Читать интересную книгу Дети Хроноса - Питер Аспе

Ван-Ин блефовал, но то, каким образом Мёус держал рюмку, говорило о многом. Суставы пальцев стали белыми, как мел. Похоже, комиссар попал в цель.

– Видеозаписи, комиссар?

– Каждый женатый мужчина иногда спускает штаны, Мёус. Я не могу себе представить, что рабы государственной казны являются исключением.

Мёус сосредоточился на «Отарде» и жадно пил приманку, которую он выставил для копа.

– Все это было так давно, комиссар, – произнес Мёус немного погодя. – Я был там максимум раза два.

– Два раза?

Люди всегда лгут постепенно. Они думают, что дешевле отделаются, если преуменьшат частоту своих проступков.

– Вы имеете в виду два раза в месяц, – строго уточнил Ван-Ин.

Главный контролер сделал еще глоток превосходного «Отарда». Казалось, будто он пьет лимонад. Мёус в отчаянии задавал себе вопрос, как выбраться из этой ситуации с наименьшими потерями.

– Но речь вообще-то идет не об этом, Мёус. Меня больше интересуют Провост и Брэйс.

Мёусу стало явно трудно. Его змеиные глаза сузились и превратились в тонкие бесцветные щелочки. Он знал, что в восьмидесятых годах в Love были проблемы. Вандале внезапно закрыл клуб, и ходили слухи, что там случилось нечто ужасное. Тогда прозвучали имена Провоста и Брэйса, и прошел целый год, прежде чем деятельность возобновили в другом месте.

– Вы должны понимать, что мы, чиновники, не святые. Иногда нам приходится вести себя прагматично.

Ван-Ин заставлял коньяк вальсировать в рюмке, как истинный знаток, вдыхая аромат напитка.

– Вы имеете в виду, что государственной казне всегда приходится что-то улаживать?

Мёус старался как можно лучше себя защитить. Ложь прорвалась, как перезревший гнойник.

– Иногда мы должны учитывать и другие факторы, – произнес он осторожно.

– Такие как…

Ван-Ин мог позволить себе замашки инквизитора. Ведь его выдающиеся предшественники доказали, что один только показ орудия пытки производил не меньший эффект, чем его использование.

– Рабочие места, комиссар. Если бы мы оценивали каждую компанию на все сто процентов, тогда…

– Тогда что?

Мёус налил себе новую рюмку. Ван-Ину нравилось, что главный контролер попался в собственную ловушку.

– Каждый знает, что налоговая нагрузка в нашей стране чрезвычайно высока. Поэтому мы получаем задание не проявлять чрезмерную строгость в отношении мелкого мошенничества. По крайней мере, так было в прошлом.

– И в обмен на это молчание вы могли в установленное время бесплатно трахаться в Love?

Ван-Ин сам взял бутылку и демонстративно налил себе вторую рюмку коньяка. «Можно отпраздновать победу», – подумал он. Мёус напоминал ему персонажа из фильма Феллини. Главный контролер был не чем другим, как колышущейся кучей жира в аккуратном костюме.

– Тогда это не было необычным, – посетовал Мёус. – В восьмидесятых годах такая практика была допустима.

– То есть со временем вы исправились, – цинично заметил Ван-Ин.

Мёус посмотрел на него умоляюще, как свинья, которая стоит лицом к лицу с мясником.

– Вы, вероятно, не можете мне ничего рассказать о Брэйсе и Провосте?

Мёус стремительно покачал головой. Одно слово о Брэйсе означало конец его карьере в Федеральном финансовом ведомстве.

– Возможно, о Верворте?

Мёус смотрел в пространство пустым взглядом. Верворт был динамитом. Он много лет назад обратил на это внимание Вандале.

– Вы же знаете господина Верворта. Если я не ошибаюсь, он член совета правления НКО «Собственная помощь», и, согласно данным, которыми я располагаю, вы тоже заседаете в этом совете правления.

Ван-Ин оставил это замечание напоследок. Болтовня об убийстве Провоста служила лишь для того, чтобы сломить Мёуса.

– Верно, комиссар.

Чиновник стиснул зубы. Так он был похож на кобру больше всего.

– НКО – это инициатива господина Вандале. Цель организации – поддержка нуждающихся.

– Своих людей?

– Каждый фламандец, попавший в беду, может к нам обратиться.

– Без каких-либо условий?

– Без каких-либо условий, – подтвердил Мёус. – Разумеется, рассказ клиента проверяется, чтобы помощь не оказывалась тунеядцам.

Мёус сглотнул. Его кадык отреагировал почти незаметно. Лучше бы он не произносил слово «тунеядцы».

– Странно, – удивился Ван-Ин. – Я слышал, что тот, кто хочет получить помощь НКО, должен иметь карточку члена VLOK.

