– Вот. Где-то так… – сказал Семен Николаевич – Правда убедительно?
САСШ. Аламогордо
Июнь 1930 года
… К объявлению, появившемуся в некоторых крупных газетах, мир отнесся очень спокойно. Он его … не заметил. Однако избранные, кто понимал подоплеку происходящего, среагировали очень быстро. Мистер Вандербильт отправил письмо президенту, в котором писал о необходимости проверить этот факт и разобраться – не провокация ли это большевиков. Вторым письмом он отправил Линдберга в лабораторию профессора Тесла, чтобы подготовиться к отпору, если большевики задумают что-либо сделать.
Стыдно признаться, но больше всего мистера Линдберга раздражала приветливая улыбка профессора. Не мог тот не понимать сложности положения. Никак не мог… Легкомыслие? Так и спросил, а в ответ Тесла несколько иронично поинтересовался:
– Ну, давайте спокойно, без экзальтации подумаем, что они могут сделать? Если, конечно, все это правда.
Авиатор, в глазах которого стоял любимый фотографический снимок шефа – обрезанная Джомолунгма, – привстал, но вновь опустился на неудобный стул.
– Вы не понимаете? Вы действительно не понимаете?
– Я действительно не понимаю! Мало того, я уверен, что и вы не понимаете всего. Они не в состоянии причинить ущерб больший, чем землетрясение.
Линдберг все же не усидел на месте – вскочил, заходил кругами.
– Вы действительно не понимаете… Они оттуда одним поворотом выключателя, одним нажатием кнопки или не знаю чем, они, приведя в действие свою ужасную машину, могут уничтожить и меня, и вас, и даже Капитолий!
– Капитолий – это теоретически возможно, – благосклонно согласился ученый, что-то прикинув, – правда только в том случае, если у них есть план Вашингтона и хороший телескоп. А вот ни меня, ни вас им достать не удастся. Даже с хорошим телескопом… На этот счет можете быть совершенно спокойны.
– Их энергетический луч… Я собственными глазами видел…
– Чтобы попасть, – надо прицелиться, – насмешливо остановил его ученый. Он все улыбался и улыбался. – А значит, видеть цель… Что они увидят со ста миль, несясь при этом со скоростью десяти миль в секунду? Сейчас они похожи на слепца, вертящегося на карусели, с револьвером в руке.
– С револьвером!
– Но слепца! Что значат семь пуль для всего мира? Нужно думать не о тех, кто в небесах, а об их сообщниках, о тех, кто доставляет им еду, воду и воздух…
Не желая терять время на спор, Линдберг согласился.
– Хорошо, профессор. Мы об этом подумаем… Только уж и вы подумайте, чем мы сможем им ответить.
Французская Республика. Париж
Июнь 1930 года
… Она все-таки согласилась!
Согласилась, и вчерашний вечер превратился в сказку.
Конечно, это не ограничилось десятком франков, но бог с ними, с деньгами! Мир все-таки создан не для денег, а для удовольствий. Для встреч с девушками, для чувств, для улыбок, для танцев и для таких вот утренних минут, когда ты здоров и тебя переполняют счастливые воспоминания…
Жизнь, радуясь вместе с мсье Форитиром, послала ему улыбку солнца. Сквозь щели ставень в комнату проникали золотые ленты солнечных лучей. Пылинки сверкали в них, словно частички золотой пудры счастья. В этом золоте купалась стоящая в молочной бутылке роза. Она вчера подарила её ему.
Она – ему!
Закинув руки за голову, мсье Форитир смотрел сквозь спинку кровати на все это великолепие и улыбался… Довольно глупо улыбался, конечно, как отметила какая-то сконфуженная этим часть его сознания, ну да ладно… Во-первых, никто не видит, а во-вторых – приятно. Такое случается не каждый день.
Сегодня они опять куда-нибудь пойдут. И возможно…
Распираемый энергией, он отбросил одеяло и направился в ванную. Проходя мимо окна, тронул ставни, и те разошлись, впуская в комнату солнечное утро. Краем глаза поймал панораму города. За окном утро в порыве небывалой щедрости делилось с людьми солнцем и свежим воздухом. Чудесный город Париж! Старые черепичные крыши, небо, облака..
Не дойдя до ванной, он замер и шагнул обратно.
Небо, конечно, осталось на месте, но теперь его не делил надвое росчерк Эйфелевой башни.
САСШ. Нью-Йорк
Июнь 1930 года
… Джошуа Хиккамайзер, лиловогубый безработный негр, последний день своей жизни решил провести не так, как обычно. Вместо бесплатной столовой и стояния на бирже труда он отправился к Ист-Ривер. Умирать на голодный желудок было, конечно, неприятно, но и, правду сказать, супчик из кухни Армии Спасения тоже не самая большая радость для желудка, решившего расстаться с жизнью, а на что-либо другое сейчас он рассчитывать не мог.
