В этот день он и сам оставил дела насущные. Занимался лишь тем, что поздравлял руководителей других операторов и провайдеров и получал поздравления от них.
— Кого это ты там, Рем, высматриваешь? — с улыбкой спросил Макс, вразвалочку заходя к нему в кабинет.
По блеску в глазах было ясно — технический уже принял на грудь. Наверняка, со своими технарями — он с ними всегда был запанибрата.
Ремир, сунув руки в карманы, стоял у окна. К центральному входу уже заранее подъехал заказанный красный Hyundai Universe. Через два часа все отчалят в ресторан веселиться. Астафьев встал рядом, посмотрел вниз через плечо.
— О, уже и карета подана. «Сарму» будешь поздравлять?
Ответил Ремир ему без слов, тяжёлым, мрачным взглядом.
— Ты чего такой злющий? — усмехнулся Астафьев. — Наш же праздник, расслабься. Ты как народ-то поздравлять будешь с такой миной? Им же плохо станет от одного твоего присутствия.
— Не волнуйся за народ. Я не поеду.
— Что вдруг так? — удивился Макс.
— Не хочу. Мне, знаешь, вообще как-то не до веселья.
— Из-за этой фигни с «Сармой»?
— Угу, — подтвердил Ремир, хотя это лишь частично было правдой. Даже не так. Ситуация с тендером и "Сармой", если уж честно, отъехала на второй план. Сильнее прочего тревожило его другое.
Только теперь он начал осознавать, какую грандиозную ошибку совершил, взяв на работу Горностаеву, да и просто встретившись с ней. Точнее, он всегда понимал, даже когда ещё и не взял её, что лучше этого не делать и сам себе не мог объяснить внятно, почему всё-равно поступил так упрямо, глупо, почему повёлся на необдуманный порыв. Но только теперь осознал, какие масштабы и последствия лично для него нёс этот опрометчивый шаг.
Чем там он прикрывался? Накажет? Отомстит? Какая, к чертям, месть? Когда при ней он совершенно голову теряет и чуть ли в безвольного идиота не превращается, стоит столкнуться с ней взглядом. Никогда такого с ним не случалось, и как с этим совладать, он попросту не знал. И даже когда её нет рядом, она никак не идёт из мыслей.
Ладно, из мыслей. Но после первой же встречи с ней, ещё тогда, на собеседовании, внутри как занозой засело тягучее, неотвязное чувство. Иной раз оно пекло невыносимо, иной раз — болезненно саднило, но чаще всего — просто тянуло и ныло, но никогда не стихало полностью. Даже ночью, даже с другой. И что ещё хуже — с каждым днём оно как будто набирало силу и остроту. Это мешало не на шутку, угнетало и подрывало веру в собственные силы, а этого никак нельзя было допустить. Ведь только на этом он всегда и держался.
У него уже испортились отношения с Наташей хуже некуда. Ну, ладно, это, допустим, потеря не самая великая. А вот то, что он совсем утратил контроль над собой — тут впору бить тревогу и срочно, срочно принимать контрмеры.
Взять вчерашнее. Когда Алина сообщила, что «эта новенькая» сначала опоздала с обеда, потом устроила скандал и драку с Лизой прямо на рабочем месте, как же его это взбесило! Он, конечно, знал, что Поля отнюдь не великосветская леди, что от такой куртуазных манер ждать глупо, но скандал! На работе! Это просто в голове не укладывалось. Даже от неё такого срама он не ожидал. Его аж замутило от нахлынувшей брезгливости. Ну и от злости, конечно. Хотелось тряхнуть её как следует и прямо немедленно вышвырнуть прочь. Но сдержался, дал себе несколько минут, чтобы немного остыть.
