Что ж; я оглядел свою “команду”. Не то, чтобы я в это особо верил, но… надеюсь, вы выживете.
Глава 18
Герда ненавидела своё имя. Она ненавидела своё происхождение. Ненавидела свою семью. Ненавидела своё будущее.
- Я — всё, что может быть неправильно в этом грёбанном мире, — лицо рыжей девушки замерло в болезненной гримасе. — Ребенок, рождённый от изнасилования. Не то человек, не то демон… бестолковое, короче, создание.
Черная масса, окружившая девушку, как питон — жертву, с интересом вслушивалась в её слова. Понять, где это создание начиналось, а где заканчивалось, было довольно трудно. Сотни пар глаз и острых пастей друг за другом появлялись и пропадали на поверхности материи, выстраивая причудливые фигуры и перетекая с места на место. Однако даже при таком непостоянстве, Герда была уверена — всё внимание твари сейчас было сфокусировано на ней.
- Такой ответ тебя устроит? — она издевательски ухмыльнулась.
В конце концов, что ей было терять? Что истекающие вязкой слюной челюсти, что жуткие зрачки, прожигающие душу, вряд ли могли бы предложить Герде что-либо похуже того, что она успела пережить на протяжении последних восемнадцати лет своей жизни.
Если уж на то пошло, то воспоминания о «счастливом детстве» леденили ей душу гораздо сильнее, нежели голодный потусторонний монстр. Ей даже не приходилось вспоминать все свои детские травмы — у Герды всегда складывалось впечатление, словно они навечно отпечатались у неё перед глазами. Разве что с возрастом она научилась их не замечать.
Вот отец… с презрительной улыбкой упрекающий её в том, что она не его родная дочь. Вот очередное напоминание о том, что само её происхождение было грехом. Жалкой ошибкой, плодом страданий её матери, которую Герда ненавидела не меньше, чем отца.
Если даже не больше. Отец, по крайней мере, никогда не скрывал своё к ней отношение, тогда как мама… делала вид, что любит её, но больше потому, что так было проще принять сам факт ошибочного существования дочери. Однако её дорога от любви до ненависти была скорее похожа на маленькую протоптанную тропинку, которую мать не медлила переходить при малейшей оплошности со стороны дочери.
Что означают слова “лицемерная сука”, Герда уяснила ещё в детстве.
Ах, да, детство — его она тоже ненавидела. По большей части она помнила только насилие от брата, которому всё прощалось, ведь он, в отличие от Герды, был родным сыном. Иногда тот переходил черту в своих садистских порывах, избивая её до грани потери сознания. Ублюдок упивался безнаказанностью и продолжил бы делать с ней всё, что вздумается, если бы в какой-то момент девушка сама не решила это прекратить.
Герда вообще довольно быстро осознала, что из союзников в этом мире у неё только та, кого она видит в отражении. Это печальное, однако очень своевременное откровение было единственным, что позволило ей протянуть так долго. Уж слишком много чести было бы этим ублюдкам, если бы она просто сдалась и наложила на себя руки или чего они там от неё добивались всё это время.
Жаль вот только, что даже при таком раскладе она всё равно сильно зависела от своей родни. А вернее, от старых договорённостей своей семьи.
Вальтер был… в каком-то извращенном роде — её женихом, а по совместительству главной причиной, по которой девушка сейчас общалась с непонятной глазастой материей посреди Тумана.
Вальтер был демоном. И довольно отвратительным. Рядом с ним даже её фанатично зависимый от власти отец превращался в жалкую, лебезящую версию самого себя. Что нетрудно понять, ведь эту самую власть он получил именно благодаря Вальтеру и его сородичам. В обмен на громадный список всяких мелочей, разумеется. Всё же демоны иначе не работают.
И так уж вышло, что одной из этих «мелочей» было… рождение Герды, полудемона-получеловека, порождённого во грехе и боли, и её дальнейший брак с представителем чистокровных демонов. Чёрт, да она бы не удивилась даже, узнав, что её мудацкое имя выбирал лично Вальтер, под себя. В любую другую причину такого решения, кроме инфернальной, девушка поверить не могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Казалось, всё в жизни Герды было переполнено причинами ненавидеть себя и всех окружающих. Как говорил Вальтер, её судьбой было стать воплощением самой ненависти. Для этого она и была рождена, для этого она жила, и это… её рок.
