class="p1">— Ты, Грета. Открой дверь прямо сейчас.
Неохотно я спрыгиваю со стула и направляюсь в фойе. Если бы я знала, что моя жизнь изменится в ту секунду, когда я открою ее, я бы шла медленнее. Может быть, я бы сопротивлялась и настояла, чтобы мама сделала это. Но я не знала.
Я поворачиваю ручку и распахиваю дверь с безрассудной самоотверженностью и сталкиваюсь лицом к лицу с мужчиной, о котором пообещала себе больше не думать, если только это не будет связано с нежными, страстными, отстраненными воспоминаниями.
Он громко выдыхает.
— Мири…
Он даже не произносит последний слог моего второго имени, прежде чем я закрываю чертову дверь у него перед носом.
ПЛЕЙЛИСТ
давай покатаемся | juju
greteleatsbread 13 песен, 48 мин 49 сек
I’m Not Okay (I Promise)
My Chemical Romance
Numb
Linkin Park
The Diary of Jane
Breaking Benjamin
Iris
The Goo Goo Dolls
It Ends Tonight
The All-American Rejects
Chasing Cars
Snow Patrol
Somewhere Only We Know
Keane
Riot
Three Days Grace
Apologize
OneRepublic
Yellow
Coldplay
How to Save a Life
The Fray
Basket Case
Green Day
I’m Just a Kid
Simple Plan
Глава 10. Ужин из Ада (с семьей Сахнун)
Отис
У меня и раньше хлопали дверью перед носом. Мне было одиннадцать, я продавал соседям попкорн для бойскаутов. Злая, старая мисс Хеклз захлопнула дверь у меня перед носом, увидев меня с открытой коробкой восхитительных лакомств. Я не успел произнести наш лозунг, как она крикнула:
— Глупые, уродливые дети, — и захлопнула дверь.
Несмотря на то, что я был большим мальчиком, я плакал от уныния. Дедушке это не понравилось, и он набросился на женщину с речью, колотя в ее дверь кулаками и ногами, ругаясь как черт. Все плохие слова из моего арсенала были усвоены в тот день.
В настоящее время я слишком взрослый, чтобы плакать, но я действительно стону от боли, мучительной боли, потому что, в отличие от того времени, я чувствую вкус железа в своей крови. Мириам вложила огромную силу в этот замах, и я оказался слишком близко к большой деревянной доске при ударе.
Я в агонии хватаюсь за лицо, кладу руку на дверной косяк, чтобы стабилизировать себя и не согнуться пополам. Привкус крови становится все более заметным, и не прошло и секунды, как я чувствую, как она сочится у меня из носа.
— Грета, — доносится приглушенный голос тренера с другой стороны двери.
— Кто там? — спросил он.
Я не слышу, отвечает ли она, и когда меня снова пронзает приступ боли, я громко стону, и дверь снова открывается.
— Что произошло, во имя всего святого? — тренер брызжет слюной при виде представшей перед ним сцены.
— Морган, что, черт возьми, происходит? — он оказывается рядом со мной и немедленно помогает мне встать прямо. Я хмыкаю от этого движения, все еще прикрывая лицо рукой, чтобы кровь не капала на его коврик у двери. Он нажимает мне на затылок, чтобы наклонить голову вперед.
— Что случилось?
Несмотря на странную, сгорбленную позу, в которой я нахожусь, я изо всех сил стараюсь смотреть на Мириам, или это Грета?
— Ничего, — бормочу я, сглатывая кровь, которая попала мне в рот, и съеживаюсь. У меня бы никогда не получилось стать вампиром.
— Это произошло не на пустом месте, — когда моя шея откидывается назад, он толкает ее вниз, на этот раз более агрессивно. Я знаю, он пытается быть полезным, но, о боже, это больно.
— Грета, сходи за аптечкой.
Не говоря ни слова, Мириам, Грета, ее зовут Грета — выполняет приказ тренера, убегая с глаз долой. Мое беспокойство усиливается, и я делаю все возможное, чтобы сохранить надежду, что то, что она находится в доме моего тренера, не означает, что она та, за кого я ее принимаю.
Тренер ведет меня внутрь своего дома и указывает мне сесть. Я слышу, как голос другой женщины разносится по залу, становясь все ближе по мере того, как она приближается к нам.
— Фарид, что за шум? — озабоченность на лице француженки ненадолго исчезает, когда она замечает меня, приветствуя кивком и теплой улыбкой.
— По-видимому, ничего, — тренер фыркает.
— Где Грета? Она должна была принести аптечку.
— Ага. Она сейчас в гараже, ищет ее. Будь терпелив и не кричи.
Тренер хмыкает и протягивает мне пачку салфеток.
— Используй их.
Я прижимаю их к носу с таким усилием, какое только могу вынести, удерживая переносицу сжатой. Поток крови замедляется. Мой нос и верхняя губа все еще пульсируют, но они тусклее, чем раньше.
— Я нашла ее, — раздается знакомый женский голос после затянувшегося молчания. Тот самый голос, который рассказывал мне о концепции кошачьего рая.
— Сюда, — зовет тренер. Он говорит что-то еще на другом языке, может быть, французском или арабском. Я не уверен, и это чувство обреченности усиливается, когда я вспоминаю французский безупречно произнесенный за завтраком. Она произнесла всего два слова, но произнесла их с такой легкостью, что было вполне естественно предположить, что она свободно говорит.
Но, возможно, это не имеет отношения к делу. Она и тренер очень мало похожи друг на друга, его кожа на два тона темнее, глаза меньше, нос острее. Но все же…
Убирая мою руку, тренер поднимает большой шум по поводу промывки моего лица. Это на самом деле обезоруживает, он такой заботливый и прочее дерьмо, даже если это агрессивно.
Единственный раз, когда он был так внимателен, когда я неподвижно лежал на поле и кричал в агонии от своей травмы. Явная паника в его голосе в тот день навсегда останется со мной. Это был первый раз, когда я по-настоящему понял, что, несмотря на то, что он лучшая половина сатаны, ему не все равно. Когда дело доходит до этого, тренер Сахнун, возможно, и не показывает этого, но на самом деле дорожит мной.
Или, по крайней мере, это то, что я говорю себе.
Я наконец-то снова могу смотреть вперед после того, что кажется вечностью, и, клянусь, моя шея протестующе скрипит. Миссис Сахнун изучает меня с таким огорчением, что я, честно говоря, задаюсь вопросом, растут ли у меня рога из головы.
— Может, нам отвезти его в отделение неотложной помощи?
— Не драматизируй, мам, — отмахивается Мириам.
— Он почти не пострадал.
Моя голова поворачивается к ней лицом, мои глаза сужаются. Тренер хватает меня за подбородок, и на долю секунды мне кажется, что он собирается наорать на меня за то, что я положил глаз на Грету.