Приятно греет осознание собственной исключительности. Медленно подхожу к своим мёртвым рабам, внимательно разглядываю их. От трёх крепких воителей я вряд ли добьюсь внятного ответа. А вот последний… Чуть прищуриваюсь и с милой улыбкой разглядываю его лицо. Симпатичный. Хрупкие и слишком тонкие черты лица. Слишком правильные. Нет ни единого изъяна в линиях скул, носа, бровей. Глаза слишком большие для юноши, да и строение тела больше женоподобное. Слишком красив. И это раздражает.
… Или красива?…
– Имя, – требую я.
– Риилрае ленн'Филоэрн. – мёртвый голос, особенно чётко проговаривающий резкие созвучия.
Кир неслышно подошёл сзади и положил руку мне на плечо.
Произношу в сторону, разглядывая мутную дымку над землёй. Обыденные слова обкатанными ледяными камнями обжигают губы:
– Надо же… К а к а я у д а ч а. Племянница Императора путешествует вместе с караваном не особо богатых торговцев. Инкогнито. Иначе зачем бы ещё столь Сиятельной особе облачаться в мужскую одежду…
– Ты что-то задумала? – голос Кира… чуть взволнован. Он не смеет не доверять мне, о нет! Мои… хм… назовём это «авантюры»… всегда приносили нам только пользу. Ну, почти всегда.
– Ничего, – спокойно пожимаю плечами. – Я не отступлюсь от своих намерений. Из этой четвёрки получатся прекрасные кровавые стражи. Императорская кровь только предаст им некоторые… неповторимые особенности.
– Мы могли бы… – осторожно начинает Сын Ночи, но я его бесцеремонно прерываю:
– Нет. Нам нет дела до политики, мы слишком слабы. Ввязываться интриги Большого Двора без чьей-либо поддержки, желательно своего клана, смертельно глупо. Так могут поступать только самоуверенные дилетанты, которые уверенны, что будет достаточно просто явиться пред светлы очи нашего Императора, потрясти этой грамоткой и завопить «А я всё знаю!», как самодержец тут же броситься исполнять все их желания. – замолкаю, размышляя над такой перспективой. Жаль, что столь глупых Императоров нет, а если и есть, то рядом ошивается толпа умных советников. – Но скорее всего несчастного ждёт смерть. Прирежут в тёмной подворотне и всё.
Кир согласно хмыкает, но я всё равно чувствую его недовольство от невозможности поиграть в большую политику. Недовольно передёргиваю плечами.
– Эту девчонку отправили в Цитадель с просьбой о её защите. В Столице назревает что-то очень страшное, раз Император начал прятать своих родичей. Нам нет до этого дела.
Кир философски пожимает плечами. Ну нет, так нет.
– Оставим всё, как есть? – деловито интересуется он.
– Ну если тебе так понравились эти великолепные статуи твоего производства, ты можешь тащить их с собой… – меланхолично мурлычу я.
Сын Ночи протестующе фыркает, и начинает перебирать вещи торговцев, выбирая то, что может нам пригодиться.
– Посмотри личные вещи Риилрае, – прошу я, – её одежда может оказаться впору нашей… хм… ученице.
Кир согласно кивает. Я ещё раз просматриваю свиток, размышляя, какую выгоду из этого можно почерпнуть. Ничего не придумав, я осторожно, стараясь не помять, засовываю его во внутренний карман куртки.
Приказным жестом заставляю трупы идти за мной. Кир не отрываясь от своей полезной деятельности кивает мне – он присоединится к нам позже и просит не начинать ритуал без него. Я уже давно привыкла расшифровывать его молчание. Как и он моё.
Закрываю глаза. Вслушиваюсь в землю под ногами. Подолгу останавливаюсь на одном месте, пытаясь почувствовать внутреннюю энергию здешней породы. К сожалению, никаких природных источников силы в степях нет, остаётся надеяться лишь на память земли. Кровь и смерть она помнит дольше всего.
