— Об этом я уже узнал, — ответил я со вздохом. — Я звонил Гуггенхаймеру, и он снова пропел мне старую песенку: если Глория не вернется ко вторнику, то…
— Что «то»?
— То я не получу своего гонорара, и он внесет меня в черный список, так что мне будет трудно найти работу, как на восточном, так и на западном побережье. После того как он перечислил все, что предпримет против меня, если я не доставлю Глорию своевременно, он добавил, что предпримет еще ряд других — весьма подлых мер.
— Я тоже хотела бы, чтобы Глория вернулась на студию своевременно, — сказала Эприл.
— Вот как? — Я недоверчиво уставился на нее. — У вас есть какие-либо причины желать этого?
— Я очень ценю регулярное питание, — ответила она. — А финансовое положение Глории в настоящий момент очень неважное. Все, что ей принадлежит, это заложенный дом, кабриолет, который может понадобиться только сумасшедшему, да два меховых манто. Я ничего не имею против меховых манто, но ведь они же несъедобны!
— Неужели ее дела действительно так плохи? — спросил я.
Она кивнула.
— Если не хуже. Мне кажется, она верила в то, что Вулрих окажет ей помощь, которая была так необходима. И, должно быть, узнав вчера вечером, что он банкрот, она чуть не впала в шоковое состояние.
— Теперь дело уже обстоит не так, — ответил я. — Он был настолько предусмотрителен и заботлив, этот парень, что застраховал свою жену сразу после свадьбы на огромную сумму.
Эприл удивленно подняла брови.
— Для этого он, должно быть, имел веские основания, не правда ли?
— Правильно, Шерлок Холмс, — ответил я. — Вы правы, и копы тоже успели об этом подумать. Но не только Эдди имел мотив. Он был один из многих. Хардинг считает, что это с таким же успехом мог быть и один из его кредиторов, которому пришла в голову мысль убить Эллен: или Луи Барон, или хотя бы Грег Бейли. Глории тоже могла прийти в голову такая мысль, или же она сделала это из ревности, после того как узнала, что Эллен Фицрой вышла замуж за Вулриха.
— А как насчет Муската Муллинса? — спросила Эприл. — Как я слышала, на борту находились две парочки: Глория — Эдвард Вулрих и Мускат — Эллен Фицрой.
— Теперь положение немножко осложнилось, — заметил я.
— Весь вопрос заключается в том… что вы теперь будете делать.
— Гуггенхаймер предложил мне самому найти убийцу, если копам это будет не по силам, — сказал я.
— И вы попытаетесь это сделать?
— Подумываю. Ведь если я этого не сделаю, то останусь в сплошных убытках.
— Я вам помогу, — спокойно сказала она.
— Благодарю от всего сердца, — буркнул я. — Теперь я уверен в удаче!
— Я сделаю это не ради вас, — умерила она мой восторг. — Я с удовольствием выполняю секретарские обязанности при Глории. Работа хорошо оплачивается — в тех случаях, когда вообще оплачивается, — и от нее не сильно устаешь. Но если Глория не появится в срок на студии, я останусь без работы. Поэтому мое предложение диктуется материальными соображениями, Денни.
— О’кей! Теперь у меня есть бесплатный помощник. У вас уже имеется какая-нибудь разумная идея?
— Конечно! — ответила она. — Надо поймать убийцу.
— Великолепно! — В отчаянии я даже закатил глаза. — А с чего мы начнем?
— Не имею понятия, — призналась она. — Но надеюсь, что вам что-нибудь придет в голову.
— Очень хорошо. — Я глубоко вздохнул. — Почему бы нам вдвоем не прогуляться по гавани. Может быть, на свежем воздухе нам что-нибудь и придет в голову.
— Согласна, — ответила она. — Вы действительно не знаете, кто убил Эллен Фицрой.
— Если бы я знал, то не сидел бы тут и не болтал с вами, — сказал я. — А уже катил бы вместе с Глорией в Голливуд.
— Я разочарована, — ответила она. — Я думала, что вы — настоящий детектив, мистер Бойд.
— Так мы пойдем прогуляться или нет? — вежливо спросил я и поднялся с постели. — Или вы предпочитаете, чтобы я вас придушил где-нибудь в темном уголке?
Мы медленно пошли по берегу мимо яхт, яхт и снова яхт. Постепенно мне наскучило это занятие, и у меня возникло желание прогуливаться где-нибудь подальше вдоль Гудзонова залива или вдоль Ист-Ривер. Но потом я увидел в акватории гавани нечто такое, что даже не поверил своим глазам. Я закрыл глаза в надежде, что видение будет вести себя благоразумно и исчезнет, но когда несколько секунд спустя я вновь открыл их, все оставалось по-прежнему. Когда видишь красных слонов, взбирающихся по стене, — это еще пустяки, но когда видишь, что в бассейн Бахиа-Мар входит испанская галера, совершенно такая же, какие строили лет пятьсот назад, это уже чересчур.
