Читать интересную книгу Меч королей - Рик Янси

Не знаю, был ли какой-то смысл в том, что я говорил, но Беннасио слушал. Он не перебивал, просто смотрел на меня, но явно слушал.

– Ладно, – выдавил я. – Это все. Больше говорить не о чем.

Я вышел и плотно притворил за собой дверь. Всего в паре шагов от меня стояла Наталия.

Я вытер слезы и быстро прошел мимо нее, бормоча на ходу: «Случайностей не бывает». Не знаю, почему я это сказал.

37

Я убрался в свою комнату, и спустя какое-то время – не знаю, может быть, часа через два – в дверь постучали. Вошел Беннасио с какой-то длинной коробкой в руках. Он все еще был в коричневом плаще.

Беннасио сел рядом со мной, а коробку положил за спину.

– Кропп, – сказал он.

– Беннасио.

– Я не могу взять ее с собой.

– Придется.

– Когда-нибудь, возможно, у тебя будет ребенок, и тогда ты поймешь.

– Фигня.

– Не суди меня слишком строго.

– Ладно, – сказал я, как будто мое мнение о лорде Беннасио, последнем рыцаре Ордена Священного Меча, имело какое-то значение.

Беннасио сидел подле меня, и от него исходила какая-то всепоглощающая печаль, которая окутывала его, как незримое одеяние скорби.

– Та картина в вашей комнате, – произнес я. – На ней святой Михаил?

– Архангел Михаил, да.

– Знаете, я думал об этом. Мистер Сэмсон рассказывал о хозяине меча, и та леди в моем сне – тоже. Это ведь Михаил – тот самый хозяин меча, которого вы ждете?

Беннасио медленно покачал головой и улыбнулся. Я не понял, что он имел в виду. Прав я был или нет?

– Однажды, когда мне было тринадцать, – начал Беннасио, – отец отвел меня в сторону и сообщил, что мы находимся в доме Бедивера. Я тогда уже, конечно, знал историю меча, но так же, как ты, считал ее просто легендой. Отец подвел меня к главе Ордена, отцу Сэмсона, который тогда только-только переехал в Америку. Я увидел меч и уверовал. На смертном одре отец рассказал мне об ошибке Бедивера. – Беннасио вздохнул. – Бедивер должен был бросить меч в озеро, как недвусмысленно приказал Артур, но решил оставить его у себя, и так был основан наш Орден. Бедивер сильнее всех прочих рыцарей любил своего короля, и из этой любви выросла вера в то, что наступит день, когда за мечом придет новый хозяин.

Беннасио снова вздохнул, на сей раз очень тяжко.

– Это особое бремя, Альфред, – происходить из рода Бедивера. В нашем Ордене всегда были рыцари, которые считали, что своим поступком он предал доверие короля. Многие считали, что меч надлежит вернуть водам озера, из которого он появился, и тем устранить любую возможность его использования во зло. Я – последний рыцарь и последний сын Бедивера – клянусь, что, если мне удастся вернуть меч, я так и поступлю. Я искуплю его грех, хотя тот особого рода и был порожден любовью.

Беннасио взял длинную коробку, положил ее на колени и открыл. Внутри на подкладке из фиолетового бархата лежал меч с тонким черным клинком. Он был похож на тот, которым Беннасио бился, когда я совершил кражу. Беннасио взял его в руки.

– Это отцовский меч. Сотрудники АМПНА нашли его, когда атаковали убежище Могара. В день смерти отца я дал на этом мече древнюю клятву нашего Ордена. – Он повернулся ко мне. – Наверное, в час испытания мне суждено погибнуть от руки Могара. И если так, согласен ли ты принести такую же клятву и взять этот меч?

Я был искренне потрясен.

– Господи, Беннасио! Это большая честь, и я действительно благодарен за предложение, но думаю, что вы ошиблись с выбором. Может, вам лучше попросить Майка, Пола или одного из этих ребят… Даже эта леди, Эбби, и то будет лучшей кандидатурой. Я даже думаю, что она круче их всех. Майк ее побаивается.

– О чем ты говоришь, Кропп? Эти люди высокомерны и считают себя умнее всех. Они глупцы.

– Так некоторые скажут, что и я не подарок, Беннасио! Надо знать, что ты можешь, а чего – нет. То, о чем вы просите, намного превосходит мои возможности. Обычно я лох.

Беннасио сурово посмотрел на меня:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, во‑первых, я потерял меч. Но мне и без того нечем похвастаться. Вы же знаете, что у большинства людей есть какие-то способности? Кто-то хороший спортсмен, кому-то дается математика или другие предметы… А у меня нет никаких талантов. Я играл в футбол, но неважно, и учился очень даже посредственно. Понимаете, я просто… середнячок.

– Середнячок, – повторил Беннасио.

