Читать интересную книгу Созвездие жадных псов - Дарья Донцова

– Можешь дать ей сколько угодно денег, – не успокаивалась Нора, – но удочерять ее в высшей степени глупо и безответственно!

– Спасибо, что разрешила мне распоряжаться моими средствами, – начал закипать Славин, – но почему тебя так завела эта ситуация?

И тут Нора в пылу спора сделала то, о чем потом горько пожалела, внезапно выпалив правду:

– Да потому, олух царя небесного, что после твоей кончины эта приблудная девка будет иметь равные права с Николя, Андре, Сержем, Ребеккой и Тамариной Светланой. Бог знает, что выйдет. Мы-то ее не знаем! Вдруг она решит дом делить!

Вячеслав Сергеевич расхохотался:

– Ну, дорогая, я знал, что ты рациональный человек! Уже и наследство распланировала. Кому дом, кому деньги, кому академию…

Внезапно он посерьезнел, схватил бывшую жену за плечи, тряхнул и довольно сердито произнес:

– Имей в виду, хозяин тут я. Захочу и всех наследства лишу, а Тонечке отпишу и дом, и счет в банке, и машину, и академию. Поняла, дорогая? Лучше тебе меня не дразнить. Никакого дома преткновения не будет, все произойдет, как я захочу!

Нора струхнула, зная вспыльчивый характер Славина. Еще и впрямь оставит детей ни с чем. Пришлось ей улыбаться Тоне и радостно чирикать при встрече с ней.

Глава 17

Вячеслав Сергеевич остыл и об удочерении больше не заговаривал. Потом в доме начались таинственные пропажи. Сначала исчез кошелек Николая, затем из ящика буфета, куда Вячеслав Сергеевич клал деньги на хозяйство, пропала довольно крупная сумма. В воровстве заподозрили домработницу и уволили плачущую женщину. Но серия краж не прекратилась. Неизвестный вор переключился на вещи. Невесть как пропали дорогая серебряная тарелка с сахарницей, видеокамера Андрея…

29 сентября Нора в слезах вбежала в кабинет Славина и показала ему пустую бархатную коробочку. Академик побагровел. Дорогущее антикварное кольцо из платины с крупными бриллиантами, которое он в свое время преподнес Норе в день рождения, испарилось без следа.

Вне себя от гнева, Славин, несмотря на истерические рыдания Норы, вызвал милицию и попросил сотрудников как следует обыскать особняк.

Поиски длились недолго. В комнате Тони, под матрацем, завернутая в тряпочку, нашлась пропажа.

Когда Тоня вернулась с занятий, Славин мрачно произнес:

– Зайди в кабинет.

Примерно через десять минут раздались рыдания, девушка выскочила в коридор с криком:

– Это неправда, я ничего никогда не брала!

В тот день в доме были только Нора и Ребекка. Бекки предпочла не высовываться из комнаты, впрочем, ее мать тоже решила затаиться. Но у профессионального лектора Славина был громовой голос и очень четкая дикция, поэтому женщины услышали абсолютно все.

– Почему ты не пришла ко мне и просто не попросила денег? – гремел Славин. – Зачем надо было красть? Какая мерзость! И давно ты таким образом пополняешь свой бюджет?

– Я ничего не брала, – всхлипывала Тоня.

– Не ври, – оборвал ее академик, – у нас никогда ничего до этого не пропадало.

– Я говорю правду, – отбивалась Антонина.

– Вот что, – подвел черту Славин, – чтобы это было в последний раз! Имей в виду, никакого уголовного дела, естественно, я заводить не стану, но знай, если опять приключится кража, я самолично отведу тебя в милицию!

– Вы мне не верите? – выкрикнула девушка.

– Извини, нет, – ответил профессор, – кольцо-то лежало у тебя под матрацем.

Послышался дробный стук каблучков. Ребекка высунулась в окно и увидела, как Тоня, вся в слезах, бежит к воротам.

К ужину она не явилась, впрочем, на следующей день на занятия тоже не пришла. Обеспокоенный, Славин вновь обратился в милицию. Спустя два дня Тоню нашли в парке «Лосиный остров». Девушка повесилась на березе в глухом углу, куда редко забредали прохожие. В кармане у нее нашли записку. «Я не виновата, никогда ничего ни у кого не брала, пусть тот, кто на самом деле вор, и его дети, будут прокляты!»

Славин, тяжело переживая происшедшее, винил во всем себя:

– Налетел на ребенка, наорал! Надо было аккуратней, бог знает почему девочка решилась на воровство!

Нора старательно отвлекала бывшего мужа, пресекая все разговоры на щекотливую тему. Кто-то пустил по академии слух, что Антонина села на иглу и покончила с собой, когда узнала, что заболела СПИДом.

Абсолютно дикая версия, но она прижилась.

