машины, про Луну и звезды, про историю мира рассказываю немножко, ну и смешные истории из прошлой жизни, конечно. Ну и слушаю ее естественно, внимательно слушаю. Все женщины любят, когда их слушают и, самое главное, слышат…
Проезжая Фонтанку, вспоминаю когда-то слышанные куплеты:
Там, где Крюков канал
И Фонтанка река,
Словно брат и сестра, обнимаются,
От зари до зари
Там горят фонари,
Вереницей студенты шатаются.
Они горькую пьют,
Они песни поют,
И еще кое-чем занимаются.
Танечка Николаевна замирает, но потом трется щечкой о мое плечо…
— Как красиво… Вы настоящий поэт…
У дверей парадной княжна оборачивается ко мне. Я замираю на ступеньку чуть ниже, эта разница делает нас одинакового роста, и я любуюсь отражением фонарей в её глазищах.
— Спасибо тебе за победу… — шепчет княжна и целует меня в губы, — и за вечер!
Длинным, многообещающим и совсем не дружеским поцелуем.
Глава 9
Дела финансовые
Интерлюдия третья — Где-то там высоко…
— Николя, да успокойся, сядь! — смотря за мечущимся по кабинету собеседником, развалившийся в кресле крупный лысеющий мужчина закинул ногу на ногу и пригубил вина. — Никуда не денется от тебя эта княжна!
— Успокойся!? Да этот Беккелевский выкормыш вообще охренел! У МЕНЯ!.. МЕНЯ! бабу из под носа увел! И где??? В Зимнем!
— Ну и что? — крупный лениво пожал плечами. — Последняя у тебя что ли?
— Братик, вы там вообще? Серго с Андреем у меня Матильду отбили, уступил и простил! Осмелели? Думаете Николя зубы потерял!? Да? Теперь и этот плебей посмел увезти прямо из под носа! Да я его…
— И молодец, что посмел! Ты был слишком пьян и назойлив… Узнала бы твоя Аликс… или ты ее все-таки в монастырь решил спровадить?
— А…Очумел? — взъерошив волосы, русый тоже не мелкий мужчина с явно прослеживаемыми чертами семейного сходства со своим собеседником плюхнулся на диванчик. — Да я… Да мы… И что ты предлагаешь делать?
— Успокойся! А так герой увез княжну. Беккель с «носом», точнее с «рогами». Твоя ненаглядная Аликс и, что важно, Свет кости ему и ей, а не тебе по углам моют!
— Но… но я ее хочу! И вообще этот плебей… — русый, не совладав со своими эмоциями, снова вскочил.
— Как ты себе это представляешь? Хотя… — крупный пригладил усики. — хоти, кто тебе мешает? Пригласи на бал их с Беккелем…
— Этого!? ЭТОГО!?
— Дурак, княжну!
— А…
— Что «А…»? Тебе как бал устроить рассказать? Сядь, я сказал! По «Северному сиянию» и устрой! Кстати и гонщика пригласи…
— Миша, ты издеваешься?
— Нет. Советую. Чтобы ты глупцом снова не выглядел.
— Он же ее опять увезет…
— Ну и отлично, Беккель его тогда сам забодает. И Долгорукая, спасая жениха, сама к тебе упадет! — крупный смеется. — Николя, ты ж помилуешь ее жениха?
— А…
— Помилуешь, ты ж добрый! Пару лет в ссылке отдохнет и помилуешь.
— Беккель… хм… а если не забодает?
— Ну тогда удавят и всех делов-то!.. — крупный на миг задумался. — Кстати это даже лучше… И сделать это нужно пока Паннар из Петербурга не уехал…
Оружейник
Топая по Звенигородской, напротив Егерских казарм, наткнулся на оружейную лавку охотничьего товарищества. Какой же мужчина не любит оружие? Естественно, решил зайти посмотреть.
Зашел. Стена увешана ружьями и карабинами. Вроде чем-то разнятся, но и чем-то неуловимо похожи. Одностволки, двустволки-курковки, карабины… Все в гравировке.
