– И сэр Джон тоже под стать ей, какой восхитительный человек!!!
В этом случае оценки Элинор не отмалчивалась, а просто заметила, что он удивительно добродушен и дружелюбен.
– Ах, какая они восхитительная семья! Я никогда не видела таких хороших детей в своей жизни! Я заявляю, что я покорена ими и что я действительно очень люблю детей!!!
– Здесь я могу с вами поспорить, – сказала Элинор с улыбкой, – судя по тому, что вытворяли сегодня утром эти хорошие дети.
– У меня сложилось впечатление, – сказала Люси, – что маленького Миддлтона чересчур балуют. Но это так естественно для добродушной леди Миддлтон, впрочем, как и для меня. Я не выношу тихих и послушных детей, пусть лучше хулиганят и резвятся, на это всегда приятно посмотреть.
– Могу сказать лишь одно, – ответила Элинор, – за все время моего пребывания в Бартон-Парке я ни разу не встретила ни одного тихони.
Мисс Стилс промолчала в ответ, а потом вдруг неожиданно спросила:
– Ну, и как вы находите Девоншир, мисс Дэшвуд? Я думаю, что вы жалеете, что покинули Сассекс.
В некотором удивлении от фамильярности такого вопроса и от тона, каким он был задан, Элинор утвердительно кивнула.
– Норланд – удивительно красивое место. Не так ли? – добавила младшая мисс Стилс.
– Мы слышали, что сэру Джону там очень нравится, – уточнила Люси, которая почувствовала удивление Элинор.
– Я думаю, что Норланд полюбит каждый, кто хоть раз там побывал, – ответила Элинор, – хотя возможно, его своеобразная красота на всех производит разное впечатление.
– А много ли у вас там приятных ухажеров? Я думаю, что не очень много в той части страны. Что же касается нашей части, то их всегда предостаточно.
– Но почему ты думаешь, – спросила Люси, посмотрев с упреком на сестру, – что в Сассексе красавчиков меньше, чем в Девоншире?
– Что ты! Моя дорогая, я не говорила, что их там меньше, чем здесь. Точно могу сказать, что, например, в Экзетере предостаточно красивых молодых людей. Но этого я не могу сказать о Норланде, так как там никогда не была. Я только беспокоюсь, что мисс Дэшвуд трудно будет найти достойную партию в Бартоне, так как здесь выбирать-то не из кого, не то, что в Норланде. Но, возможно, вы, молодые леди, и не мечтаете о кавалерах, ведь прекрасно можно обойтись и без них. Что же касается меня? Я не притязательна, мне достаточно, чтобы джентльмен был прилично одет и хорошо воспитан. Но неряшливости и грубости я не прощаю. Вот, например, мистер Розе в Экзетере. Вполне приличный молодой человек, ухажер тоже ничего, это клерк миссис Симпсон, ну вы, наверно, о ней слышали. Но если бы вы повстречали его с утра пораньше, то не захотели бы встречаться дальше. Я думаю, что ваш братец был тот еще волокита, пока не женился. Он, правда, очень богат?
– Хотя я не настолько осведомлена о его личной жизни до свадьбы, – ответила Элинор, – но, по-моему, он был тот еще волокита до женитьбы, да он и остался таким, потому, что ничего другого ему не осталось.
– О Боже! Разве можно говорить о женатом человеке, как о потенциальном женихе? Они уже совсем другое дело…
– Господи! Анна! – воскликнула ее сестра. – Ты ни о чем не можешь другом говорить, кроме как о мужчинах. Теперь мисс Дэшвуд решит, что ты и не думаешь ни о чем другом! Вон, лучше посмотри, какой дивный гарнитур красного дерева стоит в этой гостиной.
Этого короткого разговора было вполне достаточно, чтоб понять обеих мисс Стилс, и Элинор больше не стремилась узнать их глубже и уже тем более думать или говорить о них.
Но мисс Анна и Люси были настроены иначе. Они привезли с собой из Экзетера такой запас комплиментов на все случаи жизни, что их хватило не только на долю сэра Джона Мидлтона, его супругу, детей и всех его домочадцев, но и для его прекрасных родственниц. По их словам, сестры Дэшвуд были так хороши собой, изящны, образованны и обворожительны, что сестры Стилс мечтали только об одном – стать их лучшими подругами. Увы, сопротивляться дружескому напору было бесполезно, так как неутомимый сэр Джон сразу принял сторону мисс Стилс, поэтому Элинор и Марианне оставалось только молча прибывать в их обществе по несколько часов день. Большего сэру Джону добиться не удалось. Однако сам он свято верил, что проводить время вместе и быть друзьями – это одно и то же, таким образом, собирая четырех барышень под своим кровом, он ничуть не сомневался, что их связала искренняя дружба. Лорд делал всё возможное, чтобы девицы лучше узнали друг друга, поэтому сообщал обеим сторонам самые сокровенные подробности всего того, что знал о родственницах. Благодаря его стараниям, мисс Стилс буквально на второй день знакомства поздравила Элинор с тем, что мисс Марианна так быстро нашла себе в Бартоне завидного жениха.
– Надо же, отхватил себе такую молоденькую, – вздохнула она, – говорят, что он тот еще волокита! И так хорош собой! Я надеюсь, что вы тоже долго не засидитесь и скоро найдете кавалера, а, может быть, у вас уже есть кто-то на примете…
Элинор уже и надеялась, что сэр Джон, сдавший с поличным Марианну, будет так любезен, что сохранит в тайне имя ее избранника. Вряд ли, судя по тому, что он постоянно подшучивал на этот счет и при случае поднимал бокал за здоровье молодых. Буква «ЭФ» не сходила с его уст и была признана Элинор, самой невыносимой буквой алфавита.
Две мисс Стил, что и следовало полагать, озадаченные этими шуточками, теперь сосредоточились на том, чтобы выяснить имя этого джентльмена, который скрывался под этой буквой и которого знала вся семья, кроме них. Но Сэр Джон долго не мучил их и с большим удовольствием назвал его. Они были счастливы.
«Его имя Феррарс, – сказал он очень громким шепотом, – но умоляю, не говорите ей об этом!»
– Феррарс? – переспросила младшая мисс Стил, – мистер Феррарс очень счастливый человек, не так ли? Это брат вашей невестки, мисс Дэшвуд, и он очень добропорядочный молодой человек, можете мне поверить. Я знаю его очень хорошо.
– Как ты можешь такое говорить, Анна, – воскликнула Люси, которая, изо всех сил старалась заставить сестру промолчать. – Ты видела его всего-то раза два у моего дяди, это не значит, что ты теперь знаешь его хорошо.
Элинор наблюдала за ними с удивлением и вниманием. А что это за дядя и где он живет? Как они познакомились? Она очень хотела бы получить ответы на эти вопросы и продолжить тему, хотя не могла спрашивать сама. Но ничего более интересного не было сказано, и первый раз в жизни она пожалела, что миссис Дженнингс не проявила своей любознательности, а ограничилась парой фраз. Манера, с которой мисс Стил говорила об Эдварде, разбудила в ней такое любопытство, которое едва не свело ее с ума. Но страстное желание узнать как можно больше или хотя бы что-нибудь о его жизни, не оправдалась, так как ни мисс Стил, ни сэр Джон больше не касались этой темы.