— Сука, — прорычал Рэймонд. — Тебе наконец удалось повернуть Линка против меня, не так ли? От тебя не было ничего полезного, кроме неприятностей. Ничего, кроме разрушения моей семьи.
А она то думала, что это его титул. Черт. Насколько неправа может быть тигрица?
— Думала, сможешь убежать от меня, не так ли? — Рэймонд наклонился ближе к ней, широкие насмешливые черты лица наполнились отвращением. — Думала, Породы смогут спасти тебя, спрятав здесь. Запугать меня, — прошипел он. — Я связался с Советом. Они здесь ради тебя, уродец. Они заберут тебя и посадят в ту клетку в какой ты и должна была находится все время. Как только я закончу с тобой, они удостоверятся, что ты никогда больше не откроешь рот и не причинишь мне столько неприятностей.
Но они не хотели держать ее в клетке.
Они хотели усыпить ее.
Она сбежала тогда, найдет способ убежать и сейчас. Она надеялась, что найдет способ сбежать…
Вновь поднявшись, Рэймонд нанес еще один удар по ребрам, вместо этого ударив и живот.
Она даже не могла блевануть.
Желудок Кэт дрожал и пульсировал от агонии, желчь собралась в горле, но паралитик не позволил ей освободиться.
— Давай посмотрим, что они будут делать с тобой, черт возьми, — с неприязненной яростью отозвался сказал он ей. — Мне больше не придется иметь с тобой дело. Не так ли?
Боже, ей нужно найти способ остаться в живых. И она постарается, как только сможет подумать, как только боль ослабнет настолько, что сможет вернуть свои чувства на место и понять, что делать.
— Они повеселятся с тобой, прежде чем тебя заберут отсюда, — прорычал Рэймонд. — Приблудный охранник Лобо Ривера найдет твою кровь, почувствует запах изнасилования, и тогда мы посмотрим, как он сходит с ума. Сукин сын. Я его еще убью.
Убьет Грэма? Он вполне может убить ее, но он никогда не убьет Грэма. И однажды Грэм поймет, что здесь произошло…О, Рэймонд, как бы мне хотелось услышать твои крики.
Прямо сейчас единственные крики, которые она могла слышать, были те, что звучали в ее голове. Усиление боли в запястье вызвало агонию. Ее ребра ныли, и она была в ужасе оттого, что они могут быть сломаны. Ее живот болел из-за удара, и в горле был отвратительный вкус.
Как долго Кэт лежала там, она не была уверена. Боль, пронизывающая ее нервы, ослабла, но сломанное запястье и ушибленные ребра еще не прекратили ныть. Это займет некоторое время. Она помнила это. Ей едва исполнилось четыре года, когда ученые впервые сломали ей кости, когда она находилась под непристойным действием этого лекарства. Четыре года, и она верила, что ее Ги покинул ее, что он позволил им причинить ей боль. До тех пор, пока ее не вернули в камеру, чтобы увидеть слезы, которые проливал дикарь, мучительное выражение на его лице и сдержанность, которая держала его на своей койке.
Он не бросил ее тогда, но бросил восемь лет спустя. Он ушел, только чтобы вернуться ради мести и крови. Он, вероятно, злорадствовал, что ее так просто поймали после уничтожения камер. Или нет? Он был в ярости, когда увидел Рэймонда и Линка. Возможно, он в бешенстве?
С Грэмом сложно предполагать.
Нет, это не так, поняла она. Грэм сошел бы с ума, если бы увидел ее сейчас. Сумасшедшее существо, скрывающееся внутри него, вырвется наружу с такой жаждой мести, что его уже будет не остановить. Он не успокоится, пока виновные в ее боли не пострадают в сто раз хуже. Они умрут только после того, как он причинит им всевозможные пытки. Шакалы могли переносить много боли, они могли противостоять ей в течение нескольких недель. Рэймонду понадобится больше ловкости, чтобы выжить из-за боли, которую, как она знала, Грэм может причинить.
Она принадлежала ему. Всегда. Он терпеливо стоял в стороне, когда терапия заставляла ее кричать, ее телу казалось, будто оно разрывается на части, когда они меняли то, кем и чем она была. Но те немногие эксперименты, которые провел Бранденмор, сводили его с ума.
Дверь снова начала медленно открываться. Там не было никаких запахов, чтобы предвестить появление. Это был не Рэймонд, и не шакал.
Тень, которая вошла в комнату, сильно отличалась от тени Рэймонда. Выше, мощнее.
Грэм.
Он монстр, и запах ледяной, безжалостной смерти охватил его и вселил в нее всепоглощающий страх, что тот, с кем она столкнется сейчас, никогда не сможет позволить Грэму, которого она знала, вернуться.
— В какие неприятности ты влипла на сей раз? — тихо спросил он, ледяные нотки были лишь оттенком гнева, окрасившими его голос. — Тебе подсобить, мой котенок?
•ГЛАВА7 •
Подсобить?
Он шутит, да?
Черт бы его побрал, она знала, что Грэм будет злорадствовать, когда его охватит безумие. Ему просто нужно было проявить все это превосходство, прежде чем помочь ей подняться с проклятого пола, и избавиться от мусора внизу.
Она назвала бы его ослом, но это не соответствует действительности.
Грэм пережил фазу осел в четырнадцать лет, превзошел фазу мудак до того, как ему исполнилось пятнадцать, и к тому времени, когда ему исполнилось семнадцать, маньяк выглядел подарком. Теперь, в тридцать шесть лет, и в объятиях ярости, которая была далеко за пределами изначальной, он был просто глупым. Безумный и упрямый.
Кэт хотела закричать на него. Ей необходимо исправить его. Если ей удастся выбраться из этого, она сделает… что?
Не похоже, что сможет пожаловаться на него мамочке, не так ли?