Денег у него не было, работы у него не было, да и надежды найти её – тоже. Работы не хватало даже для белых, на что в таком положении могли рассчитывать черные?
Безработица, черт её подери! Кризис!
«Совсем Бог забыл Америку», – подумал Джо.
Справа от него раскинулся Бруклин, слева – Манхэттен. Впереди – Манхэттенский и Уильямсбергский мосты, а под ногами, пожалуй, в сотне футов – вода Ист-Ривер. На её фоне сам Бруклинский мост казался не таким уж и широким. Безработный негр прищурил глаз и ладонью перекрыл асфальтовую ленту.
Из-под пальцев редкими горошинами катились черные автомобили. У их хозяев были деньги и работа, и наверное, они уважали себя больше, чем он, но Джошуа смотрел не на них. Он смотрел в будущее, представил, как наклонится и, не в силах держаться на камне, соскользнет и полетит вниз, в воду…
Не было ни страха, ни любопытства.
Он мог бы не раздумывать, а прыгнуть прямо сейчас, но к жизни его привязывал окурок сигары длиной не меньше трех дюймов. Зачем расставаться с жизнью, когда напоследок можно получить еще немного удовольствия?
Это была сигара белого неудачника. Он подобрал её вчера около трупа выбросившегося из окна биржевого игрока. Видно, не хватило терпения у бедолаги докурить её до конца. То ли совесть мучила, то ли Смерть так позвала, что не смог удержаться.
И хотя Джошуа был даже вдвойне благодарен ему – и за сигару, и за то, что натолкнул на мысль прийти сюда, повторять его ошибку он не хотел. Сперва докурит, а уж потом…
Он вспомнил крик прыгуна, заставивший его обернуться, звук удара – мокрый шлепок и посмотрел налево.
Там торчали небоскребы Манхэттена, скрывая за каменными стенами офисы банков и корпораций. Такие ни плечом не сдвинуть, ни разбить.
Откуда ни возьмись, волной накатила злоба, заставив сжать кулаки. Паразиты! Кровососы! Чертовы эксплуататоры!
Друг Гесс, Гесс Холл, объяснял ему, почему сейчас рабочим живется плохо, но Джошуа не верил ему. Даже не то чтобы не верил, просто знал, что борьба за справедливость бесполезна. Слишком не равны силы.
Он выпустил плотное колечко дыма и загляделся, как ветер понес его вдоль реки. Говорят, один из миллионеров пообещал миллион долларов тому, кто сумеет пустить так вот двенадцать колец и продуть их струйкой дыма… Подумать только! За двенадцать колец – целый миллион. Денег им, паразитам, девать некуда.
Он зябко поёжился.
Конечно же, люди, которые могут позволить себе заключать такие пари и курить такие сигары, как эта, никогда не проиграют тем, кто курит дешёвые сигареты и, вместо того, чтобы тренироваться пускать кольца, всю жизнь работают.
Эти белые держали жизнь за горло и диктовали условия всем остальным. Они хорошо одевались, ели в ресторанах, а на долю таких, как он, доставались миски Армии Спасения.
Справиться с такими смогли бы разве что президент или Господь Бог. Только они… Пальцам стало горячо. Вынырнувший из раздумий безработный оглядел придирчиво окурок, прикидывая, чем тот может его порадовать. Да уж ничем, пожалуй.
И щелчком отправил его вниз.
Вот, в общем-то, всё и закончилось…
То, что он собирался сделать, не было трудным. От него требовалось лишь подняться, сделать шаг вперёд и хорошенько оттолкнуться ногами. Дальше все за него сделает природа. Но сейчас не хотелось не только вставать, не хотелось даже просто шевелиться. Хороший табак как-то примирил его с миром. Вместо горькой злобы в душе воцарилось тихое умиротворение. Секунд десять он сидел, вдыхая-выдыхая прозрачный воздух.
Да. Именно с таким настроением и стоит покидать этот мир.
Джошуа поднялся, но шага в пропасть не сделал. Любопытство остановило его.
Столб возник как-то сразу. Он упирался в землю с ощутимым наклоном, словно Господь Бог, пролетая где-то рядом с Нью-Йорком, спустил с неба свой посох, чтоб хорошенько взбаламутить жизнь на материке. Джошуа сперва не понял, что затеял Господь, но Божий Посох уперся в землю и поспешил к нему, оставляя за собой жидковатый дымок, словно пыхтел где-то там по земле маломощный паровозик. Так продолжалось до тех пор, пока Посох не пробежал по Бруклину и не коснулся реки.