Мирон сказал, что Настя обвиняла Костю в ее сломанной жизни. Теперь все обретает смысл. Как же она так просчиталась и не избавилась от конверта.
Я не представляю, как можно нормально жить под грузом такой ноши? Выйти замуж, поехать в свадебное путешествие, отмечать годовщину.
Сажусь в кровати и вижу, что моя подушка мокрая. Провожу ладонью сначала по темному, влажному пятну, а потом по своим щекам. Подтягиваю ноги к груди и плачу. Плачу навзрыд, оплакивая Марка, мою бедную сестру, себя, поступок Кости, который невозможно простить.
Успокоившись, встаю и поднимаю жалюзи. За уже окном светло. Рассматриваю двух синиц за окном и отстраненно думаю, что нужно было больше получить от Кости, а потом сразу снять побои и написать заявление. Теперь я уже ничего не смогу сделать. Ничего.
На душе тоскливо.
Марка уже нет в квартире. На серебристой дверце холодильника висит записка, написанная размашистым почерком:
«Приезжай в офис к 13:00, поедем за город. P.S. Фунтик уже ел. Будет делать жалобные глаза — не ведись».
Лаконично.
* * *
В офис я подъезжаю намного раньше. Выхожу перед стеклянной высоткой и задираю голову вверх: выглядит солидно. Последний раз я была здесь, чтобы обвинить Марка в сообщениях, которые мне присылал Костя. Грустно усмехаюсь и иду ко входу.
— Я к Федорцову. — Говорю охраннику. Жду, пока он сделает звонок, и пропустит меня через турникет.
Захожу в лифт и ищу обозначение кафетерия на кнопочной панели, но ничего нет. Круглые, безликие кнопочки натерты до блеска. Девушка с красной помадой на губах нервно вздыхает рядом.
— Извините, не подскажите, на каком этаже кафетерий? — Обращаюсь к ней.
Она осматривает меня, как муравьишку, случайно заскочившего в лифт. Мне становится очень неприятно. Да, я не заморачивалась с выбором и мои дутые ботинки смотрятся не очень уместно, но, извините, первые заморозки никто не отменял.
— Девушка, на двенадцатом этаже выйдете и сразу налево. — Добродушно отвечает за нее полный мужчина с синим галстуком.
— Большое спасибо. — Благодарно улыбаюсь и выбираю нужный этаж. Смотрю, как красные, светящиеся цифры мелькают на табло.
Благодаря отзывчивому мужчине быстро нахожу кафетерий. Несмотря на обеденное время, людей немного. Беру кофе и занимаю столик у окна с потрясающим видом на город. Пишу сообщение Федорцову, что я уже на месте. Не хочу сидеть у него в приемной, созерцая мелькающие мимо, дорогие костюмы. К тому же, мне все еще стыдно перед секретарем. Я шла в кабинет Марка напролом, как танк.
Делаю глоток горячего, ароматного кофе и смотрю в окно. Когда до меня доносится знакомая фамилия, поворачиваю голову и рассматриваю двух сотрудниц за соседним столиком. Обе молодые девушки, одетые согласно деловому дресс-коду: светлые блузки, брючные костюмы, волосы собраны в строгие прически. Они обсуждают Роберта. Его фамилию услышишь не часто, поэтому я сразу же напрягаю слух.
— Я тебе говорю, Дельфин больше не при делах. Ты слышала, как Николай Павлович о него ноги вытирает? — говорит одна девушка, доверительно наклонившись к другой. — Ужас, я вообще не понимаю, зачем он это терпит.
— Так женился на его дочке, вот и приходится терпеть, раз красиво жить хочется. Ты видела его тачку? А костюм? Он стоимостью в три мои квартплаты, а я на минуточку в двушке в центре живу.
— Он надеется, что когда Федорцов-старший от дел отойдет, то Дельфин его фирму под себя подгребет. — Продолжает девушка свою мысль, ковыряясь в салате.
— Я не знаю, на что он надеется. Контрольный пакет- то у Марка Николаевича и пять процентов у Горгоны Владимировны. Короче, ничего ему не светит. Так и будет на побегушках. В нищету он возвращаться не захочет, распробовал богатенькую жизнь.
«Вот курицы токсичные», — думаю про себя.
Я перевожу взгляд в окно. А что, если компромат, который я нашла дома, очень нужен Роберту? Применять его он не станет, раз по разговорам хочет прибрать к рукам фирму. Да и рано говорить о пенсии Федорцова- старшего. Такие, как он, всех переживут. Что, если компромат — способ контролировать Николая Павловича и, наконец, вырваться из ловушки угождения и подчинения?
Компромат в квартиру могла принести только Настя. А прихватить его она могла или еще проживая с Марком, или последний раз — в кабинете Роберта. Боже, да я с ума сойду. Нервно тру виски и тянусь к вибрирующему телефону. Марк пишет, что ждет меня на подземной парковке. Последний раз окидываю сплетниц взглядом и иду к лифтам. В одиночестве спускаюсь на подземный паркинг.
Здесь тихо и холодно. Бреду по середине импровизированной дороги, гадая, как я найду Федорцова. Большая, «глазастая» машина впереди мигает мне два раза. Федорцов сам сидит за рулем. Подхожу к водительской двери и с трудом взбираюсь на пассажирское сидение. Осторожно закрываю дверь и поворачиваюсь к Марку. Он одет в свой любимый костюм — тройку и серую, почти жемчужную, рубашку. Потрясающая челка, дорогие часы — все, как полагается статусному мужчине. Ничего не намекает в нем на сомнение или слабость.
Я испытываю неловкость, но быстро беру себя в руки.
— Выглядишь, как жених. — Улыбаюсь.
Он насмешливо смотрит в ответ, как будто не было вчерашнего разговора. В его глазах снова читается, что я похожа на замарашку, но он никак не комментирует мою фразу. Я предпочитаю комфорт красоте, поэтому толстовка и «дутики» — мои верные друзья.
— Все хотела спросить, а где твоя машина-старушка, с которой ты пылинки сдувал?
— Она была пятьдесят третьего года, красивая, но совершенно бесполезная для города. Я был молод и любил красоту, а сейчас прежде всего ценю комфорт и практичность. Взгляды меняются. — Марк ловко выезжает с парковочного места.
— Так говоришь, как будто ты сейчас старый. — Смотрю на его руки, вращающие руль: широкая ладонь с длинными пальцами. Глядя на них, у меня появляются неприличные мысли.
«Инга, окстись», — одергиваю сама себя и кошусь на Федорцова, как будто он может залезть ко мне в голову.
— Я старше тебя почти на целую жизнь. — Насмешливо косится на меня и возвращается взглядом к дороге.
— Фу, как пафосно, — фыркаю я. — Не самый мы удачный день выбрали, чтобы за город ехать. Не понимаю, что мы будем там искать? — Смотрю на потемневшее небо. Не хватало к заморозкам еще дождя: будем на льду кататься.
— Просто осмотримся. — Спокойно говорит Марк. Смотрит, как я заматываю шарф и включает подогрев сиденья.
Как хорошо у него в машине, не начать бы носом клевать, как в прошлый раз.
20
Рассматриваю пейзаж за окном. Голое, серое поле