Когда она вернулась в комнату Троя, там оказался лорд Марден, который протягивал Роме мясную косточку. Он выпрямился; теперь его обуви ничто не угрожало, и он внимательно посмотрел на Троя, пытаясь определить, нет ли у него жара или озноба.
– Он спит, – сказал Йен, когда Афина подошла к кровати.
– Да, пока его не мучает боль. Но рана на голове уже заживает, и, кажется, осложнениями в будущем она не грозит, слава Богу.
– А жар? Врач предупредил, что жар – это худшее, что может быть после того, как кровотечение прекратится. Как вы думаете, жар вернется?
– Надеюсь, что нет. Тогда мы сможем вернуться домой. Трой с таким же успехом может спать в доме дяди, как и здесь, где мы причиняем такие неудобства.
– Уверяю вас, моя прислуга выдержит любые неудобства, которые может причинить выздоровление вашего брата.
– Но ведь это мое присутствие вызвало такой переполох, не так ли?
Йен посмотрел на нее, заметил девичью косу, выцветший фланелевый халат, мелкие цветочки, вышитые на изящных шлепанцах. Да, это верно, она вызвала переполох. Это больше походило на водоворот, чем на поток, который вызывает рябь на поверхности его мирного существования. Он тонет, а она даже не замечает, что он хватает ртом воздух.
Пусть и дальше остается в своем невинном неведении, решил Йен. Пока что нет надобности мучиться им обоим. Будущее и без того представляется достаточно мрачным.
Он вгляделся в лицо мисс Ренслоу, надеясь увидеть сверкающую бирюзу в ее глазах, что означало бы, что она по-прежнему считает его другом?: Но вместо этого он увидел припухшие глаза, бесцветные щеки и следы слез.
– Вы опять плакали? – спросил он, готовый немедленно покинуть комнату, вспомнив, как прижимал ее, незамужнюю женщину брачного возраста, к груди, когда она плакала. Но ведь нельзя же повесить человека дважды – да?
На этот раз она не бросилась к нему в объятия, и он порадовался этому. Однако руки у него опустились, и они казались бесполезными, безвольными.
– О нет, я никогда не плачу.
– В жизни не слыхал подобного вранья, – сказал Йен. – И, видит Юпитер, я в состоянии распознать ложь.
Она улыбнулась, и он понял, что эта глупышка просто смеялась так, что из глаз у нее потекли слезы. Конечно, они с Карсуэллом сами славно поболтали насчет принцессы Хедвиги, но им удалось ограничиться несколькими веселыми взрывами смеха и хлопаньем себя по коленкам, как и подобает таким разумным, рассудительным людям, каковыми они являются.
– Что заставило вас выдумать такую сказку? – спросила она, вытирая уголки глаз носовым платочком.
Разумеется, Йен сделал это ради нее, но не стал ей об этом говорить. Он все еще надеялся, что они сумеют выбраться из этой путаницы невредимыми.
– Я не мог допустить, – сказал Йен, – чтобы этот накрахмаленный, зашнурованный слизняк восторжествовал. Он настолько уверен в своей правоте и непогрешимости, словно сам Всемогущий шептал ему в уши.
– Хотите сказать, что он просто болван?
– Совершенно верно.
– И вы вволю потешились над ним, совсем как мальчишки, которые дразнят друг друга на школьном дворе.
– Нет, как разумные, рассудительные люди. – Йен расслабил узел галстука. – Он искажает правду, так почему же не скормить ему порцию лжи, чтобы ему было что пережевывать? И потом, то, что я рассказал Уиггзу, было не совсем выдумкой. Я действительно знал нескольких наследных принцесс Хафкеспринкл.
Афине хотелось спросить, насколько хорошо он их знал, но, будучи леди, она не могла себе этого позволить. Йен продолжал:
– Слава Богу, сейчас никого из них нет в Лондоне, но держу пари, что принцесса Хельга подтвердила бы мои слова.
Вот и ответ на вопрос Афины. По крайней мере, одна австрийская принцесса знала его очень хорошо. Уигги, возможно, и извращает правду, но он, скорее всего, прав в том, что касается любовниц лорда Мардена. Афина вздохнула.
Йен принял вздох за зевок.
– Почему бы вам не отправиться спать? Эти дни были очень трудными, и если вы свалитесь, вашему брату от этого не будет лучше. Я посижу рядом с ним, если вам кажется, что это необходимо, и обещаю позвать вас, если в его состоянии появятся какие-то перемены.
– Нет, мне совсем не хочется спать, поверьте. Я посижу подле Троя. После опия он просыпается в растерянности, и нужно, чтобы рядом с ним было знакомое лицо.
Ее лицо, несмотря на покрасневший носик, просто очаровательно, подумал Йен. Он представил себе, каково это – проснуться и увидеть рядом с собой эти прелестные улыбающиеся губы, изящные брови, белокурые завитки волос, которые постоянно выбиваются из-под лент или шпилек и касаются ее щек. Мужчина может проснуться и увидеть нечто худшее, гораздо худшее.
Йен любил спать один. Ни разу не провел ночь ни с одной из любовниц, хотя не однажды, проснувшись, видел какую-то незнакомую женщину, спавшую рядом с ним с открытым ртом или похрапывающую. Поэтому Йен считал, что Трой совершенно прав.
Йену не следовало ни при каких обстоятельствах думать о том, как он проснется рядом с мисс Ренслоу, и, уж разумеется, не думать одновременно о своих предыдущих любовницах. Почему же он это делает? Надетый на ней халат соблазнителен, как вчерашняя каша. На мгновение он представил себе, что скрыто под толстыми фланелевыми складками. Вот почему у него появляются подобные мысли относительно мисс Ренслоу – у него очень хорошая память, богатое воображение, не говоря уж о склонности к жарким порывам.
К счастью, чувства чести и самосохранения не дремали в его душе. Он понимал, что не может провести еще одну ночь в этой комнате наедине с ней. Ему не следует оставаться здесь безотносительно к тому, какую ложь он состряпал, поэтому Йен не предложил Афине составить ей компанию во время ее бодрствования. Пожалуй, ему лучше отправиться в гостиницу. Комнаты Карсуэлла в Олбани слишком тесны, а маленький домик в Кенсингтоне будет занят его последней любовницей и ее новым покровителем, пока они не приобретут собственный особнячок. Граф вздохнул.
– Вы, вероятно, устали, милорд.
– Нет, выдумывать сказки для пуритан не так уж трудно.
Она улыбнулась и сказала:
– Думаете, мы попадем в ад за все эти обманы?
– Вы слишком невинны, чтобы попасть в ад. Если же небо решит, что это непростительно, я окажусь там задолго до вас и с радостью вас встречу.
– Вы не намного старше меня.
Не намного. На одиннадцать лет. Такая же разница в возрасте, как у его родителей. Он снова вздохнул и сказал:
– Да, но я намного порочнее.
Уиггз явился на другой день к завтраку. Лорда Мардена дома не было. Не было дома и леди Трокмортон-Джонс. Афину не волновало, что придется принять Уиггза без компаньонки и без защиты. За полтора года, с тех пор как он стал наставником ее брата, Афине не раз приходилось общаться с ним наедине. Ее второго брата мало заботила репутация Афины. Он также не думал о том, что ей следует проводить сезоны в Лондоне и заводить знакомства с молодыми джентльменами.