— А у вас, я так понимаю, их нет.
— У нас есть те, у кого установлена пилотская нейросеть, и даже базы знаний найти можно, проблема в другом. Корабли не принимают таких специалистов, они требуют сертификат, а где его получить? Предки рассказывали нам, что на планете был специальный центр, в котором и происходила это сертификация.
— Подождите, центр на планете — это понятно, но на любых больших кораблях должны быть специальные тренажеры, которые позволяют сделать то же самое. Понятное дело, что на таких маленьких кораблях как этот, его не будет, но тут наверняка есть корабли классом повыше.
Сухар с братом переглянулись между собой.
— Таких кораблей у нас немало, но мы никогда не искали ничего подобного, корабли большие, а находиться на них слишком долго при повышенной гравитации тяжело даже для нас. Но теперь мы постараемся найти такой тренажёр.
— Отец, тогда я хочу себе пилотскую нейросеть, — заявила Хара, — мне надоело тут сидеть. Надоело есть эту еду, да и рано или поздно картриджи окончательно сдохнут, энергоячейки закончатся. И что мы будем делать? Медленно помирать здесь от голода?
— Замолчи, Хара, — осадил девушку отец, — нам всем надо хорошенько подумать.
— Ладно, товарищи, вы тут думайте, а мне бы пора и честь знать.
— Что ты имеешь в виду, Джон, какую честь?
— Короче говоря, мне пора. Есть ли у вас тут какой-нибудь работоспособный бот? У меня там пираты, возможно, уже рейдер штурмуют, да и на планете кое-какие дела остались.
— Джон Сол, ботов у нас нет, но если ты пилот, ты ведь можешь летать на всём что угодно?
— Ну, не на всём, а что у вас есть?
— Я думаю, если хорошо поискать, то можно будет найти штурмовик, они до сих пор в пусковых шахтах на больших кораблях находятся.
— Штурмовик? — задумался я. — А что, хорошая идея. Покажете, где искать?
— Показать не проблема, а вот достать его, это надо постараться, мы привыкли к повышенной гравитации, а вот ты можешь и не справиться. Да и гарантировать работоспособность москита не получится. Долго там находиться нельзя.
— Выбора нет, — мрачно признал я, — у меня там команда на корабле, и они практически беззащитны. Мне надо идти.
— Брат, ты только что из рейда, тебе надо отдохнуть, — обратился Рангар к отцу девушки, — пойду я. Тем более я больше тебя во всем этом понимаю.
— Тогда и я с вами пойду, — вставила Хара.
— Сиди, балаболка, — отрезал Сухар, — тебя только там не хватало.
— Я тоже составлю вам компанию, — сделал шаг вперед тот дагорианин, который хотел знать обстановку на родной планете, — меня зовут Гур.
— Ну, вот и сообразили на троих, — хлопнул я ладонями по столу, — раньше сядем, раньше выйдем.
* * *
Что мне понравилось в этих ребятах, так это их немногословность. Молча встали, развернулись и ушли, а через десять минут, в течение которых я отвечал на вопросы и пытался понять жизнь этих добровольно-принудительных отшельников, они были уже готовы. Мы двинулись обратным путём в грузовой отсек корвета, и хоть мне и хотелось побольше узнать о жизни этой общины, я прекрасно понимал, что терять время нельзя. Я и так уже слишком задержался, если пираты сразу двинулись к рейдеру, то, скорее всего, они уже его захватили. Никакого оружия у меня с собой не было, но на этот счёт Рангар оказался нежадным, по пути мы заглянули в мастерскую, и он снабдил меня стареньким пехотным бластером. Батарея показывала семьдесят процентов заряда, но это уже было кое-что. В грузовом отсеке, как только откачали воздух и открыли шлюз, техник запустил какое-то странное транспортное средство.
— А это что за «антилопа гну»? — поинтересовался я, разглядывая парящий в двадцати пяти сантиметрах от палубы агрегат.
— Это гравикар, моя самоделка, — с гордостью поведал Рангар, — без него путешествовать было бы гораздо сложнее, — он взялся за рукоятки и вывел его за пределы корабля.