Боковые стены увешаны холодным оружием — переростками ножей. Кинжалы, сабли, шашки, эспадоны, палаши… глаза разбегаются от благородного дерева, лака, позолоты и драгоценных камней.
Прилавки завалены револьверами всех мастей и калибров: от дульнозарядных времен, наверное, еще Колумба и Петра, до вполне узнаваемых по фильмам XX века.
На стекле прилавка толстенный прейскурант Варшавского оружейного магазина В. Д. Рончевского от марта прошлого, 1903 года.
Ценники, как и прилавки, пестрят разнообразием — никогда не думал, что простая сабля может быть дороже револьвера. Или ружье дороже револьвера.
Зашедший поперед меня дядька, с виду мелкий приказчик или клерк, спокойно купил какое-то многоствольное чудо за 5 рублей и саблю за одиннадцать с половиной. Без всяких документов и разрешений…
Честно, столько оружия я не видел никогда в жизни и, кажется, я залип. Глазею. Увидел на прилавке револьвер, похожий на мой, только еще не убитый — вроде новенький. «Револьвер ЛеФоше… Бельгия… модель 1858 года… Цена 17 рублей и 20 патронов в подарок». Рядом аналогичный, только «…Российская империя… тульских оружейников Гольтяковых…» всего за 3,5 рубля.
Осмотрел прилавок — револьверы систем Нагана, Кольта, Смит-Вессона, Адамса, Лепажа, Гулье-Бланшара, Пидо-Кордье… Ё-моё, я таких названий-то не слышал.
Пока разглядывал, подошел владелец, пожилой усатый дядька.
— Не рекомендовал бы я вам эту модель. Не смотрите на цену, оружие выбирают не по цене.
С интересом поворачиваюсь. Несмотря на старость, дядька сохранил выправку, прямая спина, твердый взгляд, без подхалимажа. Военная косточка проглядывает даже сквозь приличный возраст и гражданскую одежду.
Приподнимаю бровь, изображая интерес.
— Револьвер ЛеФоше был хорош лет 20 назад. Сейчас можно взять модель и получше.
Интересуюсь его мнением, доставая свой револьвер и протягивая его рукоятью вперед. Дядька осторожно берет, пару минут молча, разглядывает. Сначала пренебрежительно, потом заглядывает в ствол, приподнимает брови, просит разрешения разобрать.
Киваю.
Очень быстро и профессионально разбирает, с интересом разглядывает дуло.
— Сам револьвер французского изготовления, сделан лет 30–35 назад, скорее всего для армии. Долго эксплуатировали, много стреляли. Износ, зазоры и люфты. Я б побоялся из него стрелять…
Я снова приподнимаю левую бровь в немом вопросе.
— Элементарно. Может разорвать… а вот ствол интересный. Я таких не видел.
— Поясните.
— Нарезов нет, но такое в старых несерийных моделях иногда было… Но ствол внутри поверх износа явно нарощён, а потом еще и похоже хромирован. Видите, металл разный на срезе! Как и где такое могли сделать со старым стволом я не знаю… Да и зачем?.. — и помолчав, добавил, — но всё равно, рекомендовал бы поменять.
Снова поднимаю в вопросе бровь. Дядька мне интересен, как, впрочем, обывателю интересен любой профи.
— Это не оружие уже, это пугач на один-два выстрела с неизвестными шансами, когда ствол рванёт. Позвольте вам посоветовать?
С интересом киваю.
— Если вы ищете добрую старую классику — M1873 Single Action Army. Куда чаще его узнают за «ироничным» прозвищем «миротворец». Почти 20 лет на вооружении армии САШС, сняты только в 1892 году. Мощнейший патрон.45 LongColt не оставит вашим врагам шансов…
— Прекрасный новый револьвер образца 1895 года системы Нагана в 3 линии, 6 патронов. Берите с самовзводом — он чуть дороже, но жизнь, сами понимаете, одна… Перезаряжать только долго. Но — хорошая машинка! В запас прикупите пару запасных барабанов и не знайте