Дню Святого Валентина.
— Подожди, они приедут в воскресенье? Это День святого Валентина! — говорит она.
Я стону. — Дэвин, клянусь Богом…
— Я знала, что ты найдешь себе горячих детективов! — продолжает она.
Я ставлю коробку на стол и со вздохом опираюсь локтями на стойку. — Дело не в этом, — бормочу я. — Дело в Эйприл. Это должно быть только про Эйприл.
Я не уверена, кому я напоминаю — себе или Девин.
— Я была эгоисткой, — мягко говорю я, встречая ее веселый взгляд. — Я не думала о ней так много. Это как… У меня глупая влюбленность, и я отвлекаюсь. И я чувствую себя ужасно из-за этого.
Улыбка Девин исчезает. — Ты ведешь себя как человек, — уверяет она меня. — Винить себя за то, что ты ладишь с ними, не так уж плохо. Эйприл согласилась бы со мной.
— Я делаю больше, чем просто лажу с ними, — бормочу я прилавку, стыдясь смотреть на нее.
Я ожидаю восторженного визга или какого-нибудь торжества, но Девин удивляет меня. — Хорошо, — просто говорит она. — Тебе это было нужно.
Я снова смотрю на нее. — А?
— Ты не ела и не спала. Ты только пила кофе и никогда не улыбалась. Теперь на твоих щеках появился румянец, и иногда ты смеешься. Ты все еще не на сто процентов, но ты функционируешь как та Скайлар, которую я встретила до всего этого. Может быть, даже лучше, теперь, когда ты выходишь из своего сухого периода.
Я фыркаю. — Мне не следовало тебе этого говорить.
— Ты делаешь все возможное для Эйприл, — мягко продолжает Девин. — Ты делаешь больше, чем большинство людей. Это не значит, что ты должна жертвовать тем, чтобы быть целостной личностью.
Меня бесит, что она права.
Уголок моих губ приподнимается. — Что бы я без тебя делала? — бормочу я. — Ты умнее, чем я была в девятнадцать.
Затем начинается новая судорога, и я наклоняюсь над стойкой, резко выдыхая.
— Ты бы все еще работала, и никто не приказывал бы тебе идти домой, — говорит она, игриво дергая меня за пучок. — Это место похоже на хорошо смазанный механизм. Я буду поддерживать его в рабочем состоянии, пока тебя не будет.
Я стону. — Я вернулась меньше недели назад. Я не должна просто уйти.
— И нам будет хорошо без тебя, — настаивает Девин. — Разберись со своим Жаром, отдохни и наслаждайся Днем Святого Валентина.
— Хорошо, а как насчет специальных ароматов для благотворительных коробочек на апрель…
— Я с этим разберусь. Возвращайся домой и готовься к своему чудовищному Жару.
Я даже не спорю с ней. Девин поддерживала заведение в рабочем состоянии с тех пор, как меня не стало, и остальной персонал отличный.
Интересно, есть ли у меня полномочия повысить ее до помощника менеджера. Ключи от моего магазина уже у нее, и она знает, как все делать.
И она отличный друг.
Я обдумываю это, возвращаясь к своей машине, изо всех сил стараясь не волноваться из-за воскресенья.
Все будет хорошо.
Я могу справиться и с Ривером, и с Лэндоном одновременно, верно?
Я просыпаюсь в воскресенье утром, и все плохо.
Мне не приходилось надевать скользкие трусики больше года, но теперь я достаю их из своего шкафа. Они отлично впитывают влагу и невероятно мягкие, но пользоваться ими кажется непривычным.
Моя температура усилилась, и по телу пробегает озноб.
Мои симптомы Жара никогда не были такими сильными.
Я чувствительна к малейшему прикосновению, даже когда одеваюсь.
Мое влагалище буквально ноет, отчаянно желая, чтобы к нему прикоснулись.
Я хватаю свой вибратор из самого дальнего угла прикроватной тумбочки, ставлю его на самую высокую настройку и впиваюсь зубами в подушку, испытывая жалкий оргазм.
Я не могу быть такой возбужденной, когда появятся Ривер и Лэндон. То, что я сделала с Ривером, было… невероятно, но я не уверена, знает ли Лэндон.
Мне нужно избавиться от возбуждения в моем организме.
Но силикона недостаточно, и все, о чем я могу думать, — это Альфа.
Моя внутренняя Омега кричит от потребности, умоляя, чтобы его наполнили и трахнули.
— Не сегодня, — бормочу я, принимая дополнительную дозу подавляющих средств вместе с безрецептурным лекарством от симптомов Жара. — Пожалуйста, просто отложитесь до завтра.
Я завариваю чай, чтобы облегчить Жар, и принимаю его с Омега-мультивитаминами.
Я даже смотрю видео о тепловой йоге и в итоге рушусь на пол после неловкой стойки на руках.
Ничто не помогает, и оба, Лэндон и Ривер, должны прибыть к полудню. Даже мой самый мягкий свитер и самые легкие брюки для отдыха не спасают мою нежную кожу.
Наконец я сдаюсь и завариваю чашку кофе.
Я сделала все, что могла. По крайней мере, от меня не будет пахнуть тепловыми феромонами, а в моем доме пахнет кофе.
Все в порядке.
Но к тому времени, как раздается звонок в мою дверь, я становлюсь перегретой, перевозбужденной развалиной.
Я ожидаю увидеть их обоих, когда открываю дверь, но вместо этого меня встречает только улыбающийся мне Лэндон. Он одет в свою обычную приталенную белую рубашку на пуговицах и темные джинсы, отполированные, но все еще повседневные.
В его руке букет темно-красных роз.
— Привет, — улыбается он, демонстрируя ямочки на щеках. Затем протягивает мне розы. — С Днем святого Валентина.
В своем бредовом состоянии я забыла, какой сегодня день.
Я беру розы, и мое сердце замирает.
Альфа заботится о нас!
Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то дарил мне розы.
Джейсон всегда говорил, что это пустая трата денег.
— Спасибо тебе, — бормочу я, не в силах сдержать улыбку. — Ты не должен был этого делать.
Я подношу розы к лицу и вдыхаю. Они божественны.
— Сегодня День Святого Валентина, — просто говорит он. — Конечно, ты заслуживаешь цветов.
Я борюсь с внезапным желанием заплакать.