Затем понял — как бы гадко всё это ни выглядело, оно даже к лучшему. Теперь он сможет избавиться от неё со спокойной совестью и предлогов никаких не нужно. И от наваждения этого дикого заодно избавится. А потом увидел Полину, плечо её голое, так неожиданно выглянувшее из разорванного рукава, и в ту же секунду как рассудком помутился. Почему, чёрт возьми? Откуда такая реакция? Что он женских плеч не видел? В том-то и беда, что с другими женщинами даже откровенная нагота на него так не действовала. А тут глаз не мог отвести, до одури хотел коснуться её кожи, да не просто коснуться — вдруг безудержно захотелось разорвать всю блузку, а потом… От этого «потом» даже сейчас, спустя сутки бросало в жар. И то, что вчера рядом топталась Лиза, вообще никак не расхолаживало. Не опомнился, пока сам вдруг не ужаснулся силе, остроте и неуместности этого желания. Сжал кулаки, отошёл к окну, отослал обеих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это ведь ненормально. Даже тогда, в лагере он так с ума не сходил. Если не считать один короткий миг на складе. И теперь сам себе становился до отвращения неприятен от того, что впадал в зависимость от такой вульгарной, беспринципной и дешёвой девки. Что будучи снобом даже в мелочах, брезгливым и не к таким вещам, вожделел её, как никогда и никого. И ни вид её, ни поведение непотребное не могло охладить этот пыл. Разве так бывает, спрашивал сам себя, презирать женщину, ненавидеть её и при этом безумно желать?
«Надо от неё избавиться и срочно», — снова повторил Ремир про себя. Вот он и освободится от этого проклятого наваждения.
— Всё равно сегодня ничего не решишь, — прервал Макс его мысли.
— Что? — не понял он.
— Говорю, поедем, развеешься. Нельзя же всё время только о работе думать.
— Да не хочу я праздновать. Настроения нет. Поздравлю сейчас сотрудников по громкой связи и домой поеду. С Наташей помирюсь, может, сходим куда-нибудь…
Пиликнул селектор. Ремир подошёл к столу, нажал кнопку:
— Что?
— Ремир Ильдарович, — нежно проворковала Алина, — тут к вам гости. Господин Чернов из «Байкалтранса».
— Проводи.
В кабинет вошёл представительный мужчина средних лет. Высокий, плотный, с густой седой шевелюрой. В руках — фирменный подарочный пакет, по всему видно — тяжёленький.
Мужчина широко улыбнулся и раскинул руки. Пакет качнулся, внутри что-то звякнуло.
— Ремир, дорогой, позволь поздравить тебя и твою компанию с профессиональным праздником! Дальнейшего ей процветания! И вас, Максим, с праздником, — обратился он уже к Астафьеву. — Работать с вами — одно удовольствие. Такие надёжные партнёры — редкость.
— Спасибо, спасибо, Георгий Иванович, — Ремир улыбнулся ему вполне искренне. — Нам тоже в радость наше сотрудничество.
— Вот вам, ребята, небольшой презент. Коньячок коллекционный и ирландский виски. Так сказать, на вкус.
— Георгий Иванович, так может, выпьем немного за наш профессиональный праздник? — подал голос Макс.
— Почему нет? С хорошими людьми я завсегда рад пропустить рюмочку, другую. Но я, братцы, ненадолго, у нас там с таможней накладки…
Ремир распорядился, чтобы Алина накрыла столик в комнате отдыха, и буквально через четверть часа она впорхнула, держа в руках поднос с закуской. Ловко выставила бутерброды с красной и чёрной икрой, нарезанный прозрачными ломтиками лимон, сыр, шоколад.
Откровенно говоря, пить Ремиру совсем не хотелось, но обидеть давнего партнёра отказом он не мог. Да и невелика жертва — подумаешь, пригубит пару раз виски. Не надо же будет потом работать.
Однако Чернов неожиданно засиделся. Взахлёб травил производственные байки, пока ему не позвонил кто-то нужный и важный и не призвал срочно вернуться. К тому времени они уже успели ополовинить «Мидлтон».
Ремир особо и не налегал, буквально цедил по глоточку крепкий, пряный напиток, но организм его всегда был очень гостеприимен к алкоголю. Так что с Черновым прощался уже крепкими объятьями, хотя вообще подобный обычай считал несусветной дикостью.
— Ну что? Ты сейчас домой? — поинтересовался Макс, когда гость уехал. — А то нам уже скоро пора выдвигаться в ресторан.
— Не хочу домой. Тоже в ресторан поеду.
— Ясно, — хмыкнул Макс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})***
Оба вышли на улицу. Встали поодаль, чтоб никого не смущать. Решили — пусть сначала разъедутся сотрудники, а потом уж они следом.
Рядом с автобусом отдавала команды Супрунова, тоже явно уже навеселе, руководила посадкой. Из дверей то и дело вываливался народ, по двое, по трое, по одиночке, и, довольные, семенили к автобусу. Нежный майский ветерок доносил лёгкие ароматы парфюма и алкоголя, смех, обрывки разговоров.