Читать интересную книгу Женщина и мужчины - Мануэла Гретковская

Он ладонью прикрыл ей глаза – тот самый жест, что и тогда, в самолете, а второй рукой ласкал ее клитор, пока тот не разбух, не созрел и между ног у нее не заструился липкий сок. Юлек вошел в нее стремительно и сильно; нескольких глубоких толчков – и вот он уже распинает ее собственным оргазмом.

– Ты нужна мне, Боже, как ты мне нужна, рыжая ведьма! – Она расслышала только «рыжая ведьма».

Клара лежала на его плече. Ей было жарко, спина вспотела. Разгоряченное золотистое тело молодого мужчины казалось ей морским пляжем. Она лизнула его влажную от пота шею – она и впрямь была соленая. «Я обнаженная, я молодая, я на курорте»… – пронеслось у нее в голове перед тем, как она уснула.

– А куда-нибудь в другое место мы пойти не можем? – Клару нервировало предпраздничное столпотворение в «Икеа».

– Здесь есть кафе, сейчас поболтаем. – Иоанна передала ей Мацюся в «кенгурушке» и, подталкивая животом тележку, стала вбрасывать в нее плюшевых зайчиков и сувенирные яйца.

– Ты не задумывалась о том, чтобы перейти в православие?

– Зачем? – Иоанна листала каталог супермаркета.

– У православных и Пасха, и Рождество на неделю позже. Они имеют возможность делать покупки без толпы и давки и при этом попадают на послепраздничные скидки. Эй? – Клара видела по мине Иоанны, что та ее не слушает, поглощенная выбором салфеток с рисованными барашками.

– Женщина! – проворчал небритый парень в стильных узких очках, которому Иоанна своей тележкой забаррикадировала дорогу к лифту.

Его презрительный тон пробудил в ней белокурую бестию.

– Для тебя я – пани женщина!

Напуганный ее агрессией, он свернул к лестнице.

Мацюсь расплакался.

– Мы тебя подождем вон в том баре, за отделом игрушек, – успокоила Клара подругу.

С капризничающим ребенком на руках она ничем не отличалась от засевших тут родителей, которые перекликались между собой, стоя у касс и испачканных едой столиков. Заняв единственное свободное место, Клара вынуждена была глазеть на идиллический плакат, рекламирующий шведскую деревню, – рыжий домик с белыми дверями и ставнями среди зелени лугов; за окном проглядывают силуэты молодой пары. Клара давно не смотрела скандинавских фильмов – с их малоэмоциональными героями под стать тамошним пейзажам. «Оказаться бы сейчас в другой жизни – да хоть в той, что на плакате!»

После ночи с Юлеком она позвонила Яцеку – предложила навестить его и вместе провести праздники.

– В лесу? – Он был настроен скептически.

– Почему бы и нет?

– Без сервировки стола и фарфоровых зайчиков? – иронически намекал он на сувенирные тарелки, которые она доставала в особо торжественных случаях.

– Ты мелочный – думаешь, я тоже?

В их супружестве до сих пор не появился третий, поэтому играть и интриговать Яцеку приходилось только с Кларой. А последнее время он все чаще играл сам с собой, отвергая и Клару.

– Бельчонок, я пока не могу. – Не бойся за меня, – смягчился он. – Это всего лишь месяц. Раз в жизни я могу позволить себе этот месяц?

«Сказать бы ему, за кою я боюсь…» – Клара извлекла со дна сумки кулек с покрошенным печеньем и запихала его в рот Мацюсю, который все еще капризничал. Затем разложила крошки в ряд на столе и принялась играть с ребенком в змею, которая теряет кусочки своего хвоста. Она вытерла малышу нос, себе – слезы.

– Вот и я, – подкатила тележку к столику Иоанна. Взяв заплаканного Мацюся, она заглянула ему в штанишки. – Сухой – значит, голодный. А с тобой что такое? – обратила она внимание на Клару.

– Кондиционер. Аллергия, – заморгала та.

– Мне пришлось кое-что перепроверить. – Из клетчатой сумки через плечо Иоанна добыла слюнявчик и бутылочку. – Моника отговорила меня от идеи ночных горшков. Их уже кто-то запатентовал в Польше – такие же точно, надувные. Когда мы с Мареком в прошлый раз делали здесь покупки, я придумала кое-что получше. Кое-что более стильное.

– Более стильное? – Клара отключила телефон, увидев номер Юлека.

– Сейчас расскажу, только поем… А тебе что-нибудь принести? Мацюсь, сначала мама покушает. Как в авиакатастрофе: сперва кислородная маска мне, потом тебе, – покачивала она недовольного сыночка.

– Я сама пойду. Что тебе взять?

– Пирожные и сок.

Передвигаясь с подносом вдоль стойки, Клара отстучала номер Юлека. Занято.

…На звонки от нее он поставил мелодию из оперы. «Herzlige Tochter![50] – возносился до ультразвуковой высоты женский голос. – А-а-а-а-а…»

– Знаешь это? – дал он ей послушать после ночи, проведенной у него дома.