– Да. Такой среднестатистический Кропп. Хотя в последнее время я лажал больше, чем обычно. Так что идея, будто с вашим мечом я стану кем-то вроде героя… По-моему, это смешно.

Беннасио положил руку мне на плечо:

– Альфред, мы падаем, чтобы потом подняться. Мы все падаем и все, как ты выразился, лажаем. Но само падение не так важно. Встанешь ли ты после падения – вот что важно. – Он легонько потрепал меня по плечу. – А что касается героя… Кто может знать, сколько мужества скрыто в душе человека, пока не настал час испытания? Герой живет в каждом сердце, Альфред. Он ждет, когда появится дракон.

38

Беннасио взял мою руку и положил ее ладонью на плоскую часть клинка.

– Я подведу вас, и все дела, – сказал я.

Я готов был расплакаться. И еще подумал, что, может быть, самое время. Тогда Беннасио поймет, что в моем сердце нет никакого героя.

– Возможно. Людская воля не всегда тверда. Мой разум подсказывает, что ты слабый юноша, робкий и неуверенный в себе, но сердце говорит другое. Несмотря на все твои недостатки, Альфред, ты не способен хитрить и притворяться. Мечом нельзя завладеть при помощи обмана или каких-то уловок, как думают эти люди внизу. Поклянешься ли ты сейчас, пока еще есть надежда?

Я отвернулся от Беннасио. В его взгляде было столько отчаяния, что я просто не мог на него смотреть. Наверное, дело и вовсе дрянь, если рыцарь Беннасио вынужден обращаться за помощью к Альфреду Кроппу.

– Альфред, – тихо произнес он, – есть кое-что еще, о чем ты не знаешь. Возможно, это поможет тебе принять правильное решение.

Я снова повернулся к нему:

– Что же это?

– Ты спрашивал, не я ли завершил обучение Виндимара. Да, я, и это было в порядке вещей. Сэмсон тоже обучил одного рыцаря после знакомства с ним во Франции, когда тот вступил в Орден. Угадай, кто это был.

Беннасио умолк и принялся терпеливо ждать, когда до бестолочи Кроппа дойдет.

– Могар?

– Да. Могар был оруженосцем Сэмсона и даже больше. Сэмсон объявил его своим наследником.

Бестолочи не удалось переварить эту новость.

– Тогда почему Могар выступил против него?

Черные глаза Беннасио сверкнули под густыми бровями. Такой же блеск я целую вечность назад наблюдал в коридорах Сэмсон-Тауэрс.

– Альфред, ты никогда не задумывался, почему твое имя было шифром в тайнике Сэмсона? Неужели твои мысли не занимало, почему в свой роковой час Сэмсон приказал мне вернуться в Америку и разыскать тебя? Зачем он нанял Фаррела Кроппа, механика с низкой квалификацией, ночным охранником в Сэмсон-Тауэрс? Два года назад Бернард Сэмсон узнал, что у него есть другой наследник, настоящий. Сэмсон хотел, чтобы о его сыне заботились, пока он не достигнет возраста, когда сможет вступить в права наследования как рыцарь Ордена.

– Дядя Фаррел был сыном Бернарда Сэмсона? Это значит, что я… – Я попытался вычислить степень нашего родства. – Внучатый племянник или что-то вроде того?

– Альфред, Бернард Сэмсон – твой отец.

Я вытаращился на него и долго не мог вымолвить ни слова.

– Я не понимаю, Беннасио.

– Шестнадцать лет назад человек, которого ты знаешь под именем Бернард Сэмсон, совершал деловую поездку и влюбился в некую женщину. Он ездил в Огайо, Альфред, в город Салина. А ту женщину звали Аннабель Кропп.

Я медленно покачал головой. Хоть она у меня была больше, чем у середнячка, но все-таки не такая огромная, чтобы вместить историю Беннасио.

– Сэмсон не хотел отлучать Могара от Ордена. По многим статьям Могар был лучшим из нас. Бесстрашному, умному, с мечом и копьем ему не было равных. Но Могар не желал быть простым рыцарем, как все мы. Ему было этого мало. Он жаждал занять место Сэмсона, но после твоего рождения уже не мог на это рассчитывать.

– Ну и дела. Это просто здорово, Беннасио. Теперь я еще и в этом виноват?

– В этом нет твоей вины, Альфред. Это факт. Ты – последний в роду Ланселота, величайшего из всех рыцарей, когда-либо живших на свете.

Я не знал, что ответить. Из всего, что случилось со мной после смерти мамы, это было, наверное, самым диким… и худшим.

– Вы все это выдумали, чтобы я принес эту глупую клятву, или обет, или как ее там! Я не его… Он не мой отец…

Я не сумел продолжить, а Беннасио не стал просить. Он молча сидел рядом, пока я плакал.

– Почему он бросил маму? – спросил я, когда наконец обрел дар речи.