Ребекка замолчала, потом тихо добавила:

– Мне еще тогда кое-что показалось подозрительным. Ну зачем прятать кольцо под матрацем? Ведь она хотела его продать, не так ли? Значит, нужно было его унести, во всяком случае, я бы так и сделала… И потом, мама так странно себя вела после этой смерти. Все время нервничала, дергалась, а пару раз даже плакала. Меня это, честно говоря, удивило, она терпеть не могла Тоню. Конечно, жаль девушку, но Нора не слишком сентиментальна. Она, естественно, сказала все положенные в данном случае слова, устроила поминки, но рыдать… Рыдать бы не стала. Вернее, она могла картинно всхлипывать на кладбище, стонать на глазах у всех… Но дело в том, что мама плакала тихо, у себя в спальне, а вот это совсем не в ее духе. Словом, в голове у меня зародилось подозрение, но потом все забылось! И вот теперь получается, что Нора все подстроила, фактически убила Тоню. Даже, по-моему, статья есть в Уголовном кодексе – доведение до самоубийства. Дом преткновения!

– Что? – не поняла я.

– Папа так говорил, – пояснила Бекки, – есть выражение: камень преткновения, знаешь?

– Конечно.

– Ну вот, а у нас дом преткновения. Нора очень боялась, что после смерти папы особняк в Алябьеве придется делить между нами и Светой, дочкой Тамары. Сейчас, когда папы нет…

Она замолчала. Я удивилась:

– Но ведь Нора понимала, что Лика тоже наследница.

Бекки пояснила:

– Ну, когда произошла история с Тоней, о Лике и речи не было. Мама надеялась, что отец больше никогда не женится, она страшно любит своих детей, нас то есть, просто до умопомрачения, а этот особняк для нее нечто особенное. Папа получил участок в Алябьеве очень давно, в 70-м году, но тогда у них не было денег на роскошное строительство, и тут возвели простенький домик. Его постепенно переделывали, надстраивали и только в 94-м году, уже при Лике, отстроили этот дворец.

Но Нора самым парадоксальным образом считала, что дом принадлежит ей и детям. Они все станут тут жить, вместе, в родовом гнезде! Она даже пару раз в шутку сказала Лике:

«Вот, не дай бог, со Славиным что случится, и ты нас выгонишь из любимого дома».

Анжелика пропустила замечание мимо ушей и никак не отреагировала, но, когда Нора стала снова и снова повторять эту фразу, последняя жена Славина спокойно сказала:

«Не волнуйся, Нора! Если с Вячеславом Сергеевичем, не дай бог, произойдет несчастье, то и я жить не стану. У Светы есть отличная квартира, к тому же им с Тамарочкой просто не на что содержать особняк, так что дом твой».

«Я тоже не слишком обеспечена», – быстро ответила Нора.

Лика рассмеялась:

«Если ты продашь все бриллианты, которые дарил тебе Вячеслав Сергеевич, хватит на три жизни, пожалуйста, не жалоби меня, я прекрасно знаю, сколько стоят те драгоценности, что сегодня на тебе, а ведь они не единственные».

Нора вспыхнула. Лика как ни в чем не бывало продолжала:

«Хочешь, оформим у нотариуса бумаги?»

«Какие?»

«В случае кончины Славина я отказываюсь от всех прав на дом, но пойми, Нора, даже если у меня не хватит духу покончить с собой, все равно я не смогу жить в особняке, где была столь счастлива!»

Неожиданно Нора стала оправдываться:

«Пойми, у меня дети!»

«Конечно, – кивнула Лика, – ты – мать и думаешь в первую очередь о них».

Ребекка опять вытащила сигареты.

– Я поражалась Лике. Нора покупала занавески, меняла ковры, словно и в самом деле была хозяйкой, а Анжелика лишь улыбалась и говорила: «Хорошо, что есть человек, на которого можно положиться в трудном деле домоустройства».

Однажды Ребекка не выдержала и поинтересовалась у подруги:

– Скажи, тебе не обидно, что мама тут вовсю орудует?

Лика вздохнула:

– Для меня главное – покой Вячеслава Сергеевича, а если отнять у Норы любимую игрушку, то спокойной жизни придет конец. Честно говоря, мне без разницы цвет ковров, в своей комнате и спальне Славина я ей хозяйничать не дам, а остальное… да Аллах с ним.

Бекки замолчала и распахнула окно. Свежий вечерний воздух ворвался в помещение, запахло жасмином и чем-то сладким, приторным. На улице стемнело.

Ночью мне не спалось. Обычно я моментально проваливаюсь в сон, стоит только донести голову до подушки, но сегодня не помогло ничего: ни сорок капель валокордина, ни рюмка коньяку, ни чай с медом. Я вертелась в кровати с боку на бок, пытаясь вытянуть ноги между Мулей и Адой, преспокойненько храпевшими под пледом. Сон не шел. Измучившись вконец, я встала, открыла окно и, глядя, как на приветливый свет настольной лампы летит рой мошкары и глупых ночных бабочек, стала размышлять о том, кто убил Славина? Тот, кому его смерть была выгодна, или тот, кто его за что-то сильно ненавидел…