Это была обоснованная догадка. Ван-Ин не располагал никакими доказательствами того, что НКО оказывало помощь на основе идеологических предпочтений.

– Об этом и речи быть не может, комиссар. VLOK – это политическое движение, с которым мы сотрудничаем. Но я, конечно, не могу отрицать, что немало людей, которым мы помогаем, спонтанно присоединяются к этому движению.

Ван-Ин знал, как можно выиграть.

– Господин Мёус, вы ревизионист?

Главному контролеру явно стало душно. Изогнутая вена на его лбу заметно вспухла.

– Я не обязан отвечать на этот вопрос, – сказал он покорно.

Ван-Ин измерял враждебность, которая заключалась в этом предложении.

– То есть вы ревизионист, – заключил он презрительно. – Меня не удивит, что НКО ежегодно тратит миллионы на печатные материалы, призванные убедить невинные души в том, что концлагеря – это выдумка, а евреи, которые так и не вернулись с войны, умерли от воспаления легких и дизентерии.

– Вы не имеете права, – произнес Мёус, сдерживая гнев.

Уродливая вена у него на лбу пульсировала. Ван-Ин посчитал, что не надо больше сдерживаться.

– Какое право вы имеете вводить в заблуждение людей, переживших горе? Меня тошнит от таких, как вы, и я могу пообещать вам одно: настанет день, когда я лично надену на вас наручники. – Ван-Ин посмотрел на свои часы. – Но сейчас мне пора немного подышать свежим воздухом.

Он встал и оставил главного контролера налогового ведомства в более или менее разбитом состоянии.

Версавел сидел в кабинете 204 и ждал Ван-Ина. Его визит к канонику оказался короче, чем он думал.

– Немощная плоть, – ответил Версавел, когда Ван-Ин спросил его, как прошел разговор с духовным лицом. – У меня такое впечатление, что бедолага был рад сознаться в своих грехах.

При других обстоятельствах Версавел бы ухмыльнулся. Сейчас он докладывал так, словно горе всего человечества тяжелым грузом лежало на его плечах.

– Каноник что-нибудь рассказал о Провосте?

– Нет.

– О Брэйсе?

– Ни слова, – ответил Версавел. – Мне показалось, что Дефлур был честен.

– О VLOK?

– Дефлур клянется всеми святыми, что он не может посмотреть бухгалтерию НКО.

– Это чушь. Не так уж и мало в нашей стране экстремистских правых пасторов.

– Может быть, мы не на том пути, – предположил Версавел.

Эта мысль посещала и Ван-Ина. Связь между Гербертом, Провостом и VLOK была необыкновенно хрупкая. Если бы Провост не был убит, он бы уже давно отказался от этой гипотезы.

– Если прослушка телефона не принесет результатов, боюсь, нам придется искать в другом направлении, – покорно согласился Ван-Ин.

Версавел посмотрел на своего начальника большими глазами. А тот схватил последнюю сигарету из помятой пачки.

– Я не хотел тебе рассказывать, Гвидо, но… – Ван-Ин глубоко затянулся. – Я случайно знаю одного парня, который передо мной в большом долгу.

Версавел поднес руку ко лбу.

– Ты играешь с огнем, Питер. Ханнелоре об этом известно?

– Она во что бы то ни стало хочет в Португалию, – вздохнул Ван-Ин. – Если я пойду легальным путем, пройдет минимум два месяца, прежде чем получу разрешение прослушать их разговоры.

– Так и сказал бы, – резко отреагировал Версавел. Он и Франк планировали поездку в Турцию. Когда он об этом думал, у него сердце кровью обливалось.

– Почему ты тогда не прослушаешь Вандале и Брэйса?

До того как Ван-Ин смог ответить на этот вопрос, зазвонил телефон.

– Алло.

Ван-Ин взял шариковую ручку, лихорадочно кое-как записал что-то и задал пару коротких вопросов, из чего Версавел ничего понять не смог. Разговор едва ли длился три минуты. Когда Ван-Ин повесил трубку, он выглядел восторженно.

– Ну? – спросил Версавел.

– Телефоны Вандале и Брэйса оснащены скремблером, – рассеянно произнес Ван-Ин.

– Я не это имею в виду, Питер.

– Ты же спросил?

– Да, конечно, я это спросил. Но сейчас я хочу знать, с кем ты только что разговаривал.

Ван-Ин сделал вид, что не заметил язвительного тона Версавела. Инспектор был явно на грани срыва. От положительного эффекта их поездки в Бланкенберге почти ничего не осталось. Потеря Франка за два дня состарила его на пять лет.

– Не прошло и пяти минут после моего ухода, как Мёус позвонил Верворту. Он навел справки о бухгалтерии НКО и спросил, выдержит ли она доскональную проверку. Судя по реакции Верворта, Мёусу не стоит об этом беспокоиться. Ни один следственный судья не осмелится дать ордер на обыск НКО.