– Где-то слышала… – Клара спряталась под теплым еще одеялом. Не хотелось открывать глаза, наполнять их ослепительной начинкой дневного света.

– Ария Королевы ночи из «Волшебной флейты».

Музыка, льющаяся из узких колонок, отталкиваясь от стен пустой однокомнатной квартиры, парила над натертым до блеска паркетом.

Занимаясь любовью с Кларой, Юлек понял замысел Моцарта: найти идеальное сочетание нот для женского оргазма. В ту ночь Клара достигла того самого регистра, выдохи становились все короче, пока не наступил апофеоз – верхнее «до». В ожидании вечера Юлек ставил эту арию, и она его тоже возбуждала; он представлял себе обнаженную Клару – шепчущую, кричащую ему в ухо и в конце концов расплакавшуюся от счастливого облегчения.

…Иоанна устроилась за столом, стерев влажной салфеткой следы чужих липких рук. Довольный Мацюсь бормотал что-то и следил глазами за Кларой, несущей поднос.

– Вкуснятина! – тут же принялась за сладости Иоанна. – Мазаринки, похоже, из картофельной муки, и марципановый тортик. С пылу с жару они были бы, конечно, лучше, а то прямо замороженные. – Она дала ребенку облизать ложечку. – Так вот, моя идея проста. В «Икеа» можно купить все – от детской колыбельки до стариковского кресла-качалки. И все складное – привозишь домой и раскладываешь. – Она расстегнула пуговицу на талии тесноватых брюк.

До Клары не доходили ее слова. Они будто крошились на отдельные звуки и прилипали к полным, густо накрашенным красной помадой губам Иоанны.

– …я должна с ним связаться. С собственником. Он очень богат и очень стар. Я не знаю, сжигают в Швеции покойников или хоронят, хотя это не важно… С моей помощью он организует первый магазин, в котором будет все – от колыбели до… гроба. Гробы, конечно, будут храниться в подвалах, – облизывала Иоанна ложечку.

– Гробы?

– Ну так а я о чем говорю? Ты что, не поняла? Складные гробы из фанеры – сделай сам. Можно приклеивать ангелочков, крестики – что угодно. И, конечно же, подушки, и кружева. Знаешь, сколько стоит стандартный гроб?

– Помню.

Мать Клары каждый месяц отчисляла из своей пенсии шесть злотых в страховое общество – копила на похороны. Она не могла оставить Кларе наследство и хотела, как минимум, уберечь дочь от лишних расходов. Однако страховки все равно не хватило – похороны, пусть и скромные, обошлись дороже. Служащий похоронного бюро взял доплату и, разглаживая ладонью смятые банкноты, обещал позаботиться о «скорбных формальностях». Он будто извинялся за то, что наживается на смерти, и кланялся так низко, что, казалось, у него сломался позвоночник… Кларе не хотелось возвращаться мыслями к тем минутам.

В баре «Икеа» было уютно. Матери, нахваливая еду, кормили детей. Отцы в это время выбирали сборную мебель. Обстановка была спокойной и домашней. «Икеа» воспринималась всеми как второй, со множеством комнат, дом – с кухнями и спальнями, в которых учтена каждая мелочь, начиная от ковриков и простыней и заканчивая чайными ложечками и искусственными цветами. Кажется, в «Икеа» можно переезжать, скупая в кредит один за другим функциональные предметы интерьера. Швед, который все это придумал, знал, как привлечь клиентов. Все дело в простоте схемы: сам собираешь свою мебель, сам строишь свою жизнь и семью. Есть вторые жены, есть третьи, есть бывшие мужья, есть «полубратья» и «полу-сестры» – такие вот дети-полуфабрикаты для воспитания в новых семьях, сколоченных на скорую руку. Нужно только правильно сложить все элементы. Идея складной мебели, как и «складной» семьи, родилась в Швеции – самой продвинутой, если говорить о нравах, стране. Став успешной там, она вместе с сетью супермаркетов «Икеа» покорила мир.

Клара не покупала складного хлама из «Икеа», и вовсе не потому, что у нее не было детей, которые пришли бы в восторг от домашнего конструктора. Она предпочитала традиционную надежность мебели из цельного дерева – простой дизайн письменного стола, шкафы с позолоченными задвижками. Солидное супружеское ложе Клары и Яцека было из красноватой акации… Нет, Клара не признавала ни складной мебели, ни «складных» семей. Когда брак ее родителей распался, мать не пыталась воссоздать из обломков утраченное целое. Часто покинутые женщины, наблюдая издали за неудачами бывших мужей, поджидают их возвращения; Кларина же мать, оставаясь верной мужу, не ждала его. Возможно, поэтому свою собственную измену Клара ощущала чуть ли не на уровне биохимии – как ощущают горечь на губах. Если бы ее совесть была выстлана нежной слизистой оболочкой, то наверняка бы болела, как болит изъязвленный стрессом желудок.