Здесь. Открываю глаза, осматриваюсь. Я успела довольно далеко удалиться от тракта. Небольшой участок чистой и ровной каменистой земли. Самое то. Серыми тенями за спиной маячат полуживые трупы. Повелительным кивком заставляю их раздеться и лечь на землю звездой – голова к голове. Довольно смотрю на их гармонично-изящные тела. Не удерживаюсь, острыми коготками провожу по щеке девушки, бездумно глядящей в небо. Она даже не вздрагивает от боли. Тихо смеюсь – она даже не знает, что ей больно.
Из глубокой царапины выступает кровь, слишком яркая на фоне мертвенно-белой кожи. Провожу ладонью по её щеке, на пальцах остаётся алый след. Кончиком языка касаюсь россыпи мельчайших капель, прислушиваюсь к вкусовым ощущениям. Острая мятная свежесть и льдинки на языке. Чистая, яркая кровь.
– Вкусно? – Он неслышно подошёл сбоку, молчаливой тенью стоит за плечом, с каким-то детским любопытством наблюдает за моими действиями. Беззлобно усмехаюсь в ответ.
– Ты даже не можешь представить как…
С некоторой жалостью и нежностью касаюсь снежно-белой кожи девчонки. Простите, леди Сиятельная, но вам предстоит не просто умереть, но и стать расходным материалом для моего ритуала. Слишком, слишком чистая и дорогая кровь.
Наверное, погружённая в свои мысли, я повторила это вслух. Кир безучастно-внимательно смотрит на девушку, затем с тем же научным интересом на меня. И молчит.
Раздражённым взмахом руки приказываю… скорее, настойчиво прошу быстрее высказаться и дать мне провести ритуал. Сын Ночи кривит губы в своей омерзительно-насмешливой ухмылке.
– Именно за ваше пристрастие к яркой, чистой крови, моя леди, люди ненавидят Чародеек Крови гораздо сильнее Детей Ночи.
Подготовка к ритуалу, затрагивающая некоторые эмоции, не позволяет мне сорваться в безбрежно-ясную ярость.
– И при этом ваша магия гораздо темнее нашей, Kefre ir-Naara, – тоже перехожу на изысканно-оскорбительный тон интриг Большого Двора.
– Но люди этого не знают, – многозначительность его взгляда иногда меня пугает. Но не в этот раз, о нет, не в этот. Сейчас я слишком сосредоточена на вызове кровавых стражей. – Вас ненавидят, моя леди. И не только потому, что вы разнесли половину столицы в слепом гневе. Вас называют кровопийцами, вас бояться, и поэтому ненавидят… Как и нас, впрочем.
– Как и всех магов, как и всех жрецов. – Эмоций и чувств нет, им не место сейчас. Я составляю модель заклинания. – Людям свойственно ненавидеть тех, кто сильнее. А теперь, Kefre ir-Naara, прошу, не мешайте мне.
Он с издевательским поклоном отходит назад, умудряясь почти слиться с полупрозрачной кисеей тумана. Выбрасываю диалог из головы – я подумаю над этим позже.
Ровным шагом обхожу распластанные тела по кругу, размышляя, с кого начать. Резко останавливаюсь напротив самого сильного (ну, по крайней мере, с виду) из воинов. Прислушиваюсь к его ровному искусственному пульсу, чуть корректирую частоту и силу сердцебиения. В ладони лежит тёплая рукоять кинжала. Буднично-равнодушно взрезаю вены на запястье. Окуная кончик лезвия в рану начинаю рисовать на животе воина завораживающую вязь. Когда ровная окружность широкого рисунка замыкается, резкой точкой наношу удар в середину рисунка и проворачиваю в ране кинжал. Его тёмная кровь ровной вязкой пеленой начинает толчками выплёскиваться из раны. Так же спокойно, будто исполняю рутинное, ежедневное действо, провожу ритуал с каждым из воинов, оставив племянницу императора напоследок. Когда уже три кровавые лужи растекаются по земле, запоздало вспоминаю, что девчонку следовало бы положить в центр, для улучшения эффекта. Укоризненно качаю головой, остановившись над ней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});