— Взгляните-ка туда, — прошептал я. — Христофор Колумб подплывает. Вы не хотите сказать ему, что он опоздал на пятьсот лет?
— Ах вот вы чему удивились! — презрительно заметила она. — А меня это нисколько не удивляет. Здесь есть все, что хотите. И самое фантастическое: китайские джонки, испанские и римские галеры, немецкие подводные лодки и даже ванны из искусственных тканей.
— О’кей, мисс Всезнайка, — ответил я. — Откуда в вас столько мудрости? Почерпнули дома из комиксов?
— Скажете тоже, — презрительно фыркнула она. — Я читаю энциклопедию, причем регулярно. Для отдыха. Сейчас я читаю том от «Пол» до «Рос» и с нетерпением жду, когда смогу перейти к следующему.
— Видимо, мне тоже имеет смысл обзавестись энциклопедией, — сказал я, больше обращаясь к самому себе. — Вы часто даете мне понять, что я ниже вас по интеллекту.
— Так оно и есть, — зло отпарировала она. — Вы действительно ниже.
Последующие несколько минут мы шагали в полном молчании.
— Ну что, еще не придумали, как мы будем ловить убийцу? — наконец спросила Эприл нетерпеливо.
— Я как раз думал об Эллен Фицрой, — ответил я. — Это была хорошенькая куколка и петь она умела. Так почему же она, черт побери, вышла замуж за такого бродягу, как Вулрих? Из сострадания, что ли?
— С ее точки зрения, Вулрих стоял выше нее на общественной лестнице, — быстро ответила Эприл. — И был сказочно богат. К тому же он был ее боссом.
— Для меня он как был, так и остается негодяем, — буркнул я.
— Он, кажется, тоже не хотел жениться на ней, — сладким голосом сказала она.
— Я бы уж точно не женился, — буркнул я.
— Что ж, очень рада это слышать, — заметила она с улыбкой.
Мы прошли еще ярдов пятьдесят, и тут у меня в голове родилась удивительная мысль. Я остановился, но Эприл продолжала идти дальше. Она даже не заметила, что я остановился, и все больше и больше удалялась от меня.
— Эй! — прокричал я ей вслед. Она остановилась и медленно обернулась.
— Не обижайтесь, — сказала она. — Где яхта, там и чайки.
— Мне пришла в голову мысль, — сказал я с глубоким вздохом.
— И вы хотели бы, чтобы я поместила вас с ней в формалин? — предположила она.
— Мускат Муллинс или сам убил Эллен или присутствовал при убийстве, — сказал я. — Поэтому мы должны еще раз побеседовать с ним.
— Вы считаете, что лейтенант Хардинг еще не сделал этого?
— Сделал. Но он допрашивал его или ночью, или ранним утром, когда тот еще по самое горло был напичкан героином, — ответил я. — А сейчас он, возможно, перешел в состояние кошачьего горя и сможет вспомнить о событиях прошедшей ночи.
— О’кей, — бросила она. — И это будет началом нашего расследования. Но до этого я бы хотела что-нибудь съесть. Просто умираю с голоду.
— И в этом вы сами виноваты, Эприл, — сказал я не без удовлетворения. — Если бы вы захотели…
— Меня заставил об этом забыть ваш профиль, — сказала она серьезно.
Когда мы позавтракали и направились к домику Муската Муллинса, было уже половина третьего и значительно жарче, чем утром. В домике никто не играл на трубе, и никто не открыл нам дверь, когда я постучал. Не открыли ее и тогда, когда я забарабанил по ней кулаками.
Я уже собирался перестать, когда в мое правое плечо ударило что-то вроде парового молота. Я сморщился от боли и медленно обернулся. В тот же момент я увидел волосатую грудь под прозрачной нейлоновой рубашкой. А чтобы увидеть лицо, мне пришлось задрать голову.
— Почем стоят акции, партнер? — спросил он громоподобным голосом, который чуть не разорвал мне барабанные перепонки.
Он, словно жонглер, перебрасывал жевательную резинку из-за одной щеки за другую и со счастливой ухмылкой смотрел на меня. Я не знал этого парня и совсем не имел желания познакомиться с ним поближе. Его внешность впечатляла и вызывала мурашки на спине. Он был ростом более двух метров и весил, наверное, все 250 фунтов. С ним могли бы справиться человек шесть, если бы у них имелось полмили железных цепей.
— Это что, твой дружок? — спросил я у Эприл.
Та покачала головой.
— Он только что подошел, и я, слава Богу, его никогда раньше не видела.