стоят свечи, краски, стакан с использованными кистями, которые я не использую уже какое-то время. Рядом со столом на полу стоят картины, которые я рисовала в прошлом на конкурсы и когда еще училась в художественной школе. Напротив стоит небольшой диванчик, который купила для меня Аня на распродаже. Он немного потрепан, но отлично вписывается в эту комнату. Мне нравится, что здесь большое окно и солнечная сторона. Прямо сейчас солнце хозяйничает здесь, лаская своими лучами мольберт, стоящий близко к окну и разложенные перед ним краски. Графин с водой, который стоит на подоконнике ловит солнечные лучи и блестит.
Я делаю глубокий вдох, и мой нос заполняет запах лимона. Я улыбаюсь, потому что Аня принесла этот диффузор в тот первый день, когда я сняла кабинет. Аня говорит, что запах лимона повышает творческий потенциал, а мне этот запах напоминает о том дне. Я как будто снова и снова проживаю, этот приятный момент и забываю обо всем, что творится за стенами моего кабинета.
— Ты могла бы работать с Темычем, например рисовать эскизы. Он будет в полном восторге, когда увидит твои работы. — говорит Давид и листает мой альбом с набросками, которые я делала карандашами. Иногда я рисовала на уроках, когда мне бывало скучно. Он бросает на меня быстрый взгляд, а потом снова возвращается к моему альбому. — Давай просто покажем ему это. — я киваю, но испытываю странные ощущения смесь страха и предвкушения. Сцепляю пальцы вместе и шумно выдыхаю. Давид берет альбом, а потом сокращает расстояние между нами и заглядывает мне в лицо — Твой отец не прав, когда не поддерживает тебя. Ты рисуешь потрясающе, детка, и могла бы связать с этим свою жизнь. Думаю, ты должна сказать ему об этом.
— Я не могу — говорю я и поджимаю губы.
— Можешь, просто ты привыкла быть хорошей девочкой и делать то, что они тебе говорят. Я видел как он давит на тебя а ты молчишь. Почему?
Я пожимаю плечами. — Они постоянно твердят о том, что хотят для меня лучшего и пытаются помочь определиться с выбором. Папа ненавидит, когда я говорю о рисовании, потому что хочет, чтобы я работала с ним.
Давид хмыкает. — А чего хочешь ты? — спрашивает Давид, я вижу, как горят любопытством его глаза. Он улыбается мне своей фирменной улыбкой, от которой у меня все внутри переворачивается. — Давай же, детка. Я не буду смеяться, клянусь. Мне действительно интересно. Ты интересна мне с тех пор, как я впервые тебя увидел. То, как ты смотрела на мою тату, как будто видела её намного глубже, чем остальные.
— Я вообще-то хочу рисовать. — говорю я и вздыхаю. Мне как будто становится легче, когда я признаюсь ему. — Я бы хотела выставляться, хочу, чтобы люди видели мои картины и наслаждались.
— Тогда тебе стоит рисовать и бороться за это. Покажи своему отцу, как это важно для тебя, перестань поддаваться ему и борись за то, чего хочешь. Я буду рядом и буду тебя поддерживать — он протягивает руку и касается моей щеки. А потом наклоняется и целует меня.
Артем действительно пребывает в восторге от моих работ и кажется, начинает иначе ко мне относиться. Он предлагает сходить в салон вместе с ним, чтобы я попробовала нарисовать несколько эскизов. Он даже шутить, что я могла бы научиться делать татуировки. Признаться, я об этом никогда не думала, но такая перспектива меня не напугала.
Последняя неделя перед началом сентября выходит насыщенной, и я пропадаю в салоне Артема. Мы сближаемся, и я замечаю, что он совсем не такой, каким я его считала. Он меня злил, когда постоянно цеплялся к Давиду, но теперь я вижу, что за этим стоит сильная братская любовь и забота. Он словно мой отец, иногда не знает, как проявить свои чувства и просто обижает словами.
Артем рассказывает, что когда ушел отец, ему пришлось повзрослеть и взять на себя ответственность за всю семью. Тогда у них с Давидом было много проблем и недопониманий, большая часть которых осталась в прошлом.
Я вдруг ловлю себя на мысли, что понимаю беспокойство Артема. Аня любит меня, и поддерживает, и если мы с Давидом будем вмешивать их в наши отношения, ничем хорошим это не закончиться.
К нам часто присоединяются Богдан и Никита и я ловлю себя на том, что мне невероятно комфортно рядом с ними, я даже начинаю шутить так, что их это веселит. Не веселит происходящее только моего папу, который замечает во мне перемены. Ему не нравится, что я больше не молчу, а пытаюсь доказать ему свою правоту, не нравится, что я перестала слепо соглашаться со всем, что он скажет и начала высказывать своё мнение.
Когда начинается школы, Давид часто забирает меня после уроков, и я бросаюсь ему на шею всякий раз, когда вижу у ворот школы. Я снова собираюсь с друзьями и иногда встречаюсь по выходным с подругами. Встречаться с Давид совсем не то, что встречаться с Антоном, который никогда не звонил мне, если я уходила на встречу с друзьями. Давид не только звонит, но однажды, даже заявился на нашу вечеринку. Не то, чтобы я была против.
В тот день я впервые увидела его обозленным и ревнивым. Давид действительно вспыльчивый, но к моему удивлению я могу его успокоить.
Я все еще жду, что сделает папа, когда его выдержка даст трещину, потому что я не скрываю, что мы с Давидом вместе и у нас все хорошо.
Последний наш совместный ужин с родителями закончился полным провалом от того, что папу уже буквально трясет от моего неповиновения. Он обвиняет меня во всем. Его неудачи на работе, то, что он мучается с головной болью и даже то, что сентябрь выдался дождливым.
Думаю, мне стоит быть готовой к тому, что грядет буря.
23
Давид медленно стягивает с себя футболку и небрежно бросает её в сторону. Он стоит ко мне спиной и позволяет насладиться открывшимся видом, от которого у меня перехватывает дыхание.
Оборачивается и смотрит на меня через плечо с виноватым видом. Я улыбаюсь ему, когда он двигается по направлению к выброшенной футболке, наклоняется и поднимает её, а потом исчезает в ванной. Я усмехаюсь.
С тех пор как мы с Давидом объявили, что встречаемся, прошло четыре недели.
Папа просто игнорирует меня, как будто я пустое место и, не смотря на попытки мамы хоть как-то сгладить