Так как теперь невозможно было уклониться от визита двоюродных родственников, леди Миддлтон постаралась посмотреть на ситуацию философски и ограничилась мелкой местью сэру Джону, припоминая ему эту выходку пять-шесть раз на дню.
И вот молодые леди прибыли. В них не было ни породы, ни моды. Их платья были ярковаты, а манеры простоваты. Но они обе так восторгались домом и мебелью, а их радость общения с отпрысками сэра Джона была такой искренней, что от заочного недовольства леди Миддлтон через час не осталось и следа. Хозяйка дома была очарована их обаянием. Она сочла их «самыми приятными девушками на свете», что для ее милости означало безоговорочное признание. Сэр Джон, окрыленный своей проницательностью и умением разбираться в людях, тотчас отправился в коттедж, сказать миссис Дэшвуд о приезде двух мисс Стилс, самых приятных девушек на свете. Для Элинор эти слова не значили ровным счетом ничего, так как, если верить сэру Джону, самые приятные девушки на свете встречаются в каждом уголке старой доброй Англии, и все так не похожи между собой. Однако сэр Джон настаивал, чтобы все родственники сразу же собрались все вместе у него. Милый филантроп! Он не мог в одиночестве общаться с двоюродными кузинами и хотел поделиться этой радостью со всем миром!
– Умоляю, приезжайте, – сказал он, – прошу вас! Нет, вы просто обязаны приехать! Я требую, чтобы вы приехали! Вы даже не можете себе представить, какие это чудесные барышни, они вам сразу понравятся! Люси чудовищно хороша! И так общительна и контактна! Дети так и повисли на ней, как будто знают ее сто лет. И они обе желали бы видеть вас! Приезжайте, ради всего святого! Они слышали еще в Экзетере, что вы самые прекрасные создания в мире. Я подтвердил эти слова, и даже более того! Вы будете очарованы ими, я уверен. Они привезли целую почтовую карету, полную всяких интересных вещей для детей. Ну? Как вы можете быть такими суровыми и не приехать! Почему? Они же ваши тоже дальние родственницы. Вы мои дальние родственники, а они по линии жены, так что вам надо обязательно познакомиться.
Да, от сэра Джона нелегко было отделаться. Он взял с Дэшвудов слово, что в ближайшие день или два они зайдут в Бартон-Парк. И затем отправился домой весь в сомнениях, не понимая, почему барышни не спешат завести себе новых подруг, и тщательно подбирая нужные слова, чтобы получше представить им мисс Дэшвуд, как только что во всей крае он представил их мисс Стилс.
Наконец, их обещанный визит в Бартон-Парк и знакомство с двумя молодыми леди состоялись. Дэшвуды не нашли во внешности старшей из сестер, блеклой особы лет под тридцать, ничего особенного, кроме чересчур простого незапоминающегося лица. Младшая мисс Стилс, наоборот, поразила их своей красотой. Она была значительно моложе сестры, на вид ей было не более двадцати двух – двадцати трех лет, у нее был живой острый взгляд и редкое природное очарование, которое хоть и не заменяло образования и хороших манер, но всегда привлекало окружающих. Обе мисс Стилс общались открыто и радушно. И Элинор не отказала им и в уме, заметив, как часто и к месту они соглашаются с хозяйкой дома – леди Миддлтон. С ее детьми они быстро нашли общий язык и так привязались к малышам, что играли с ними все дни напролет, всё время одобряя их мелкие шалости, чем заслужили благосклонность матери. Хвалебные отзывы о детях – самый короткий путь к материнскому сердцу, поэтому неудивительно, что леди Миддлтон сдалась без боя. С материнской гордостью она наблюдала за всеми шутками и уловками своих мальчиков, которые ежеминутно испытывали терпение ее дальних родственниц. Она видела, что их сумочки открытыми, а локоны растрепаны и закручены вокруг ушей, их корзинки для шитья перерытыми, все ножи и ножницы украдены и спрятаны, словом, всё это выглядело очень мило. Правда, леди была удивлена сдержанным поведение сестер Дэшвуд, которые не приняли участие в этой веселой возне.
– Джон сегодня в таком прекрасном настроении! – сказала леди Миддлтон, глядя, как он вытащил у одной из мисс Стилс карманный платок и выбросил его из окна, – Он полон обезьяньих проделок!
После проделки второго малыша, опять проколовшего тот же палец мисс Стилс, заметила:
– Как Виллиам всегда сам хорошо играет!
– А вот и моя конфетка – Анна-Мария, – сказала она, нежно беря маленькую девочку лет трех, которая тихо сидела последние две минуты, – И она всегда так нежна и тиха – никогда еще не была такой тихоней!!!
Но, к сожалению, в этот момент булавка из платья ее милости случайно царапнула ребенка по щеке. И ее хваленая тихоня разразилась таким пронзительным ревом, какой себе даже трудно представить! Леди остолбенела, но сестры Стилс не растерялись и принялись дружно утешать малышку. Три женщины так быстро успокоили кроху, что через минуту она уже молча сидела на коленях матери, кокетливо отворачивалась от ее поцелуев, в то время как одна из мисс Стилс ловко промывала ранку лавандовой водой, стоя перед ней на коленях, а другая запихивала в раскрытый от крика рот кусочек сливового сахара. Плач тут же прекратился, но напоследок трехлетняя рева как следует пихнула ногой брата, который попытался ущипнуть ее исподтишка. Тут леди Миддлтон вспомнила, что лучшего обезболивающего, чем персиковый мармелад, на свете нет, он прекрасно помог им на прошлой неделе. Поэтому она взяла хныкающую девочку на руки и понесла в другую комнату, а двое мальчиков последовали за ними, чтобы тоже немного подлечиться. Таким образом, все четыре гостьи оставались один на один в гостиной, где впервые за несколько часов наступила тишина.
– Бедняжка, – вздохнула мисс Стилс, как только леди с детьми вышла в другую комнату, – наверное, ей было очень больно.
– По-моему, ничего страшного, – воскликнула Марианна, – мне кажется, что мы зря суетились из-за такого пустяка.
– И всё-таки… Какая же удивительная женщина, эта леди Миддлтон!» – сказала Люси Стилс.
Марианна промолчала. Ей было трудно произнести то, что она в действительности не чувствовала. Элинор тоже промолчала, так как считала, что любые разговоры о чувствах, когда их нет, напрасны. Она делала все, что могла, говоря с самой большой теплотой о леди Миддлтон. Но она уступала в этом старшей из сестер Стилс – мисс Люси:
– И сэр Джон тоже под стать ей, какой восхитительный человек!!!
В этом случае оценки Элинор не отмалчивалась, а просто заметила, что он удивительно добродушен и дружелюбен.
– Ах, какая они восхитительная семья! Я никогда не видела таких хороших детей в своей жизни! Я заявляю, что я покорена ими и что я действительно очень люблю детей!!!
– Здесь я могу с вами поспорить, – сказала Элинор с улыбкой, – судя по тому, что вытворяли сегодня утром эти хорошие дети.