Я вышел наружу, и как только сделал первый шаг по поверхности планеты, то сразу же ощутил разницу в уровне гравитации. На плечи как будто навалился борец-тяжеловес.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ого! — крякнул я, но в следующую секунду в голове раздался голос Пыржика.
— Погоди, Джон, корректирую уровень экзоскелетной поддержки, — и практически сразу стало полегче, невыносимая тяжесть перестала давить на плечи, но я понял, что долго находиться снаружи и вправду нельзя.
— Ну как ты? — поинтересовался техник.
— Терпимо, — ответил я, — но вы были правы, задерживаться нам не стоит, а то ежа рожу.
Рангар закрыл шлюз, и мы расселись в этом агрегате, мне досталось место в кузове, о чём я в принципе ни капли не пожалел. Здесь можно было лечь и таким образом немного облегчить работу внутренним органам. Сердце, непривычное к такой силе тяжести, получало дополнительную нагрузку, перекачивая потяжелевшую жидкость. Идею с принятием горизонтального положения подал Пыржик, периодически мы с ним перебрасывались парой фраз. Он постоянно пытался улучшить работу скафандра, тестируя различные алгоритмы его работы, по его словам, он нашёл в этом какое-то даже удовольствие.
— Джон, я думаю нам надо заняться апгрейдом нашего скафа.
— И что для этого нужно?
— Было бы неплохо добыть образец какого-нибудь боевого скафандра, а уж что из него вытащить и интегрировать, разберусь, я думаю.
— Да не вопрос, ты же постоянно находишься в видеоканале и видишь то же, что и я. Если заметил какую-нибудь вещь, которая тебя заинтересовала, сразу же говори, какие могут быть вопросы.
— Благодарю, Джон, — обрадовался посредник и углубился в какие-то свои вычисления.
Очень странная штука, этот посредник, вроде бы и часть меня, и в тоже время это совсем другое существо, смысл жизни которого заключается во мне. Но в то же время иногда он может быть занят, а может и не ответить, если будет не в настроении, такое уже с ним бывало.
— Джон, мы подъезжаем, — услышал я голос Гара, пришлось приподняться и осмотреться.
Действительно, мы подъезжали к туше достаточно большого корабля. Судя по всему, с приземлением ему не очень повезло, и он оказался переломлен практически пополам. Мы приближались как раз к его центральной части, уже отсюда я видел достаточно крупный пролом в его корпусе. Остановившись в пяти метрах от внушительных размеров рваной раны на теле этого исполина, Рангар обесточил двигатель, и платформа плавно опустилась на поверхность планеты.
Пришлось вставать и вылезать из кузова. Задрав голову, я посмотрел наверх, да уж, высота приличная, никак не меньше пятидесяти метров.
— Что за корабль? — поинтересовался я у попутчиков.
— Какой-то крейсер, название, увы, не сохранилось. Внутри-то ничего особо интересного не осталось, всё, что можно было унести отсюда, унесли уже давно. Я на нём ещё в молодости поиски вёл, жирное было место, — пояснил техник, — пойдём, нам ещё пусковые искать, снаружи-то их видно, а вот как внутрь попасть, это вопрос.
Аккуратно войдя под темные своды, я осмотрелся, скорее всего, корабль во время приземления рухнул на какую-то скалу и под собственной тяжестью буквально разорвался. Наверх уходила изломанная мешанина конструкций, кое-где проглядывались небольшие кусочки неба. Рангар прошёл метров десять и, взявшись за какой-то лист металла, отодвинул его в сторону, освобождая проход во внутренний коридор.
— Добро пожаловать! — махнул он рукой и, включив головные прожекторы, шагнул во тьму, разгоняемую светом фонарей.
Так и началось наше путешествие по внутренностям этого Голиафа, сразу стала видна разница между кораблём, на котором жила община, и этим мертвым крейсером. Местная атмосфера свободно проникала внутрь, и за долгие годы или, как здесь говорят, циклы, коррозия успела изрядно подпортить некогда прекрасный и грозный боевой корабль. Энергии на нём, само собой, не было, и приходилось пользоваться бессчётными лестницами, а иногда и тропами. Нейросеть вела запись маршрута, пройденного нами, и выстраивала карту.