Естественно, в рот она е**ла такой рок.
Не менее естественно, что Герда сбежала из дому при малейшем намёке на возможность что-то изменить.
Ей помогли, подсказали. Неожиданный доброжелатель, о существовании которого она даже не подозревала. Сообщили, что в этом конкретном месте она найдет такое создание, что сожрёт хоть сотню демонов на завтрак и даже не подавится. И, кажется, Герда сейчас смотрела как раз на него.
Её демоническая кровь позволяла ей играючи ориентироваться в Тумане, а потому путь до места назначения — разрушенного города из иного мира — не занял много времени. Сам город — другое дело.
Одна только попытка проникнуть внутрь отняла у неё трое суток. Путь… просто не кончался. Ворота находились прямо перед ней, но дорога растягивалась и растягивалась, как резиновая лента — а за спиной возникали самые адские звуки: крики боли, рёв потусторонних тварей и даже голоса её родных.
Впрочем, её предупредили. Магическая защита не могла причинить ей реального вреда, но очень цепко проверяла её целеустремлённость. Обернёшься — и искажение пространства тут же закончится, вот только то, что внутри, сочтёт тебя уже не господином, а лёгкой добычей.
Она прошла весь путь до конца, ни разу не обернувшись. Голод, жажда, дикая усталость — всё меркло перед гневом, который и толкал ей вперёд. И, когда она наконец предстала перед существом…
— Подчинись мне, — она выбрала одну пару глаз из сотен доступных и смотрела в неё так пронзительно, как только могла.
Увы, этого было недостаточно для того, чтобы впечатлить существо.
Тысячи пастей одновременно разразились гоготом. По мнению Герды, выглядел такой жест излишне драматично.
Гогот утих так же резко, как и появился.
- Мы — Сенат, — пророкотало существо сразу всеми своими пастями. — И Мы подчинимся только сильнейшему.
Режущая слух, как нож по стеклу, интонация отвратительным образом сочеталась с манерой растягивать слог в самых неочевидных местах. Голос говорил так, словно ему было некомфортно, почти что физически больно общаться, выражая свои мысли человеческой речью.
- Чёрт бы вас побрал, — Герда сощурилась; воздух жёг уставшие лёгкие, колени разламывались пополам, но она продолжала стоять и смотреть прямо на существо. — А я, по-вашему, кто? Я прошла весь путь! Выполнила всё, что нужно было, теперь вы обязаны…
- Сенат ничего тебе не обязан, — в голосе твари чувствовалась даже не угроза, а скорее… ленивое любопытство. — Кто сказал тебе, что, пройдя путь, ты подчинишь Нас?
Герда помотала головой.
- Так это неправда?
Сенат снова рассмеялся — на этот раз коротко, по счастью.
- Пройдя через ловушку пространства, ты сумела найти Нас. И только.
Может, это новое испытание? Остаться твёрдой, настоять на своём?..
Нет. Герда никогда не была наивной дурочкой, и прекрасно понимала, что, принимая помощь от неизвестно кого, не стоит надеяться, будто его слова окажутся правдой на сто процентов. Хотел её новый «союзник» заманить её сюда для какой-то цели, или искренне не знал, чем всё обернутся — уже, в сущности, неважно.
- Тогда почему я ещё жива? — она развела руки в стороны. — Я три дня шла, не сворачивая, не останавливаясь и не оборачиваясь. Как в какой-то чёртовой сказке. И всё для чего?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На счету у Герды было три десятка походов в Туман — и, честное слово, она бы с радостью предпочла любые сражения с монстрами тому пути, что был у неё за спиной. И дело тут не в уставших ногах и не в звуках позади — дело в надежде слишком тонкой.
Разве она не знала, чем всё кончится? «Существо, что ждёт своего повелителя, способного подчинить его, показать, что он достаточно силён». Кем бы ни был тот тип, что прислал ей информацию, вряд ли им двигал чистый альтруизм. Слова звучали слишком хорошо, чтобы быть правдой, и слишком ценно, чтобы ими разбрасывались просто так.